Смерть Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 20
- Предыдущая
- 20/82
- Следующая
Где-то далеко прокричал петух. Я снова дернул за ремешки и опять не смог ослабить их.
- Перережь ремни, - попросил я.
Она рассмеялась.
- Я не так глупа, Утред Беббанбургский.
- Ты не убила меня, - сказал я, - и это, наверное, глупо.
- Верно, - согласилась она. Она переместила меч вперед, так, чтобы его острие коснулось моей груди. - Ты обрел мудрость этой ночью, Утред? - спросила она, затем улыбнулась, показав гнилые зубы.
- Ночью удовольствий?
Я попытался отбросить меч, повернувшись на бок, но она по-прежнему касалась клинком моей кожи, из-под острия текла кровь. Она потешалась.
Теперь я лежал на боку, а она переместила лезвие на моё бедро.
- Ты стонал в темноте, Утред. Ты стонал от удовольствия или ты уже забыл?
Я вспомнил девушку, которая приходила ко мне ночью. Смуглая девушка с черными волосами, стройная и красивая, гибкая, как ивовая лоза. Девушка, которая улыбалась, когда сидела на мне верхом, ее легкие руки касались моего лица и груди, она откидывалась назад, когда я ласкал ее груди.
Я вспомнил, как ее бедра прижимались к моим, прикосновение ее пальцев к моим щекам.
- Я помню сон, - хмуро сказал я.
Эльфадель, покачиваясь на пятках, непристойно напомнила, что делала смуглая девушка ночью. Меч проскользил плоской стороной по моему тазу.
- Это был не сон, - сказала она, насмехаясь надо мной.
В тот момент я хотел ее убить, о чем она знала, и это знание смешило ее.
- Многие пытались убить меня, - сказала она.
- Однажды за мной пришли священники. Их было около двадцати, ведомых старым аббатом с пылающим факелом в руках. Они молились вслух, называя меня язычницей и ведьмой. Их кости до сих пор гниют в долине.
Видишь ли, у меня есть сыновья. Это хорошо, когда у матери есть сыновья, потому что нет большей любви, чем любовь матери к своим сыновьям. А ты, Утред Беббанбургский, помнишь эту любовь?
- Еще один сон, - ответил я.
- Не сон, - сказала Эльфадель, и я вспомнил, как моя мать убаюкивала меня ночами, качала меня, кормила грудью, вспомнил радость этих моментов и тоску, когда я осознал, что это всего лишь сны, ведь моя мать умерла, дав жизнь мне, и я никогда ее не знал.
Элфадель улыбнулась.
- С этого момента, Утред Беббанбургский, - сказала она, - я буду считать тебя своим сыном.
Я еще сильнее захотел убить ее, и она поняла это и издевательски засмеялась надо мной.
- Прошлой ночью, - сказала она, - богиня приходила к тебе. Она показала тебе всю твою жизнь, все твое будущее и весь мир людей, и что случится с ним. Неужели ты уже забыл все это?
- Приходила богиня? - переспросил я. И вспомнил, еще продолжая говорить, вспомнил печаль, когда мать покинула меня, вспомнил скачущую на мне смуглую девушку, вспомнил опьянение и тошноту, вспомнил сон, в котором я пролетел над миром, ветры несли меня по воздуху так же, как волны в море несут корабль с длинным корпусом, но никакой богини я не помнил. - Что за богиня? - спросил я.
- Эрция, конечно же, - ответила она так, будто вопрос был глупым. - Знаешь про нее? Она тебя знает.
Эрция была одной из древних богинь, почитавшихся в Британии, когда наш народ пришел из-за моря. Я знал, что ей все еще поклонялись в глубинке, земле-матери, дарительнице жизни, богине.
- Я знаю про нее, - сказал я.
- Ты знаешь о существовании богов, - сказала Эльфадель, - в этом ты не так глуп. Христиане считают, что на всех людей только один бог, как такое может быть? Разве может один пастырь защитить каждого агнца по всему миру?
- Старый аббат пытался убить тебя? - спросил я. Я перевернулся на правый бок, чтобы мои связанные руки не были ей видны, и тер кожаные ремни о край камня, надеясь разорвать их.
Я мог совершать только очень маленькие, незаметные для нее движения, и мне нужно было, чтобы она продолжала говорить.
- Старый аббат пытался тебя убить? - снова спросил я. - И теперь монахи тебя защищают?
- Новый аббат - не дурак, - отвечала она. - Он знает, что ярл Кнут сдерет с него кожу живьем, если он меня тронет. Поэтому он мне служит.
- А он не против, что ты не христианка?
- Он любит деньги, которые приносит ему Эрция, - фыркнула она, - и он знает, что Эрция живет в этой пещере и защищает меня. И сейчас Эрция ждет твоего ответа. Ты стал мудрее?
Я опять ничего не ответил, озадаченный вопросом, и это злило ее.
- Я что, невнятно говорю? - прошипела она. - В твои уши что, проникла тупость и заполнила мозг гноем?
- Я ничего не помню, - мои слова прозвучали неискренне.
Это рассмешило ее. Она скрючилась, присев на корточки, и стала покатываться вперед-назад, но меч все еще упирался в мое бедро.
- Семь королей умрут, Утред Беббанбургский, семь королей и женщины, которых ты любишь.
Это твоя судьба. И сын Альфреда не будет править, и Уэссекс умрет, и сакс уничтожит то, что любит, а датчане получат все, и все изменится и останется прежним, как это было всегда и всегда будет. Ну, теперь ты видишь, что стал мудрее.
- Какой сакс? - спросил я. Я продолжал тереть путы о камень, но они не ослабевали.
- Сакс - это король, который уничтожит то, чем правит. Эрция все знает, Эрция все видит.
Шарканье ног со стороны входа на мгновение вселило в меня надежду, но вместо моих людей во мрак пещеры, пригибаясь, вошли трое монахов.
Их предводителем был пожилой человек с растрепанными седыми волосами и впалыми щеками, он бросил взгляд на меня, потом на Эльфадель, потом снова на меня.
- Это действительно он? - спросил он.
- Это Утред Беббанбургский, мой сын, - сказала Эльфадель и засмеялась.
- Боже милостивый, - произнес монах. В тот момент он выглядел напуганным, именно поэтому я все еще был жив. И Эльфадель, и монах знали, что я - враг Кнута, но они не знали, что он хочет сделать со мной, а потому опасались, что мое убийство может нарушить волю их господина.
Седой монах робко приблизился ко мне, напуганный тем, что я, должно быть натворил.
- Ты - Утред? - спросил он.
- Я - Кьяртан из Кумбраланда, - ответил я
Элфадель хихикнула.
- Это Утред, - сказала она, - напиток Эрции не врет. Ночью он лепетал, как младенец.
Монах был напуган, потому что моя жизнь и смерть находились за пределами его понимания.
- Почему ты пришел сюда? - спросил он.
- Узнать будущее, - сказал я. Я чувствовал кровь на руках. От трения раскрылись порезы на ладони, которые нанесла мне Эльфадель.
- Он познал будущее, - сказала Эльфадель, - будущее мертвых королей.
- Как насчет моей смерти? - спросил я ее, и впервые заметил на ее морщинистом старушечьем лице сомнение.
- Мы должны послать за ярлом Кнутом, - сказал монах.
- Убей его, - сказал один из младших монахов. Это был высокий, крепкий мужчина с суровым длинным лицом, крючковатым носом и жестокими безжалостными глазами. - Ярл захочет увидеть его труп.
Старший монах колебался.
- Мы не знаем желаний ярла, брат Герберт.
- Убей его! Он наградит тебя. Наградит всех нас. - брат Герберт был прав, но боги вселили в остальных сомнение.
- Ярл должен сам решить, - сказал старший монах.
- Сходить за ответом займет три дня, - язвительно заметил Герберт, - что ты собираешься делать с ним три дня? Его люди в городе. Их слишком много.
- Доставим его к ярлу? - предложил старший. Он как мог боролся за любой вариант, который уберег бы его от принятия решения.
- Бога ради, - выпалил Герберт. Он шагнул к груде моих вещей, наклонился над ней и выпрямился с Осиным Жалом в руке.
Короткий клинок отразил тусклый свет.
- Что делают с загнанным волком? - спросил он и направился в мою сторону.
Я использовал все свои силы, все те силы, что годами вкладывал в мышцы и кости, тренируясь с мечом и щитом, годы войны и годы подготовки к войнам. Я оттолкнулся связанными ногами и потянул руки, почувствовав, как путы ослабляются, и откатился назад, отбросив клинок от своего бедра, и я издал крик, громоподобный воинственный клич, и дотянулся до рукояти Вздоха Змея.
- Предыдущая
- 20/82
- Следующая
