Перебежчик (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 11

• Предыдущая
• 11/105
• Следующая

- Уэнделл! - позвал полковник Ли.

Лейтенант Холмс повернулся к своему командиру.

- Сэр?

- Посмотрите направо, Уэнделл! Может, мы сможем обойти этих мерзавцев с фланга?

Ли показывал на лес за пушкой.

- Разузнайте, где заканчивается шеренга врага. И побыстрее!

Холмс, получивший тем самым разрешение перестать вымученно притворяться беспечным, побежал по лесу в сторону открытого правого фланга северян.

Справа от него, внизу и за деревьями он мог различить яркий блеск прохладной реки, и это зрелище странным образом подействовало на него успокаивающе.

Аккуратно сложив, он оставил свою серую шинель у подножия клена и побежал к флангу за спинами родайлендцев, толкающих свою пушку, и там, выскочив из дымовой завесы, увидел, что дальний лес и правда пуст, открывая полковнику Ли путь, чтобы обойти левый фланг конфедератов. И в этот момент в его грудь вонзилась пуля.

Он вздрогнул, всё его тело затряслось от разрывающей его, как пила, пули. Он резко и выдохнул и вдруг почувствовал, что больше не может дышать, но всё равно его охватило какое-то странное спокойствие и невозмутимость, так что он мог лишь отмечать свои ощущения.

Пуля, а он был уверен, что это именно пуля, ударила его с такой же силой, как могла бы лягнуть лошадь, почти парализовав, но когда он всё-таки попытался сделать вздох, то обнаружил, что его легкие еще работают, и понял, что это ненастоящий паралич, а, скорее, временная потеря разумом возможности управлять телом.

Он также понял, что его отец, профессор медицины в Гарварде, захочет получить отчет об этих ощущениях, так что он протянул руку к карману, где держал блокнот и карандаш, но потом вдруг стал беспомощно заваливаться ничком.

Он попытался позвать на помощь, но ни один звук не вылетел из его рта, а потом сделал попытку поднять руки, чтобы предотвратить падение, но они его не слушались.

Его сабля, которую он так и не засунул в ножны, упала на землю, и он заметил на начищенном до зеркального блеска клинке каплю крови, а потом всем телом рухнул на эту сталь, почувствовав чудовищную резь в груди и завопив от боли и жалости к себе.

- Лейтенанта Холмса подстрелили! - прокричал какой-то солдат.

- Принесите его! Принесите его обратно! - приказал полковник Ли, отправившись посмотреть, насколько тяжело ранен Холмс.

Он был на несколько секунд задержан артиллеристами Род-Айленда, кричавшими пехоте, чтобы освободили им место для стрельбы. Пушка откатилась назад по своей колее, выплевывая дым и пламя на залитую солнцем поляну.

Каждый раз, когда орудие стреляло, оно откатывалось еще на несколько футов назад, оставляя глубокую отметину в покрытой листьями глине. Расчет был слишком занят, чтобы передвигать пушку на место, и каждый выстрел производился с расстояния на несколько футов большего, чем предыдущий.

Полковник Ли добрался до Холмса, как раз когда того подняли на носилки.

- Простите, сэр, - только и смог сказать Холмс.

- Тише, Уэнделл.

- Простите, - повторил Холмс. Ли остановился, чтобы подобрать саблю лейтенанта, гадая, сколько человек полагает, что ранение Холмса было виной полковника.

- Отличная работа, Уэнделл, - горячо заявил Ли, а потом крики мятежников заставили его развернуться, чтобы увидеть, что к лесу с противоположной стороны поля прибыли новые войска южан, и он знал, что теперь уже не осталось ни единого шанса обойти вражеский фланг.

Скорее было похоже, что враг обойдет собственный фланг полковника. Он тихо выругался и положил саблю Холмса около раненого лейтенанта.

- Отнесите его вниз, и аккуратно, - велел Ли, а потом зажмурился от воплей капрала, которому пуля прошила живот.

Еще один солдат пошатнулся и отпрянул с залитым кровью глазом, а Ли недоумевал, какого чёрта Бейкер не дает приказ к отступлению. Пора было переправляться обратно через реку, пока всех не уложили.

На противоположной стороне поляны мятежники издали тот дьявольский звук, который северяне, ветераны битвы при Булл-Ран, знали как предзнаменование кошмара.

Это было какое-то дикое нечеловеческое улюлюканье, от которого у полковника Ли зашевелились волосы на затылке. Это был долгий вой, как у кричащего над жертвой зверя, и это было звуком, как опасался Ли, поражения северян. Он поежился, крепче сжал саблю и отправился на поиски сенатора.

Легион Фалконера поднимался по длинному склону, туда, где грохотало сражение. Проход через весь город и поиски нужной дороги в сторону реки заняли больше времени, чем кто-либо ожидал, а теперь день уже клонился к вечеру, и кое-кто наиболее самоуверенный жаловался, что пока Легион Фалконера доберется до места событий, янки уже будет мертвы и обчищены, а более робкие отмечали, что треск стрельбы всё не ослабевает.

Легион уже находился достаточно близко, чтобы почуять в воздухе горькую вонь пороха, принесенную северным ветерком, который сдувал пороховой дым сквозь зелень листвы, как зимний туман.

Дома, подумал Старбак, листья уже окрасились, превратив холмы вокруг Бостона в изумительную смесь золота, алого цвета, пламенеющего желтого и густокоричневого, но здесь, на северной границе Конфедерации Юга, лишь клены покрылись золотом, а другие деревья еще были зелеными, хотя эту зелень рвал и дырявил ураган пуль, налетевший откуда-то из глубины леса.

Легион прошел по подпаленному и словно проказой изъеденному пулями жнивью, где рота Даффа из солдат округов Пайк и Чикасо остановила продвижение наступающих янки.

Горящие пыжи, выплюнутые из винтовок вместе с пулями, подожгли солому, и теперь она догорала, оставляя на поле шрамы из пепла. Там было и несколько пятен крови, но Легион был слишком отвлечен сражением на вершине холма, чтобы беспокоиться об этих знаках, оставленных прежней битвой.

На краю леса обнаружились и другие остатки сражения. Там была привязана дюжина офицерских лошадей, а доктора перебинтовывали несколько раненых.

Мула, нагруженного боеприпасами, повели в лес, а другого, с пустыми сумками по бокам, в обратном направлении. Раб, пришедший на поле битвы в качестве слуги, бежал вверх по холму с фляжками, которые он наполнил в колодце на ближайшей ферме.

Пара десятков ребятишек прибежали из Лисберга, чтобы понаблюдать за сражением, и сержант из Миссисипи пытался отогнать их подальше от пуль северян.

Один мальчик притащил огромный дробовик отца и умолял позволить ему убить хоть одного янки до того, как придется идти спать.

Мальчишка даже не моргнул, когда четырнадцатифунтовый снаряд вылетел из-за деревьев и промелькнул прямо у него над головой. Снаряд упал на полпути к горе Катоктин, с мощным всплеском погрузившись в речушку сразу за дорогой на Ликсвилл.

Теперь Легион находился примерно в шестидесяти ярдах от леса, и те офицеры, которые еще были верхом, спешились и вбили в дерн железные скобы, чтобы привязать лошадей, а капитан Хинтон, заместитель командира полка, побежал вперед, чтобы точно установить, где находится левый фланг полка из Миссисипи.

Большая часть солдат Старбака была возбуждена. Облегчение от того, что они выжили в Манассасе, превратилось в скуку длинных недель на охране Потомака.

Эти недели едва ли напоминали войну, скорее они походили на летнюю идиллию на берегу прохладной реки. Время от времени то с одной, то с другой стороны реки раздавались выстрелы, и пару дней после этого дозорные прятались в тени, но большую часть времени противники не мешали жить друг другу.

Солдаты ходили купаться, находясь под прицелом врагов, стирали одежду и поили лошадей, с неизбежностью нередко сталкиваясь в часовыми противника, и обнаружили мели, где могли встретиться на середине реки, чтобы обменяться газетами или выторговать за южный табак северный кофе.

Но теперь, в готовности показать себя лучшими в мире, легионеры забыли о летнем дружелюбии и поклялись проучить лживых и вороватых говнюков-янки, чтоб не повадно было переходить через реку, не спросив сперва разрешения.

Капитан Хинтон вновь появился на краю леса и сложил руки домиком у рта.

• Предыдущая
• 11/105
• Следующая