Красавица 5 «В» (сборник) - Антонова Ирина - Страница 3

• Предыдущая
• 3/19
• Следующая

Мухина, как видно, не торопилась. Может, пережидала дождь. А может, это ребята пришли слишком рано.

– Я пойду? – поканючил Белкин.

– Что ты! – испугался Славка. – Сейчас Ленка придёт, все вместе и двинем.

– Ты влюбился – ты и гуляй с ней! – ныл Валера. – А мне уроки делать надо!

Наконец из подъезда показалась Мухина.

Пузырёв деловито ощупал туго набитые карамелью карманы: для Ленки целый килограмм припас!

– Здравствуй, Лен! А мы тебя заждались. Айда в парк! – выпалил он.

– Знаешь, Пузырёв, – загадочно произнесла Мухина, ковыряя носком кроссовки песок, – у нас тут с Белкиным дело. Валер, можно тебя на минутку? – И она потянула его за рукав.

Белкин недоуменно пожал плечами и нехотя тронулся следом.

– Вы куда? – забеспокоился Славка.

– Мы сейчас… – пообещала Мухина, сворачивая за угол дома.

Пузырёв развернул конфету, сунул за щёку и приготовился ждать.

Белкин едва нагнал спешащую к остановке Ленку.

– Какое дело, Мухина?

– Узнаешь, – неопределённо ответила она и вдруг крикнула: – Бежим!

И Белкину ничего не оставалось, как припустить следом.

Двери трамвая с шумом захлопнулись за их спинами.

– Куда мы? – отдуваясь после бега, спросил Валера.

– В парк! – развеселилась Мухина.

– Как в парк? – опешил Белкин. – А Славка? Мы же все вместе собирались…

– А зачем он нам? – удивилась Ленка. – Мы и вдвоём неплохо проведём время.

– Но ведь Славка нас ждёт, – демонстрировал свою бестолковость Белкин.

– Подождёт, подождёт – и уйдёт, – отмахнулась Ленка.

– Ну, Мухина, ты даёшь! – изумился Валера. – Славка ведь того… ну, то есть это… нравишься ты ему.

– Так это я ему, а не он мне. – И Мухина весело рассмеялась.

Небо ненадолго очистилось от туч. Выкатилось скупое осеннее солнце.

Пузырёв ждал. Карманы наполовину опустели. Лёгкий ветерок слегка шевелил рассыпанные по песку карамельные фантики.

– Сейчас, сейчас они придут, – убеждал себя Пузырёв, отправляя в рот очередную конфету.

Карусельные зонтики то рвались в небо, то стремительно неслись к земле.

Ленка хохотала и визжала как ненормальная. Вскоре и Белкин заулыбался.

А потом в полумраке видеозала было шоколадное мороженое вперемешку с вампирами, привидениями и прочей нечистью.

После фильма вышли на улицу. Смеркалось. Снова моросил дождь.

Они проехали несколько остановок в просторном аквариуме трамвая. Валера сошёл первым, обернулся и подал Лене руку. Так и дошли до её подъезда, крепко держась за руки.

– Мне пора, – проговорила Мухина и, привстав на цыпочки, быстро чмокнула Белкина в щёку. – Пока!

– Пока… – растерялся тот, чувствуя, что краснеет.

И тут под грибом песочницы Белкин заметил Пузырёва. Он стоял всё так же, прислонившись спиной к столбу.

Валера подошёл.

– Слав, ты чего здесь? – испуганно спросил он. И вдруг увидел, что вся песочница усыпана фантиками. – Ты что, все конфеты один съел? – не поверил Белкин. – А мы… это… – и, не зная, что сказать, умолк.

– Гад ты, Валерка! – И Пузырёв со злостью выплюнул недоеденную карамель. – Ещё в третьем классе надо было тебе накостылять, когда Танька вместо меня с тобой переписываться стала! – Пальцы его собрались в кулаки. – Я пожалел. А ты… А-а! – И он, махнув в сердцах рукой, поплёлся прочь.

– Славка! Я тут ни при чём! – попытался защититься Белкин. – Разве я виноват, что они сами… – прошептал он в пустоту тёмного двора.

Свет фонаря радугой переливался в каплях воды на разбросанных карамельных фантиках.

Моросил осенний мелкий дождь.

Во время урока от парты к парте путешествовала записка. Две пары мальчишечьих глаз внимательно следили за ней.

– Зря ты не подписываешься, – прошептал Карпухин Марочкину. – Так она никогда не догадается от кого.

– Ничего, поймёт, – отмахнулся Марочкин. – Когда она оборачивается, я смотрю на неё ОСОБЕННЫМ взглядом. – И он показал, как это делает.

От такого взгляда и без того взъерошенные волосы Карпухина встали дыбом.

– Я бы не понял, – честно признался он.

Конечно, Марочкину хотелось поставить подпись в записке, но он опасался, что она попадёт в руки учительнице или, что ещё хуже, кто-нибудь из одноклассников не вытерпит и прочтёт. Его же засмеют!

Вот Карпухин – другое дело. Карпухин – ДРУГ! Он хоть и презирает девчонок, но потешаться над Марочкиным не станет.

Наконец записка добралась до адресата. Миронова, украдкой поглядывая на учительницу, быстро развернула её.

– Ну что там? – сгорая от любопытства, спросила подружку Любочка, стараясь заглянуть через плечо. И две косички её приподнялись.

– Опять то же самое, – кисло ответила Миронова.

Под пронзённым стрелой сердцем красным фломастером горели слова: «Я тебя люблю! А ты?»

Девочки, не сговариваясь, обернулись. Марочкин смотрел на них своим ОСОБЕННЫМ взглядом.

Карпухин вдруг почувствовал, что глаза его сами собой вытаращиваются и, как у Марочкина, лезут на лоб. И ничего с этим нельзя поделать.

Три дня назад, когда Миронова получила первую записку, Любочка сказала:

– Счастливая ты, Миронова! Не каждой девочке в пятом классе в любви объясняются.

А сейчас, когда пришла десятая, она сделала вывод:

– Чёрствая ты, Миронова! После такого количества признаний и я бы полюбила.

– Но я не знаю, кто их пишет, – оправдывалась Миронова.

– А чего тут знать? – кивнула на два ОСОБЕННЫХ взгляда Любочка. – Это или Карпухин, или Марочкин! Разве ты не видишь, как они на тебя смотрят?

Миронова задумалась, а потом робко сказала:

– И я полюбила!

– Кого? – вздрогнула Любочка.

– Ну… того… кто писал, – замялась Миронова.

– Тогда напиши ему об этом! – потребовала Любочка.

А у доски учительница продолжала объяснять новый материал.

Миронова старательно корпела над запиской.

– Подпись ставить? – спросила она.

– Зачем? Он и так догадается.

Миронова сложила исписанный листок и застыла в нерешительности.

– Ну что же ты? – поторопила Любочка. – Надписывай и посылай.

– Кому? – вымученно спросила Миронова.

Любочка вдруг выхватила записку, быстро что-то на ней нацарапала и послала по рядам.

На парту друзей легла долгожданная бумажка. Карпухин пододвинул её Марочкину:

– Читай.

Марочкин дёрнул плечом:

– Тебе прислали, ты и читай.

Карпухин, сопя, развернул записку. Под кружевным сердечком робко сообщалось: «И я тебя тоже». Он долго, не понимая, смотрел на фразу. Затем огляделся. Взгляд Марочкина был устремлен в бесконечность. Миронова, красная от смущения, уставилась в парту.

Зато Любочка сияла ОСОБЕННЫМ нежным взглядом.

Карпухин ещё раз перечитал записку. Что-то шевельнулось в его душе. Он вытаращился на Любочку и, сам того не ожидая, вдруг одними губами прошептал: «И я тебя тоже…»

Редкие медленные снежинки падали и таяли на раскатанной множеством ног ледяной дорожке – сколзанке. Влюблённый Скворцов подпирал плечом липу и терпеливо ждал.

«Может, хоть сегодня повезёт, – думал он. – Она подойдёт ко мне и спросит: “Мальчик, тебя как зовут?” Я отвечу: “Саша!” Она назовёт мне своё имя. И мы наконец-то познакомимся».

Из подъезда вышла девочка и заспешила к ледяной дорожке.

Скворцов заволновался. «Главное – попасться ей на глаза». Он отлепился от липы, подошёл к сколзанке и замер словно снежный истукан.

• Предыдущая
• 3/19
• Следующая