Битва - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 36

• Предыдущая
• 36/93
• Следующая

— Милость богов, уважаемые. Что принести? — белозубо улыбнувшись, спросила деваха.

— Милость богов, милая, — улыбнулся я в ответ. — Пива. Светлого. Мне. Орри?

— Тёмного, — спохватился мой спутник.

— Кувшин светлого и кувшин тёмного. А к пиву… что посоветуете?

— Маранийские колбаски. Пожар, а не колбаски.

— Бараньи… — поморщился я.

Баранину я не любил, если честно. Прямо предубеждение против неё какое-то: всё время, пока ем, бараний запах преследует.

— Говяжьи тоже есть, — сказала девка. — Ничуть не хуже.

— Ну, давайте мне говяжьи — со всем, что там к ним полагается. Орри?

Орри, глазевший на подавальщицу раскрыв рот, очнулся и сказал:

— Я то же самое.

Девица кивнула и пошла к стойке, покачивая бёдрами с плавностью и мощью океанского прибоя.

— А что я заказал? — спросил меня Орри, когда девица-красавица скрылась на кухне.

— Увидишь, — хихикнул я. — Отвлекаться надо меньше на… посторонних.

— Сам ты мне посторонний по гроб жизни, если такое говоришь, — буркнул гном. — Это ты с ведьмой когда хочешь милуешься, а я в последний раз с девкой был в прошлый торговый сезон. Ехали в Пограничный, думал — хоть там оторвусь, так нет… угораздило сволочей этих на город напасть, всю поездку испортили.

— А тебе сколько лет?

— Сорок.

— Фигня какая. Ещё года четыре потерпи, и возляжешь… с «девой своего народа», — злобно поглумился я.

— Счас в морду дам, шутник, — заявил Орри, показав мне гигантский кулак. — Посмотрел бы на тебя, если тебе предки завещали по семь месяцев в году безвылазно в горах сидеть и при этом девок не трогать.

Я пожал плечами, сказал:

— Может, что такое и завещали, просто я не в курсе. А что, понравилась девка?

— Спрашиваешь! — аж всплеснул руками мой спутник.

— Так чего теряешься? Прояви обаяние, подкрепи финансами — и счастье тебе улыбнётся. С каких это пор трактирные подавальщицы в Великоречье стали славиться крепостью нравственных устоев?

— Чего? — переспросил гном.

— Даст она, говорю, за чуть ласки и чуть денег, — упростил я свою мысль до возможного предела.

— А! Так бы сразу и сказал. Попробую, — почему-то горестно вздохнул гном.

Девица, поднимая на своём пути ветер, принеслась к нам через минуту, неся в крепких руках два здоровенных запотевших кувшина холодного пива. Тот, что посветлее, она бухнула на стол передо мной, второй поставила перед Орри. Собралась было бежать обратно, но я её придержал за руку и выложил на стол золотой кругляш рубля.

— Не торопись, милая. Посиди с нами минутку.

Орри уставился на меня удивлёнными глазами, полагая, что я забочусь о его личной жизни, а я решил не развеивать его заблуждений.

— Не могу, господин хороший, — улыбнулась девица. — Нам не положено.

— Да сядь ты… — поморщился я. — Никто тебя за коленки хватать не собирается. Расскажи нам, кто здесь кто в зале. Впервые мы здесь.

— А… Понятно, — кивнула девица. — Только садиться для этого без надобности.

Она нагнулась к нам так, что отвисший ворот блузки открыл широкий обзор на её могучий бюст — такой, что Орри снова впал в ступор, и быстро зашептала, пригнувшись мне почти к самому уху:

— Значит, слушайте, господин хороший. Та компания, что вокруг очага расселась, — новые, их раньше не видели. Маранийцы все, одни мужики, баб с ними нет. В дальнем углу, под головой тур-ящера, сидят мужик с девкой, видите?

Я взглянул, куда она показывала. Действительно, там сидели несколько человек, среди которых заметно выделялись двое — рослый мужик с длинными соломенными волосами, собранными в хвост, и с короткой бородой. С правого виска у него свисала прядь волос, перевитая стандартной для нордлинга ниткой зубов, вырванных у мёртвых врагов. Правда, у этого нитка обвивала прядь слоев в пять, наверное. Немало накрошил. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати с очень узким лицом с резкими чертами, оттянутыми к вискам уголками чёрных глаз, чуть вытянутыми ушами, узким, словно прорезанным ножом в гипсовой маске, ртом. Чёрные прямые волосы несколькими прядями падали на глаза, одежда тоже была сплошь чёрной. На перевязи висела деревянная кобура с «маузером» — серьёзная заявка на победу, случись чего. Я сегодня сам с таким же. Патронов вот хотел подкупить, да не судьба.

Рядом с этой парой сидели ещё трое нордлингов, все молодые, крепкие, в кожаных безрукавках с нашитыми стальными пластинами, у пояса револьверы. Вся компания пила светлое пиво, на столе у них лежал здоровенный вяленый окорок, от которого они время от времени отрезали изогнутым ножом длинные ломти и закидывали их в рот, запрокинув голову.

— Это Аррава с Кудином, — шептала официантка. — Они охотники на нечисть и всяких тварей, и говорят, что могут подрядиться и так кого-то убить. У стены, что слева, где светильник, сидят двое — это Рыбак с Мертвяком. Говорит, что раньше пиратами были, а теперь нанимаются в охрану караванов и ещё какими-то тёмными делами занимаются. Контрабандой, наверное.

Я обратил внимание на упомянутых двоих. Они выглядели тоже весьма примечательно. Рыбак был мощным здоровяком с наголо бритым загорелым затылком, с которого свисала недлинная, перевитая золотой нитью с жемчужинами, косица. Другой растительности на лице и голове у него не было. Даже могучие ручищи, лежащие на столе и баюкающие гигантскую оловянную кружку, были совсем безволосыми, как у циркового атлета. Сидящий напротив Мертвяк никаких вопросов не вызывал по поводу того, как прилипло к нему такое прозвище. Тощий, с редкими прилипшими к костлявому потному черепу волосами, с лицом, обтянутым кожей так сильно, что даже зубы выделялись, он не вызывал никаких других ассоциаций, кроме как с мумией. Особенно похожим на хорошо выделанного и выдержанного мертвеца делал его бурый загар. Он пил не пиво, а вино, с брезгливым видом цедя его из высокого бокала, сделанного из толстого неровного стекла.

— У Рыбака с Мертвяком ватага человек двадцать, но сейчас никого здесь не вижу. Но вообще, к нам всё больше командиры ходят, ватаги в других местах веселятся, — пояснила подавальщица.

— Это почему? — переспросил я.

— Так у нас тут вроде биржи, — слегка удивилась моему вопросу подавальщица. — Скучно здесь ватагам. Ни девок, ни плясок, ни игры.

Я кивнул: понял, мол, — а девица продолжила:

— Компания за самым дальним столом — капитан Ворг со своими ближними. Их отряд человек тридцать, конные стрелки. Нанимались куда-то на юг, вернулись только три дня назад, теперь отдыхают, до следующей недели ни одного заказа не возьмут, — просветила меня подавальщица по поводу троих крепких мужичков в исцарапанных кольчугами кожаных камзолах и крепких высоких ботинках на шнуровке до самых колен, переходящих в наколенные щитки.

На боку у каждого висело по могучему «молоту Тора»[59] с длинным стволом и по кавалерийской шашке, которые попали в этот мир с пришлыми и которые очень удачно заменили мечи после того, как тяжёлые доспехи отступили на второй план. На всех галифе с кожаными вставками, высокие шнурованные ботинки, переходящие в наколенники из толстой, негнущейся кожи. Сразу видно, что кавалерия. Лица загорелые, спокойные, все в возрасте под сорок примерно. В общем, вызывают невольное уважение. Связываться с такими не станешь за просто так — без башки в момент окажешься. По виду похоже, что все они или из Вираца, или из Марианского герцогства, или из Билара. Соседи, по большому счёту.

— А больше никого интересного и нет, господин хороший, — закончила разговор подавальщица. — Так, всякая шелупонь ошивается. Разве что…

— Что?

— Маленького такого мужичка видите? Озёрника. В чёрном сюртуке.

Я обратил внимание на невысокого худого мужичка с жидкой бородкой, жадно сосавшего пиво из кружки. Судя по чертам лица, явно из Озёрного края приехал.

— Вижу.

— Это Угорь. Скользкий, как та самая рыба, такой же вертлявый, но знает почти всё в городе и почти всех. Может о многом рассказать за денежку. Только ему никакой информации о себе не доверяйте.

• Предыдущая
• 36/93
• Следующая