Неубедимый - Лукас Ольга - Страница 19
- Предыдущая
- 19/67
- Следующая
— Извините меня, я всё понял, — сказал он, выставляя защиту. — Вы, должно быть, не знаете, но в прошлом… словом, я чуть не стал шемобором.
— Ты стал им. А потом — ушел, — уточнил Даниил Юрьевич.
— Так вы… знаете?
— С самого начала знал. Дальше что?
— Теперь — смерть?
— Ещё чего. Теперь — отчёт за полгода. И не вздумай умирать, пока не подготовишь его. Ты — наш. Остальное тебя не касается.
Костя вышел из кабинета шефа. «Я должен стать идеальным работником! — приказал он себе. — Я должен доказать, что достоин доверия».
Коммерческий директор Тринадцатой редакции встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и выключил музыку. Может быть, о прошлом пора забыть? Он — достоин доверия. И этот факт уже не нуждается в доказательствах.
Виталик улыбался, перепрыгивал через лужи, почти парил над ними. Надо же, как ловко он всё придумал. Взял с собой старую книгу — как повод для разговора с букинистом. Он не будет, подобно Цианиду, ходить вокруг да около, он сразу покажет себя с лучшей стороны.
Вход в лавку был неприметный, вывеска крошечная, так что Техник на всех парусах промчался мимо, потом вернулся, спустился на несколько ступенек, открыл дверь, вошел.
В помещении было как-то сумрачно и неуютно. Пахло клеем и старой кожей. С полок укоризненно смотрели сочинения классиков, которые Виталик так и не сподобился прочесть. За прилавком никого не было, тишина стояла такая, что посетитель нарочно шаркал ногами, сопел и шелестел курткой — чтобы подбодрить себя. Помещение освещала лампа дневного света. Дождь за окном падал бесшумно, бесшумно шагали пешеходы, бесшумно сигналили машины — где-то наверху, над головой.
«Ну и склеп», — подумал Техник, пробираясь между стеллажами. Откуда-то слева потянуло то ли палёным, то ли жареным. Виталик двинулся на запах и вышел к дверце, выкрашенной масляной краской. Дверца была полуоткрыта, и Техник шагнул вперёд. Оказался в крошечном тамбуре, мощённом шершавой палевой плиткой. По левую руку была такая же точно дверца, крашенная масляной краской, за дверцей журчал неисправный сливной бачок. По правую руку чуть колыхалась плотная холщовая занавеска. Виталик осторожно отодвинул её и оказался в небольшой жилой комнате. Под потолком висела тусклая лампочка в стеклянном плафоне, похожем на большой прозрачный напёрсток. В углу стояла голландская печь, без изразцов, но с несколькими затейливыми завитушками. Перед печкой на перевёрнутом вверх дном чумазом ведре сидел столетний дед и кидал в огонь какие-то мятые листки.
Он работал как хороший конвейер: подготовленные на сожжение бумаги лежали перед ним в деревянном ящике, и старик методично отправлял их в жерло печки. Рядом с ним стояли кочерга, совок и корзина с поленьями. Виталик залюбовался, забыл, зачем пришел, потерял счет времени. Но тут старик, видимо, наткнулся на что-то нужное, потому что перехватил сам себя за руку и сунул в карман халата клочок бумаги, едва не угодивший в огонь. Полуобернулся. И увидел незваного гостя.
— Вас бабушка прислала? Погодите, ещё не прогорело, — ответил хозяин, ничуть не удивившись.
Притвориться внуком некой неизвестной ему «бабушки» было, конечно, заманчиво. Так всегда поступают герои книг и фильмов и потом, благодаря этой путанице, получают на руки все лучшие карты. Но Виталик решил не начинать знакомство с обмана. Всё-таки герои книг и фильмов не очень рискуют. В случае чего автор вытащит их из беды. А кто вытащит из беды маленького лохматого Техника? Уж больно подозрительно выглядит этот лесовик в халате.
— Нет, я насчёт книжек.
— А… Сейчас, уже почти всё. А я вот решил пожечь ненужное, пока нет посетителей. Очень много бумаги сейчас изводят на ненужное. Извещения, реклама, бесплатные газеты. Я потом золу продаю дачникам, на удобрение. А сам греюсь. — Старик покрепче закутался в халат, потом достал из кармана спасённый от огня клочок бумаги. — Надо же, чуть не сжег бумажку с адресом собственной лавки. А ведь хорошего удобрения из неё не выйдет. Из текста, написанного от руки, такой пепел получается, что от него растения делаются слишком задумчивые. Им плодоносить — а они всё цветут. Зима пришла — а они стоят, зелёные, и не знают, что это такое белое падает им на плечи.
Виталик поцокал языком, не зная, что на это сказать. Старик поднялся на ноги, потёр поясницу. Взял кочергу, поворошил почти прогоревший пепел. Прикрыл чугунную дверцу и пошел в торговое помещение, сделав гостю знак следовать за собой.
— Ну, какие вас книги интересуют? — прищурив один глаз, другим же буравя посетителя, спросил букинист, уже усевшись за прилавок. Рядом с ним как-то незаметно и внезапно материализовался стакан с горячим чаем. Старик обхватил стакан обеими руками, приблизил лицо к облачку пара, очки его запотели. Он словно давал собеседнику возможность собраться с мыслями, а может быть, в самом деле замёрз и отогревался.
— Я вот вам книжку принёс на оценку… — приступил к делу Виталик и достал из-за пазухи «повод для знакомства». — Редкое издание второго романа Йозефа Бржижковского. Он, правда, ещё жив.
— Кто жив, роман? — не понял хозяин.
— Автор.
— Это проходит, — уверенно сказал букинист. — Покажите!
Он долго рассматривал книгу, листал её, принюхивался к чему-то, скрёб корешок ногтём. Если бы Виталик сам не купил этот томик на развале на деньги, сэкономленные от школьных завтраков, он бы испугался, что специалист почуял подделку или подвох.
— Сам экземпляр не очень ценный, — вынес вердикт старик, — но к автору следует присмотреться. За то, что вы мне его посоветовали, так и быть, сделаю надбавку. Но вообще, конечно, отсутствие корректуры и редактуры, не говоря о качестве вёрстки, — поражают. Впрочем, в начале девяностых о таких мелочах редко задумывались.
Виталик восхитился профессионализмом — старик успел заметить всё. Его и самого раздражали и опечатки, и повторяющийся дважды абзац на 347 странице, поэтому он и решился избавиться от книги. Тем более что на его книжной полке, переехавшей к Веронике вместе с хозяином, стояло полное (и всё пополняющееся) собрание сочинений Бржижковского, бережно подготовленное внимательными и аккуратными сотрудниками издательства «Мегабук».
Букинист выдвинул какой-то ящик, достал из него пачку желтоватых квитанций. Заполнил от руки два экземпляра, проставил сумму. Потом открыл кассу, вытащил из неё сто рублей, нерешительно замер, затем прибавил ещё двадцать пять, причём пять рублей наскрёб пятидесятикопеечными монетами. Виталик почему-то сразу вспомнил Константина Петровича, выдающего сотрудникам полугодовую премию.
— Вот. Она столько и стоит, можете мне поверить, — сказал старик. И Виталик тут же ему поверил.
— Кстати о доверии, — решив, что первичный контакт установлен и лёд недоверия превратился в вешние воды симпатии. — По дороге к вам я зачем-то купил лотерейный билет.
Букинист, собравшийся было отхлебнуть чаю, отставил стакан в сторону и уставился на посетителя.
— Зря купили, — как-то кисло сказал он. — Вон у вас клапан рюкзака расстёгнут. Кошелёк, поди, вытащили?
Виталик дёрнулся, пошарил по карманам. Кошельков он не признавал, распихивал деньги где придётся. Сегодня, покупая проездной на метро, он решил разменять пять тысяч, сдачу положил под злополучный клапан… Ну, точно, вытащили — в давке на эскалаторе или чуть позже.
— Вот и потратил деньги на глупости, — растерянно протянул Техник, вертя в руках лотерейный билет, изготовленный им собственноручно за пару минут до выхода. — Ну, может, хоть билет выигрышный мне попался?
— Билет, по-моему, поддельный, — мягко сказал старик, — Поглядите на свет. И не покупайте такие вещи с рук.
Виталик отошел к стеллажу с «Золотым теленком», провёл пальцем по корешкам. Сделал вид, что приценивается. Достал одну книгу. Раскрыл на середине. По странице из левого нижнего угла в правый верхний ехали на верблюдах миллионеры Бендер и Корейко.
— Интересно, каково это — быть миллионером? — ставя книгу на полку, спросил Виталик.
- Предыдущая
- 19/67
- Следующая
