Основание и Империя [Академия и Империя] - Азимов Айзек - Страница 34

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая

– Какие?

– Вспомните. Мул громит флоты Фонда, но не может справиться с более слабыми кораблями Независимых. Фонд пал под первым же ударом, а Независимые до сих пор держатся. Впервые Мул применил депрессор силового поля при Мнемоне. На него работал фактор неожиданности, сам по себе депрессор можно было нейтрализовать. И после он на оружие Независимых не действовал. А на корабли Фонда действовал – и на энергетику Термина.

Почему? Наши знания не позволяют найти логическое объяснение. Значит, есть факторы, которые нам неизвестны и которых поэтому мы не можем принять в расчет.

– Предательство?

– Бросьте! Это нецензурная чепуха, Рэнду! В Фонде не было ни одного человека, который бы не был уверен в победе. Каждый был готов переметнуться на сторону победителя.

Рэнду отвернулся и долго смотрел в темноту за окном.

– А сейчас все уверены в поражении, пусть у Мула даже тысяча недостатков, пусть миллион.

Он не оборачивался, но сгорбленная спина и беспокойные руки были красноречивее, чем глаза.

– Нам легко удалось скрыться после скандала в Хранилище. Многим это удалось бы так же легко, но очень немногие воспользовались этой возможностью. Большинство не воспользовалось. С депрессором силового поля можно было бороться. Но никто не боролся, потому что это требовало определенного труда. Все корабли Фонда могли улететь на Хэвен или другие планеты и продолжать сопротивление, но почему-то ни один не улетел.

И фондовское подполье, на которое многие надеялись, бездействует. Мул оказался мудрым политиком. Он пообещал охранять собственность торговых магнатов Фонда, и они перешли на его сторону.

– Плутократы всегда были против нас, – упрямо сказал Эблинг Мис.

– И всегда власть была в их руках. Слушайте, Эблинг. У нас есть все основания предполагать, что многие Независимые оказались под влиянием Мула или его оружия. По крайней мере десять из двадцати семи торговых миров перешли на сторону Мула. Еще десять колеблются. Даже на Хэвене есть люди, которым было бы неплохо, если бы Мул пришел к власти. Мне кажется, что у правителя, предчувствующего свой политический крах, возникает непреодолимое искушение избавиться от политической власти, чтобы сохранить экономическую.

– Вы думаете, что Хэвен не может бороться с Мулом?

– Я думаю, что он не хочет, – Рэнду обернулся к психологу. – Мне кажется, что Хэвен жаждет сдаться. Поэтому я вас вызвал. Я думаю, вам лучше покинуть Хэвен.

– Как! Уже? – удивленно воскликнул Эблинг Мис.

Рэнду почувствовал ужасную усталость.

– Эблинг, вы крупнейший психолог в Фонде. Конечно, вы не такой мастер, как Селдон, но лучшего у нас нет. Только вы можете сопротивляться Мулу. Здесь у вас ничего не получится. Вам нужно попасть в Империю, или что там от нее осталось.

– На Трантор?

– Да. Это самый центр, там еще должна быть жизнь. Там у вас будет возможность глубже изучить математическую психологию и просчитать, что на уме у шута. Он полетит с вами.

Мис сухо ответил:

– Сомневаюсь, что он полетит со мной без вашей племянницы.

– Я знаю. Именно поэтому с вами полетят Торан и Байта. Кроме того, я дам вам более важное задание. Триста лет назад Хари Селдон основал два Фонда: по одному в каждом конце Галактики. Вы должны найти второй Фонд.

Дворец мэра – бывший дворец бывшего мэра – мрачно чернел в темноте.

Город притих, подавленный оккупацией и комендантским часом. В небе поблескивали одинокие звезды и разливался белый туман Млечного Пути.

За триста лет Фонд превратился из предприятия группы ученых в огромную торговую империю, запустившую щупальца глубоко в Галактику, и за полгода скатился к положению скромной провинции.

Капитан Хан Притчер отказывался это понимать.

Мертвая тишина ночных улиц, затемненный дворец, в котором поселились завоеватели, достаточно красноречиво свидетельствовали о крахе, но капитан Притчер отказывался верить. Он стоял между ограждениями дворца, держа под языком миниатюрную атомную бомбу.

Неподалеку шевельнулась тень, и капитан пригнул голову.

– Сигнализация работает, как обычно, – раздался шепот. – Идите вас не заметят.

Капитан нырнул в низкую арку и пошел по дорожке, вьющейся среди фонтанов, в сад, ранее принадлежавший Индбуру.

Четыре месяца прошли с того для в Хранилище, против которого восставала память. Но незваные воспоминания все же приходили, чаще ночью и по одному.

То вставал перед глазами старый Селдон, снисходительно роняющий ненужные слова, то вспоминался Индбур, лежащий в обмороке, то испуганная толпа у входа, собравшаяся, чтобы услышать «Капитуляция», то молодой человек по имени Торан, бегущий к боковой двери с полумертвым от страха шутом на плече.

А потом вспоминалось, как не заводилась машина, как он проталкивался сквозь толпу, потерявшую предводителя и бегущую прочь из города – неизвестно куда. Люди бежали к «крысиным норам», где были – когда-то – центры демократического подполья, которое за восемьдесят лет так ничего и не добилось. «Норы» оказались пустыми.

А наутро над городом показались черные чужие корабли. Глядя, как они садятся, капитан Притчер едва не задохнулся от сознания собственного бессилия.

И все же он не сдавался.

Месяц Притчер шел по планете пешком, преодолел две тысячи миль, отрастил бороду, оделся в форму рабочего гидропонного хозяйства, которого нашел мертвым у дороги, и наконец отыскал то, что осталось от подполья.

Город назывался Ньютон. В жилом квартале, когда-то богатом, а теперь скатывающемся к запустению, капитан отыскал ничем не примечательный дом, дверь которого отворил крупный человек с маленькими глазами и большими кулаками, бугрившимися в карманах.

– Я из Мирана, – пробормотал капитан.

– Рановато вы в этом году, – ответил хозяин, как условлено.

– Не раньше, чем в прошлом, – сказал капитан.

Однако, хозяин не спешил его впустить.

– Кто вы такой? – спросил он, по-прежнему стоя на пороге.

– Разве вы не Лис?

– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

Капитан глубоко вздохнул и постарался ответить спокойно.

– Я Хан Притчер, капитан флота, член подпольной демократической партии. Можно войти?

Лис отступил в сторону.

– Мое настоящее имя Орум Пэлли, – сказал он, протягивая капитану руку.

Комната была скромной, везде порядок. В углу стоял аппарат для чтения книг. Армейскому воображению капитана он показался либо замаскированным бластером, либо наблюдательным устройством. Линза проектора смотрела прямо в дверь и могла иметь дистанционное управление.

Лис проследил взгляд бородатого гостя и улыбнулся.

– Да! Так было во времена Индбура и его вампиров. Против Мула аппарат бессилен. Против Мула вообще нет средств. Хотите есть?

Капитан сглотнул слюну и кивнул.

– Тогда, если не возражаете, подождите минутку, – Лис достал из буфета две банки и поставил их на стол перед капитаном. – Держите на них руку. Как нагреются – откроете. Автомат не работает. Даже на кухне невозможно забыть, что идет война, вернее, оккупация.

Этот бодрый монолог хозяин произносил отнюдь не бодрым голосом, глаза его смотрели печально и задумчиво. Усевшись напротив капитана, он сказал изменившимся тоном:

– Вы знаете, что если вы мне чем-нибудь не понравитесь, от вас останется только прожженный стул?

Капитан не ответил: он вскрывал банки.

– Жаркое, – сказал Лис, – с едой сейчас туго.

– Знаю, – ответил капитан и принялся за еду.

– Я, кажется встречал вас раньше, – сказал Лис, – но не узнаю: борода мешает.

– Месяц не брился, – начал было оправдываться капитан, но вдруг взорвался. – Что вам нужно? Я правильно назвал пароль и открыл подлинное имя. Проверьте!

Хозяин жестом прервал его.

– Я верю, что вы Притчер. Верю, что член партии, но очень многие члены партии, правильно назвавшие пароль, перешли на сторону Мула. Знаете Леввоу?

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая