Основание и Империя [Академия и Империя] - Азимов Айзек - Страница 5

• Предыдущая
• 5/48
• Следующая

Старик не скрывал удовлетворения.

– Мои догадки подтверждаются…

Райоз саркастически усмехнулся.

– Вынужден отдать должное вашим аналитическим способностям, но от этого волшебники не станут менее опасными для Империи.

Барр равнодушно пожал плечами. Райоз наклонился к старику, взял его за плечи и неожиданно мягко заглянул ему в глаза.

– Зачем вы так, патриций? Я не хочу быть варваром. Мне тяжело видеть наследственную ненависть Сайвенны к Империи. Я готов сделать все возможное, чтобы отношение вашего народа к Империи изменилось. Но я военный и не могу вмешиваться в гражданские дела. Любая попытка вмешательства приведет к отставке. Вы понимаете меня? Вижу: понимаете. Так забудьте же насилие, совершенное над вами сорок лет назад, тем более, что вы отплатили за него. Мне нужна ваша помощь. Признаю открыто.

В голосе молодого человека слышались просительные нотки, но Дьюсем Барр отрицательно качнул головой.

Райоз заговорил почти умоляюще:

– Вы не понимаете, патриций, а я не знаю, смогу ли объяснить. Я не мастер доказывать: я не ученый, а солдат. Могу сказать одно. Как бы вы ни относились к Империи, вы не можете отрицать ее заслуг. Да, ее вооруженные силы совершали отдельные преступления, но в основном они несли народам просвещенный мир. Именно имперскому флоту Галактика обязана двумя тысячами лет мирного существования. Сравните этот период с предшествующими двумя тысячами лет хаоса и вражды. Вспомните разрушительные войны тех лет.

Решитесь ли вы после этого сказать, что Империя не нужна?

Посмотрите, к чему привело периферийные планеты отделение от Империи, что дала им независимость. Неужели чувство мести возобладает в вас над патриотизмом и вы не поможете Сайвенне сохранить положение провинции, находящейся под защитой Империи? Неужели вы допустите, чтобы Сайвенна примкнула к миру варварства, нищеты и деградации, прельстившись так называемой независимостью?

– Что, так плохи дела? Уже? – пробормотал старик.

– Пока нет, – ответил Райоз, – мы с вами и даже наши внуки и правнуки в безопасности. Меня беспокоит судьба Империи и армии. Слава армии для меня много значит, я пытаюсь поддержать традиции вооруженных сил как имперского института.

– Вы ударяетесь в мистику, и я перестаю вас понимать.

– Неважно. Главное, чтобы вы поняли, как опасен Фонд.

– То, что вы называете опасностью, я обрисовал еще во время нашей первой встречи.

– Тем более, вы должны понимать, что это необходимо пресечь в зародыше. Люди еще не слышали о Фонде, а вы уже догадывались о его существовании. Вы знаете о нем больше, чем кто-либо другой в Империи.

Вероятно, вы знаете, с какой стороны его лучше атаковать и можете предупредить меня о возможных контрмерах. Пожалуйста, будем друзьями!

Дьюсем Барр поднялся и произнес ровным голосом:

– Помощь такого рода с моей стороны окажется для вас бесполезной. Поэтому позвольте отказать вам в ней, несмотря на ваши настоятельные просьбы.

– Позвольте мне судить о ценности вашей помощи после того, как она будет оказана.

– Я говорю серьезно. Империя бессильна пред этим крошечным мирком.

– Что значит бессильна! – Бел Райоз гневно сверкнул глазами. – Сядьте! Я не отпускал вас. Почему Империя бессильна? Если вы считаете, что я недооценил противника, вы ошибаетесь, – он замялся. – Патриций, на обратном пути я потерял корабль. У меня нет оснований утверждать, что он попал в руки Фонда, но его до сих пор не обнаружили. Сам по себе корабль – небольшая потеря, менее значительная, чем укус блохи, но, захватив его, Фонд фактически начал военные действия. Не означает ли подобная поспешность и подобное пренебрежение последствиями того, что Фонд располагает каким-то сверхмощным оружием? Ответьте хотя бы на конкретный вопрос: каков военный потенциал Фонда?

– Не имею ни малейшего представления.

– Хорошо, тогда объясните, пожалуйста, почему вы считаете, что Империя не способна победить слабого на вид противника.

Старик сел и отвернулся от Райоза.

– Я верю в психоисторию, – медленно начал он. – Это необычная наука. Она стала настоящей наукой только в руках Хари Селдона и умерла вместе с ним, потому что никто, кроме него, не смог владеть ею как орудием познания. Однако при нем психоистория была мощнейшим средством изучения законов жизни общества. Она не давала возможности предсказать судьбу отдельного человека, но позволяла с помощью математического анализа и экстраполяции предвидеть действия больших групп людей.

– Ну и что?

– Фонд организован с учетом законов психоистории. Место, время и прочие условия основания Фонда тщательно рассчитаны и должны породить цепь событий, которая неизбежно приведет к возникновению новой Империи.

Райоз спросил дрожащим от возмущения голосом:

– Вы хотите сказать, что эта самая психоистория предвидела нападение моего флота на Фонд и мое поражение в такой-то и такой-то битве по таким-то и таким-то причинам? Вы хотите сказать, что я глупый робот, в котором заложена программа самоуничтожения?

– Нет, – патриций повысил голос, – я только что сказал, что психоистория не предсказывает действия отдельных личностей. С ее помощью определяется ход истории в целом.

– То есть, нас с вами зажала в кулаке Ее Величество Историческая Необходимость?

– Психоисторическая Необходимость, – поправил Барр.

– А если я осуществлю право свободного выбора? Нападу на Фонд через год или не нападу вовсе? Что скажет Психоисторическая Необходимость?

Барр пожал плечами.

– Нападете вы или нет, нападете целым флотом или эскадрой, объявите войну или нападете без объявления – в любом случае вы потерпите поражение.

– Из-за мертвой хватки Хари Селдона?

– Не Хари Селдона, а логики человеческого поведения, которую невозможно отменить или изменить.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец генерал отвел взгляд.

– Я принимаю вызов, – сказал он. – Мертвая хватка против живой воли.

«Клеон II, по прозванию Великий. Последний сильный…» – непостижимый и тяжкий недуг. Странным образом, эти утверждения не только не являются взаимоисключающими, но даже не противоречат одно другому. В истории было немало тому прецедентов.

Клеону II не было дела до прецедентов. Сколько бы их ни случилось в прошлом, ему не становилось от этого ни капельки легче. Не утешала его и мысль о том, что его прадед командовал шайкой разбойников на какой-то третьесортной планете, а он, Клеон II, живет в роскошном дворце Амменетика Великого и является наследником древней императорской династии. Не радовало Клеона и то, что его отец излечил Империю от междоусобиц и установил в ней мир, подобный тому, которым она наслаждалась при Стэннелле VI. Не приносило удовлетворения спокойствие в отдаленных провинциях, ничем не нарушаемое вот уже двадцать пять лет.

Император Галактики, Повелитель всего сущего застонал и откинул голову на подушки. Немного успокоившись, он сел в постели и угрюмо уставился в дальнюю стену спальни. Слишком большая комната, в ней неуютно одному. Другие комнаты тоже слишком велики.

Впрочем, лучше сидеть одному в спальне, чем смотреть на расфуфыренных придворных, терпеть их чересчур щедрое сочувствие, слушать пустую болтовню. Лучше одиночество, чем общество безжизненных масок, под которыми тщательно просчитываются варианты его смерти и наследования престола.

У Клеона трое сыновей, трое стройных юношей, исполненных сил и надежд. Где они сейчас, когда ему так плохо? Ждут, конечно. Затаились и следят друг за другом и за ним. Император тяжело заворочался. Бродриг просит аудиенции. Верный Бродриг, верный лишь потому, что его, простолюдина, дружно ненавидят все кланы придворных аристократов. Ему приходится быть верным, иначе день смерти императора станет кануном его собственной смерти в атомной камере.

• Предыдущая
• 5/48
• Следующая