Райский пепел (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
Нет! Нет, ты не прав! - с горячностью отвергла его слова Наста, прикасаясь кончиками пальцев к его влажной щеке. - Ты самый сильный человек, которого я знаю.
Если бы у меня были силы, то я не скатился бы в такую пропасть. Я перестал различать: где я играю в безумие, а где я действительно безумен, для меня все стало единым. Я творил такие вещи… знал, что не следует так поступать, что нужно остановиться – но не останавливался… Я причинял боль, и мне тоже было больно, но я продолжал играть – вернее, думать, что играю… а сам просто желал уничтожить сам себя, чтобы окончательно перестать чувствовать. И когда ты сама сделала шаг, чтобы попытаться вернуть наши отношения, я оттолкнул тебя, потому что мне хотелось отомстить за боль, за все эти годы боли… Глупец, как же я заигрался! Мое безумие, которое я носил как маску, застилало мне здравый смысл – и я куражился, не замечая, что вот-вот случится беда… Когда я вытащил тебя, бездыханную, из того аквариума в «Георгиевской звезде», то любая смерть мне показалась раем по сравнению с жизнью, наполненной осознанием того, что я натворил! Даже если бы с меня живьем срезали кожу, это не было бы так ужасно. Я готов был последовать за тобой на тот свет… И сейчас готов, будь уверена, - он взглядом указал на пистолет. – Убей меня прямо здесь, дай мне покой. Или же…
Или же что? – переспросила Наста настойчиво. – Что?!
Или же спаси меня… - закончил свою мысль тот. – Я не могу больше жить так, без тебя, у меня не осталось сил. Я не хочу больше причинять людям боль, только потому, что изнутри меня пожирает тоска и безумие. Я столько всего натворил… Но, быть может, даже для меня есть надежда? Могу ли я надеяться?..
Наста рывком освободила свою руку с пистолетом и отшвырнула от себя оружие. Затем прильнула к Иву, обвивая его шею, гладя по волосам и покрывая поцелуями лицо. Их слезы смешивались меж собой, и брат обнимал ее странно неуверенно, как обнимают невесомое облако, способное в любую минуту раствориться без следа.
Не бросай меня больше, - бормотал он надрывно. – Никогда меня больше не бросай…
Не брошу, клянусь тебе, - отвечала она. – Клянусь…
Ее долг перед Наталией Харитоновой, ее служба в спецструктурах, ее жизнь в которой не было брата – все оказалось отброшенным. Наста не колебалась, принимая решение: Ив для нее важнее всего и ради него она пойдет хоть на край света. Он дрожал, как маленький испуганный ребенок, прижимая голову к ее груди, а она шептала ему успокаивающие слова:
Теперь все будет хорошо… Мы уедем далеко-далеко, где нас никто не будет знать… Мы уедем туда вместе, теперь мы всегда будем вместе…
4
Сегодня будет жарковато! – проговорил Хосе Пилипо, выглядывая из окна своего офиса на улицу. Чуть в стороне от его окна находился вход в клуб «Зажигай, Алоха!» владельцем которого он являлся вот уже десять лет.
Да, сэр, - услужливо поддакнула ему сидевшая тут же, в офисе, его помощница Ронда, в чьи обязанности входило множество вещей: от сверки бухгалтерии до приготовления ужина у него дома, когда тому хотелось чьей-то компании. Пилипо было сорок шесть, а ей сорок два, и она питала тусклую и нерешительную надежду, что когда-нибудь он захочет объединить два этих одиночества в нечто, где будет место семейным ценностям.
Клуб открывался в шесть вечера. Сегодня, в день праздничных гуляний, еще за час до открытия у входа скопилась очередь из желающих попасть в заведение, рассчитанное на три сотни человек. Количество желающих пройти в клуб было немалым, хоть тот и не был каким-то особенным и, в общем-то, ничем - ни интерьером, ни меню, ни обслуживанием – не отличался от десятков других своих собратьев, разбросанных в Гонолулу. Разве что один существенный плюс был у «Зажигай, Алоха!» - это певец, который каждый вечер поднимался на сцену, чтобы сводить посетителей с ума своим голосом и своим телом.
Он появился в клубе всего несколько месяцев назад – зеленоглазый, дьявольски красивый, гибкий, словно пантера. От него никто не мог отвести глаз – ни привыкшие к различной экзотике гавайцы, ни туристы, приехавшие на Гавайи в поисках новых впечатлений.
Молоденькие девушки и вполне зрелые женщины всякий раз рвались поближе к сцене, чтобы иметь возможность протянуть руку и дотронуться до него – и даже, утратив всякую стеснительность, торговались с владельцем клуба за право купить билетик на танец с предметом их вожделения. Билетиков было немного – обычно, два или три – поэтому торги проходили ожесточенно, и только самая щедрая оказывалась приглашенной зеленоглазым видением на танец.
Хосе Пилипо очень гордился своей идеей продавать билеты на танец. Видя, как сходит с ума публика, он решил, что можно на этом неплохо подзаработать. Если раньше ему приходилось платить профессиональным танцорам, обязанным разогревать публику и приглашать на танец особенно неловких и косолапых посетителей - то сейчас деньги сами текли к Пилипо рекой, благодаря ежевечерним аукционам. И все благодаря красавчику Иву!
«Клянусь девой Марией, - думал хозяин «Зажигай, Алоха!», - этот парень запросто мог бы сделать карьеру в шоу-бизнесе! У него есть для этого все данные… Покажись он на глаза какому-нибудь именитому продюсеру – тот мигом бы сделал из него звезду! Но вместе того, чтобы покорять Голливуд, он за гроши отирается в барах, живет в какой-то халупе… Странный он, странный! И девчонка эта, Наста, все время рядом с ним, они с братом как не разлей вода…»
Из-за этой красотки, кстати, Пилипо едва не потерял было курицу, несущую ему теперь золотые яйца: это случилось на четвертый день, после того как зеленоглазые близнецы начали работать у него в баре: Ив – на сцене, а Наста - в зале, став одной из танцовщиц, приглашавших посетителей на танец. Хосе Пилипо, будучи человеком несколько вульгарным и прямолинейным, позволил себе вольность и, улучив момент, шлепнул проходящую мимо Насту по ее упругому заду. Сама женщина только снисходительно улыбнулась этой его мальчишеской выходке, однако на его беду это увидел ее брат. В следующий момент голова Пилипо с размаху встретилась с натертой до блеска барной стойкой, а его рука, с силой вывернутая за спину и удерживаемая болезненным приемом, затрещала, готовая сломаться.
Тебе, видно, не нужна эта рука, раз ты задеваешь ею то, что задевать нельзя? – спросил его Ив холодно.
Ив, прекрати! – закричала на брата Наста. – Ты мне обещал!
На счет всяких блудливых уродов я ничего не обещал! – зло ответил ей тот.
Помогите кто-нибудь! – прохрипел Пилипо, пачкая стойку кровью из разбитого носа.
К ним уже бежали вышибалы, и обязательно завязалась бы драка, если бы Насте не удалось, наконец, оттащить Ива в сторону – при этом отчитывая его на каком-то иностранном языке. Пилипо, хотел было выгнать эту сумасшедшую парочку, благодаря которой ему несколько недель пришлось ходить с фиксирующей повязкой на руке. Хотел, но не выгнал. Поскольку уже понял, что, несмотря на непредсказуемость, Ив принесет его заведению деньги. И близнецы остались в «Зажигай, Алоха!». Правда, Хосе Пилипо больше не осмеливался и близко подойти к Насте, боясь повторной вспышки гнева со стороны ее импульсивного братца. А толпы посетителей и деньги тем временем текли в клуб.
За полчаса до открытия Ив и Наста появились в клубе. Там царила суматоха: официанты носились как ошпаренные, раскладывая приборы на столах, оправляя скатерти, тут же возились с пестрыми костюмами актеры, сегодня исполняющие национальные гавайские танцы, а так же обязательный для праздника китайского нового года «танец львов». Бармены заканчивали приготовления к ожидаемому наплыву посетителей, для которых в программе клуба было предусмотрено бармен-шоу. Тут же, на невысокой сцене, участники ансамбля, настраивали музыкальные инструменты.
Эй, вы двое! – для проформы прикрикнул на них Пилипо, завидев тех в зале. – Все сотрудники за два с половиной часа должны быть на своих местах! Почему для вас я делаю исключение?!
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
