Экзамен на зрелость - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Соседи-то косятся, а у тумановских крестьян детворы только прибавляется. Потому как доктор не просто большой денежный оклад имеет, но с него еще и спрос крепкий. Да на лекарствах Анна и не думает экономить. Так все обставила, что нередко в ее аптеку, по сути для крестьян созданную, приезжают за лекарствами для владельцев соседних имений. Опять же и медика не абы какого сманила, а очень даже способного, он уже в округе нарасхват. Но Туманова ему много воли не дает…

— Ваня, а отчего сам-то? — Обняв и расцеловав брата, поинтересовалась девушка, с легким оттенком обиды. — Отчего Лену с детьми не привез?

— По делам выехал, от того и без них. Неужели думаешь, что решил их прятать от тебя? Хотя следовало бы. А то, мало ли что еще решишь учудить.

— Это ты мне все ту прививку позабыть не можешь? Ох Ваня, от тебя такого я не ожидала. Ведь ничего с ними не сталось? Да и в имении уж два года про оспу никто и слыхом не слыхивал. Чего не скажешь об округе.

Сноровисто собирая на стол, чтобы попотчевать брата чаем, отмахнулась княжна. Оно бы и посерьезнее не мешало бы. Но пока слуги сготовят, горячий чай со свежей выпечкой, а она в доме всегда была свежей, с мороза, первейшее дело. Наблюдая за тем, как сестра сноровисто управляется с этим, ничуть не чураясь домашней работы, Князь почувствовал, как по груди разливается тепло.

— Не дуйся, сестренка. Это я так, к слову, — приобняв Анну, в самое ухо произнес Иван. Потом отстранил и заглянув в глаза, поинтересовался, — Слушай, Анечка, так что ты решила по поводу нашего прошлого разговора.

— Это ты то же к слову? — С хитринкой взглянув на брата, вопросом на вопрос ответила Анна.

— Нет. Это уже не к слову. Сестрица, тебе уж двадцать три, пора и о своем доме подумать, — а вот теперь, он совершенно серьезен.

— Вань, а вы нарожайте с Леной побольше детишек, глядишь и мне радость будет, — с задором ответила Анна, вывернувшись из объятий, явно пытаясь уйти от нежелательной темы.

— Глупость говоришь, Анна, — строго изрек Туманов. — Знаю, отчего от замужества бегаешь. Боишься, что муж запрет тебя в доме и лишит возможности заниматься твоей разлюбезной мануфактурой. Ну не хочешь за Шереметева, так давай подберем кого поскромнее. Какого-нибудь дворянчика безземельного или с имением скромнее некуда. Так чтобы ты и замужем могла заниматься любимым делом. За приданное не переживай. Я тебе такое приданное выделю, что свою мануфактуру поставишь. Да что мануфактуру, фабрику. Аннечка, ну что может быть важнее семьи и кровиночки родной. Я куда как непоседа, а и то понимание имею, — последнее, он сказал с нескрываемыми надеждой и нежностью.

— Ох Ванечка, все-то ты верно говоришь, да только муж ведь не мануфактура. Здесь с одной только выгоды никак не подойдешь. Ну не полюбился мне никто. А как без любви-то быть? Иль ты думаешь, что только ты меня сватаешь? Соседи уж пороги оббили.

— А как же стерпится, слюбится?

— Не хочу я так.

— Да ты вообще никак не пытаешься. Сидишь в имении, носа наружу не показываешь, — неожиданно даже для самого себя, вспылил Туманов.

Надо же, а ведь всегда почитал себя выдержанным. Служба она его ко всякому приучила. В том числе и держать себя всякий раз в узде. При его деятельности, терять холодный рассудок никак нельзя. Но ты поди, сохрани хладнокровие, когда с этой красавицей разлюбезной беседуешь. Впряглась, как ломовая лошадь и тащит воз тяжести великой.

— И вовсе не сижу. Уж сколько раз в столице была. И на ассамблеи хожу, — обернувшись к брату, не менее резко ответила брату Анна.

— Угу. Тогда же, когда в столице бываешь. Эдак, раз в год. Ну и как ты сама себе мужа-то сыщешь? — Усаживаясь на стул, и уже практически взяв себя в руки, буркнул Туманов.

— Все Иван. Этот разговор закончен.

— Ты присядь, сестрица. Присядь. Нечего кипеть как самовар. Чаем-то брата потчевать будешь, или все это только для красоты выставила, — поведя рукой над столом, произнес Иван.

— Извольте, милостивый государь, — с нескрываемым ехидством, девушка отвесила легкий поклон, после чего присела на стул, и начала наполнять брату чашку.

— Хм. А ведь не чай. Травяной сбор, — отпив глоток, подметил князь.

— Все так, братец. Чай он для души полезен, а нынче лучше пить сбор. На воздухе много времени провожу, эдак и до болезней недолго. Это мне доктор наш настоятельно рекомендует, да и травница Степанида о том же твердит. Наумов, доктор наш, с ней спелся, на славу.

— Видать не глуп, коли не отмахивается от мудрости народной.

— Не глуп. Он при Блюментросте долгое время обретался, а тот поговаривают, последние годы к травницам присматривается. А Наумов хочет труд создать, по совместному применению старинных и современных методов лечения. Да только сдается мне, его все больше Алена влечет, внучка Степаниды, а не знания травницы, — с улыбкой закончила Анна.

— А может и то и другое, а Ання?

— Опять?

— Ну неужели тебе никто по сердцу не пришелся, сестрица? Да и нельзя так.

— Думаешь не понимаю, что в девках засиделась. Да и что за жизнь без семьи и детей. Так, одно недоразумение, — поставив чашку, серьезно ответила Анна. Иван даже замер, боясь вспугнуть проявление благоразумия у сестры. — Прав ты. Только давай так. Вот разберемся с долгами, получим прибыль, а там и решим как быть. Коли не сыщется по сердцу, выйду по уговору.

— А чего тянуть-то, Анечка. Когда мы еще с теми долгами посчитаемся. А жить можете и здесь, в имении. Мне все одно по службе в столице быть потребно. Как с тайными делами покончил, так семья при мне. А как с долгами разберемся, так и именьице какое справим, и на фабрику деньги найдутся. Мне в займе банк не откажет.

— Я гляжу, ты уж решил меня за бессребреника отдать, а братец?

— Оно бы конечно… Так ведь, иной тебе делами заниматься не даст, а ты без своих ткацких станов совсем зачахнешь.

— Знаешь, Ваня, когда я не вылетев из отцовского гнезда, на твоей шее, так все ладно. Но коли в иную семью уйду, не дело висеть на твоей шее.

— Это ты-то на моей шее? — Иван от возмущения даже подался вперед, наваливаясь грудью на стол. — Да тут все на твоих плечах держится.

— Иван, и имение, и земли окрест, и фабрика, принадлежат тебе. Я же только помогаю, в меру своих сил и разумения. Потому оставим этот разговор. Нешто так торопишься от меня избавиться? — Вновь лукаво улыбнулась Анна.

— Ты знаешь…

— Знаю. Все знаю, Ваня. Даже то, что можешь выдать меня не спросив моей воли. Но давай сделаем как я о том прошу.

— Анечка… Тут дело такое… Словом, когда у нас получится с теми долгами расквитаться, одному Богу известно. А я как глава семьи обязательства имею, и родители взирая на нас, наверняка недовольны.

— Все. Дальше не продолжай. Два года, братец. Нам потребуется два года, чтобы в изрядный прибыток выйти. Стадо мериносов разрастается, шерсть дают просто на загляденье. Второе стадо куда обширнее. Уже сегодня половина шерсти у нас своя. А потому, будь уверен, через два года все будет ладком. И тогда, коли сама никого не присмотрю, все сделаю по твоей воле. Мое слово крепкое ты это знаешь.

— Не сбыться твоим планам, Анечка, — вздохнув, потупился Иван.

— С чего бы? — Даже вскинулась Анна. — Уж не решил ли ты, что лучше меня знаешь, как управлять делами? Я все уж давно рассчитала… — Девушка вдруг осеклась и пристально посмотрела на брата. — Я чего-то не знаю?

— Мы должны будем взяться за казенный заказ, Анечка.

— Значит, его величество решил, что пришла пора отобрать льготу и вернуть прежнюю норму в тысячу аршин? Плохо. Но с другой стороны, вполне объяснимо и не так страшно, — задумчиво проговорила она, скорее обращаясь к самой себе. Потом вновь взглянула на брата. — Что, еще хуже? Перейти полностью на изготовление казенного сукна? А что, армию собираются увеличить в несколько раз? Куда им столько сукна-то? Или решили продавать в Европу? Так мы и сами не лыком шиты.

— Посконь.

— Что посконь? — Девушка даже откинулась на спинку стула, силясь понять сказанное братом.

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая