Зверолов - Рудазов Александр - Страница 1

«Нимрод» вышел из гиперпространства 24.10.65, 14:53 UT. Маартен Троост в этот момент сидел в рубке и играл с корабельным мозгом в го.

Пак Ён просто обожал эту игру. При биожизни он дважды участвовал в чемпионате мира среди любителей, хотя и не занял высоких мест. Эта любовь сохранилась в нем и после киборгизации.

– Подлетаем к Килиме, – между делом сообщил Пак. – Приземление через четыре часа.

Троост коснулся гобана. Черный камень возник в его пальцах и остался на пересечении линий. И гобан, и камни были допреальными, но очень правдоподобными. Они отчасти обманывали даже чувство осязания, хотя Троост и понимал, что это всего лишь изображения на визоре.

– Атари, – ехидно произнес корабельный мозг.

Троост задумался над следующим ходом. Трудная позиция. Допреальный двойник Пака, сидящий напротив, злорадно ухмылялся. Он выглядел точно так же, как при биожизни – крошечного роста престарелый монголоид, без единой волосинки на голове и покрытый морщинами, как печеное яблоко. Пак прошел киборгизацию в двести пять лет, глубоким стариком.

Средняя продолжительность жизни в двадцать пятом веке составляет двести десять лет. Замедляющие старение препараты, косметологическая хирургия, клонирование и пересадка органов или даже смена всего тела, киберимпланты и биомодификанты – все это позволило удлинить естественный человеческий срок почти втрое.

Большего пока добиться не удается, поскольку мозг тоже стареет, а это единственный орган, который невозможно заменить. Однако еще в начале прошлого века был найден способ значительно замедлить его старение – правда, для этого приходится расстаться с человеческим телом.

Сейчас Паку уже почти триста лет, но его мозг находится в высокотехнологичном контейнере жизнеобеспечения размером с небольшую комнатку. Гулять по улицам в подобном ящике трудновато, поэтому подобные ему «бессмертные» либо ведут жизнь отшельников, ограничиваясь Инфранетом и допреальностью, либо становятся координирующими интеллектами звездолетов, технокомплексов или орбитальных станций.

Пак Ён выбрал второе.

При биожизни он был выдающимся пилотом-навигатором – остался им и после киборгизации. Ему доверили «Ной» – самый первый специализированный корабль-зверолов. А двадцать лет назад, когда сильно устаревший «Ной» ушел на слом, Пака перевели на только что сошедший со стапелей «Нимрод». Тогда же его капитаном и стал Маартен Троост – штатный зверолов Венерианского зоопарка.

– Сдаюсь, – вздохнул Троост, кланяясь противнику.

– Спасибо за игру, – поклонился в ответ Пак.

Гобан и камни какой-то миг померцали и исчезли. Исчез и допреальный Пак. Троост же повернул кресло к видеокну, показывающему открытый космос точно таким, какой он сейчас перед «Нимродом».

В правом верхнем углу пылала Звезда Ломоносова – желто-белый карлик класса F8. Чуть поодаль белел перечеркнутый кружочек – Блёуэнплан, газовый гигант, втрое больше Юпитера.

Однако курс «Нимрода» лежал дальше, к пока еще не видной невооруженным глазом Килиме, четвертой планете системы. Тридцать пять световых лет от Земли, почти шесть суток в гиперпространстве – и вот Троост у цели. Очередная его экспедиция по сбору животных для Венерианского зоопарка.

Маартен Троост уже сбился со счету, сколько всего совершил таких экспедиций. Не меньше сорока, пожалуй. Он начинал в Керкирском зоопарке, а после его закрытия перешел в Венерианский. И все же каждая новая экспедиция, каждая новая планета – это удивительное, ни с чем не сравнимое чувство. Ощущаешь себя Колумбом, Армстронгом, Щербачевым!

За минувшие двести лет люди открыли примерно тысячу звездных систем. И более чем на двухстах планетах была найдена жизнь. Истинное раздолье для натуралиста! Словно бесконечный рог изобилия – все новые и новые планеты, все новые и новые формы жизни! Уникальные, интереснейшие, самые невероятные!

Увы, миров с разумной жизнью было найдено гораздо меньше. Всего лишь шестнадцать. Причем пятнадцать из них населены первобытными существами. Звериные шкуры, палки-копалки и каменные топоры. В лучшем случае медные. Даже Иннаа, единственная цивилизация, которую с натяжкой можно назвать развитой, технически соответствует веку восемнадцатому, не более. Пройдет еще не одно столетие, прежде чем они выйдут в космос.

Конечно, в этом нет ничего удивительного. История человечества – это ведь тоже на девяносто девять процентов охота, собирательство и наскальная живопись. Каменный век закончился каких-то восемь, от силы девять тысяч лет назад – сущая ерунда по геологическим меркам.

Практической пользы от этих контактов не было. Торговать с дикарями просто нечем – если не считать всяких поделок и сувениров, у них нет ничего ценного. На их планетах встречаются кое-какие полезные ресурсы, но их гораздо проще и выгоднее добывать на астероидах.

К тому же на Земле уже больше ста лет действует закон, согласно которому ни на одной живой планете не может быть размещено никакое производство без специальной правительственной санкции. Предполагается, что такую санкцию могут выдать, если где-нибудь будет обнаружено нечто уникальное, очень ценное и при этом отсутствующее на всех остальных планетах. Какой-нибудь сверхредкий минерал. Но пока что ничего такого ни разу не находили.

Выйдя на орбиту, Троост связался с планетарным лесничеством. Единственное здание на Килиме. Такие построены на всех живых планетах – в качестве наблюдательных пунктов.

– Говорит «Нимрод», корабль-зверолов Венерианского зоопарка, пятеро человек экипажа, – сказал Троост. – Прошу разрешения на посадку.

– Слышу вас, «Нимрод», – донеслось из динамика. – Посадку разрешаю. Канал связи открыт – синхронизируйтесь.

Троост так и сделал. Локальные сети корабля и лесничества слились в единое целое, позволяя обмениваться данными.

Всю Солнечную Систему окутывает Инфранет – бездна информации, накопленной человечеством. К сожалению, дальше она не простирается – слишком уж велики расстояния между звездами. Поэтому на звездолетах и звездных колониях собственные инфосети, локальные.

Совершив два витка вокруг планеты, Троост направил «Нимрод» на посадку. К малому материку, разумеется. На Килиме их всего два – большой, в полтора раза крупнее Евразии, расположен в полярной зоне и не очень-то богат живностью. Тундра, тайга и холодные степи вдоль побережья. Зато малый изборожден горными цепями, между которыми колышутся кишащие зверьем тропические леса. Девяносто процентов сухопутной фауны Килимы обитает на малом материке.

Для основной базы Троост облюбовал равнину близ устья мелководной реки на западе материка. Южнее возвышаются небольшие глыбовые горы, а севернее – влажный вечнозеленый лес. До лесничества около двух тысяч километров – не слишком близко и не слишком далеко.

Корабль приземлился очень мягко, почти неощутимо. Включилось антигравитационное поле, вибрирующие диски чуть слышно коснулись земли и погрузились в нее на несколько миллиметров. После этого «Нимрод» затих.

Троост уже ждал у шлюза. Облаченный в повседневный желтый комбинезон, высокий, грузный, с объемистым животом, копной каштановых волос, пышной бородой и лучистыми голубыми глазами. В свои восемьдесят три года Маартен Троост мог считаться человеком средних лет, но выглядел моложе – спасибо биотехнологиям и здоровому образу жизни.

Как только зверолов вошел в шлюз, автоматически включился антибактериальный душ. Взвесь крошечных капель окутала Трооста, уничтожая все земные микроорганизмы, которые он мог бы занести на Килиму.

Еще ни разу не случалось такого, чтобы землянин подхватил инопланетный вирус или сам стал источником заразы для инопланетян. Ведь каков бы ни был вирус, он инфицирует лишь определенные типы клеток. Одни поражают какой-то конкретный их вид, другие – группу видов, третьи вообще работают в широком диапазоне, но для всех них инопланетные формы жизни – нечто чуждое, непонятное и безусловно несъедобное.