Битва - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 11
- Предыдущая
- 11/93
- Следующая
Время от времени нашим наблюдателям удавалось засечь какие-то демаскирующие признаки батарей противника, и в ту сторону начинали долбить наши четыре гаубицы. Однако результат оставался не виден, а поскольку противник стрельбу побатарейно оставил и огонь вёлся реже, сказать, сколько работает пушек с его стороны, было нереально.
Миномёты били прямо из города, устроившись где-то за домами, и потому были совершенно неуязвимы. Противнику нашему в уме грех отказывать — таким манером они взяли в заложники весь город и теперь спокойно могли посылать в форт мину за миной, не опасаясь получить в обратку пудовый снаряд из нашей гаубицы. Да и по траектории не получалось их поразить, без того, чтобы не развалить половину жилого фонда. И куда стрелять? Их так и не было видно.
А стрелять по городу нельзя категорически, потому как население здесь смешанное и вообще в приверженностях неустойчивое. Даже пришлые сюда селились всё больше самостоятельные, с собственным мнением по любому вопросу. Торговали, открывали фактории, работали, а место-то здесь известно какое — величайшее Дурное болото под боком. Если на такую публику наплевать и начать их дома жечь, у них позволения на то не спросив, рискуешь получить вместо пограничного городка бандитский край. Бывало уже такое в истории Новых княжеств — откуда Гуляйполе взялось? Вот так там всё и начиналось.
С темнотой обстрел практически затих. Даже винтовки почти перестали постреливать. Мы вернулись к своему биваку у щели и даже поспали. Проснулись часа в четыре ночи, и я вышел аккуратненько через ворота на лётное поле — посмотреть, как идёт работа в ангаре с «громовержцем».
Работа кипела, хоть старались технари не шуметь. Пятнистая зеленоватая туша самолёта была буквально облеплена техниками в синих комбинезонах. Там же стоял у затянутой брезентом двери Порошин, наблюдавший за работами. Я подошёл, спросил:
— Ну что, успеете?
— Должны, — ответил комэск, не отводя глаз от машины. — Ещё на час работы осталось. Как раз успеваем. Плохо только, что погонять движок не удастся: шум подымем. Наугад полетим. Мне начразведки сказал, что вы за стену собрались?
— Собрались, — подтвердил я.
— Под наши пулемёты не попадите. Сипаи все миномёты в город затащили, там их крошить будем.
— Попытаемся от них подальше держаться. Если баржу отчаливающую увидите — не трогайте. Это мы наверняка, — предупредил я.
— А если не одну баржу?
— То мы на первой по-любому. А вторая уже за нами гонится.
— Это не пойдёт, — заявил он решительно. — Знак давайте. Зелёная ракета и фальшфейер на носу. Тогда не тронем.
— Нет у нас ракет. Дадите?
Порошин молча пошёл вглубь ангара, затем вернулся, неся в руке несколько картонных цилиндров ракетниц и фальшфейеров. Протянул всё это мне.
— Держи. Но если противник повторить сигнал сумеет, за последствия не ручаюсь.
— Ни хрена себе перспективка, — усмехнулся я.
— Какая есть, — пожал плечами комэск. — Что я могу ещё сделать? Тряпку возьми какую-нибудь, белую например, растяни по палубе. Будет допсигнал.
Мимо нас прокатили тележку с крашенными шаровой краской патронными коробами к четырёхствольным «косам». «Косы» были самым эффективным оружием этого большого самолёта, особенно против конницы и стайных тварей. Крупнокалиберные спарки были предназначены для уничтожения машин и лёгкой брони, а вот две «косы» косили пехоту. С тех пор, как по найденным где-то чертежам, с подачи нижегородского инженера Терентьева, начали производство этих скорострельных пулемётов, те же эльфы во время конфликтов почти полностью отказались от дневных переходов по открытой местности и от передвижения верхом.
Стоило такому «громовержцу» обнаружить отряд, как судьба его оказывалась решена. Ответный обстрел с земли редко имел даже маленький успех — места установки оружия и стрелки были прикрыты бронещитками, равно как экипаж и два звездообразных мотора, поднятых над высоко расположенными широкими крыльями, — зато две «косы» сметали с поверхности земли всё, что не было укрыто броней. А для брони был ПККБ-С.
— Какой сигнал дадите о готовности? — спросил я. — Чтобы знать, лезть уже за забор или погодить…
— Где будете? У третьей вышки?
— Так точно.
— Вестового пришлём.
— Понял, спасибо, — поблагодарил я. — Но вообще я к вам по другому делу. Понимаю, что некогда и всё такое, но это важно.
Порошин вновь обернулся ко мне:
— Что случилось?
— Телеграммку-то нам уже не дождаться о моих полномочиях, а поиски я продолжаю. Мне бы хоть одним глазком посмотреть на ту бумагу, что от «землемера» осталась. Важно может быть.
Порошин секунду подумал, затем кивнул.
— Резонно. Пойдёте в строевую часть, там найдёте, — сказал он, затем крикнул так, что эхо загуляло по ангару: — Резвунов!
— Я! — послышалось почти что из-за спины, и откуда-то из-за полок с инструментами выскочил давешний младший унтер, любитель женских романсов, на этот раз не в кавалерийских сапогах, а в перепачканном маслом рабочем комбинезоне. — Слушаю, господин капитан! — предстал он перед комэском, лихо щёлкнув каблуками потёртых берцев.
— Возьмёшь гостя и отведёшь в канцелярию. Точнее, найдёшь Попова, он где-то возле штаба в щели должен отсиживаться, передашь гостя ему. Скажешь, я приказал найти для него бумаги, что привёз нам чиновник из Земельной управы, который с Варенецким летал. И отдать. Как понял?
— Так точно, всё понял, — браво отрапортовал Резвунов. — Разрешите идти?
— Момент.
Порошин достал из кармана блокнот, что-то быстро написал в нём, вырвал листок и отдал Резвунову:
— Писарю дашь. Дуйте.
Резвунов «дунул» бегом — так, что я за ним еле поспевал. Пробегая через крепостной двор, заметил некое оживление. После того, как обстрел стих, люди расслабились. В некоторых местах собрались возле щелей компании отдыхающих, слышались разговоры, сверкали огоньки папирос. Что-то куда-то таскали, артиллеристы банили стволы гаубиц, готовя их к завтрашнему бою.
У здания штаба эскадрильи Резвунов резко остановился и выцепил из кучки сидевших на краю щели, свесив в неё ноги, бойцов какого-то молодого лопоухого ефрейтора с веснушчатым лицом.
— Попов! — окликнул он его, делая ударение на первое «о». — Комэск приказал тебе с человеком поработать.
— На предмет? — не обратив внимания на вольности с фамилией, осведомился тот.
— Найдёшь ему бумаги сопроводительные, что привезли землемеры, которые с покойным Варенецким над Дурным болотом летали. И отдашь.
— Понял. Сделаю, — лаконично ответил ефрейтор и жестом пригласил меня следовать за собой.
Резвунов убежал, а мы вошли в здание штаба. Зданию досталось за день. Даже в вестибюле крыша была пробита в двух местах, судя по всему, прямым попаданием мин. Стекла были выбиты все, местами виднелись язвы от шрапнели. Большинство кабинетов открыты, в одном заметны следы затушенного пожара. Мы пробежали до конца коридора, затем Попов отпер дверь с табличкой «Канцелярия».
— Нам сюда.
— Не вывезли канцелярию, что ли? — удивился я.
Вообще-то так недолго и без всех бумаг остаться. Странная безалаберность. У таких не то что город захватят, а штаны снимут на ходу.
— Шкафы железные, от огня заговорённые. Ничего не случится. А мина из батальонника пробить крышу, потолок и шкаф одновременно не сможет. Вот и скомандовали оставить как есть — всё равно никто отступать не собирается, и вывозить ничего не нужно, — пояснил писарь.
Я мысленно взял все слова о безалаберности обратно. Хорошо, что вслух их не произнёс.
Писарь открыл один из шкафов, покопался в нём пару минут, подсвечивая себе крошечным фонариком, затем протянул мне лист бумаги, сунув его в картонную папку:
— Вот их сопроводиловка.
Я раскрыл папку, посмотрел. Бумага оказалась вполне нормальной — стандартный бланк «Распоряжение» с шапкой «Е. К. В. Контрразведывательный департамент Министерства благочиния», со всеми степенями зашиты. Подделать невозможно. В распоряжение внесены «землемер-инженер Потапов Б. В., штабс-капитан контрразведки Пилюгин В. Л., титулярный советник по Департаменту контрразведки Ягодкин И. И.». Всё нормально. Инженер, штабс-капитан из силовиков и колдун в гражданском чине.
- Предыдущая
- 11/93
- Следующая
