8000 рыбацких советов от знатока - Горяйнов Алексей Георгиевич - Страница 87

– Акула? Шарк? – спросил я седовласого мужчину, стоявшего несколько особняком.

– Но, но, но.

Собеседник обильно пересыпал свой ломаный английский итальянской речью, в которой я не очень силен; однако при помощи жестов он сумел объяснить, что загарпунена меч-рыба и что наблюдатели боятся, как бы она не пропорола дно лодки своим мощным носом. То, что меч-рыба атакует маломерные суда, я знал раньше – об этом в литературе есть немало легенд и свидетельств очевидцев. Как известно, это одна из самых больших и быстроходных морских рыб: в длину она вырастает до 4,5 метра и достигает веса более полутонны. Заостренная верхняя челюсть в виде меча у нее служит для нанесения свирепых и мощных ударов, когда хищница врезается в стаю «кормовой» рыбы. А это могут быть даже такие крупные рыбы, как тунец и акулы.

На этот раз представился уникальный случай наблюдать за старинным способом охоты на меч-рыбу. Заключается он в следующем. В тихую погоду меч-рыба подходит близко к берегу. Наблюдатели, высматривающие ее со скал, дают сигнал охотникам и корректируют их приближение к рыбе. Гарпунер сидит в кресле, укрепленном на бушприте впереди носовой части лодки и, высмотрев цель, метает в нее гарпун, имеющий специальные приспособления, которые удерживают пораженную рыбу. Повезло или нет, что рыболов загарпунил столь крупную особь, было не ясно.

Микеле – так звали седого итальянца – протянул нам бинокль, и мы смогли ближе понаблюдать за поединком человека и рыбы. Пока было видно только, как бечева струною уходила в глубину и лодка мчалась, рассекая воду. Да. что же там за экземпляр и может ли раненая рыба иметь такую силу? Когда бинокль снова перешел в мои руки, я увидел, как лодка замедлила ход, и рыболов принялся выбирать ослабленный шнур; но не тут-то было – вдруг рябь, покрывавшая поверхность моря, разверзлась, и большущая рыба, имеющая на конце головы мечеобразный отросток, взмыла в воздух. При ее падении в воду образовался широкий фонтан брызг. Кислород словно придал ей силы – она мощно ударила хвостом и скрылась в пучине. Гребец, видимо, не ожидавший такого поворота, в отчаянии схватился за голову, на несколько секунд выпустив из рук весла. Гарпунер жестом подал какой-то знак, и его напарник принялся разворачивать лодку. Рыба шла по кругу, однако видно было, что силы ее на исходе – шнур теперь выбирался более податливо. Вот она снова показалась на поверхности воды, завалилась на бок; гребец интенсивно заработал веслами, направляя лодку к добыче, в то время как гарпунер не менее энергично выбирал бечеву. Миг – и рыболов, сидевший на бушприте, метнул в морского исполина еще один гарпун. Рыба в агонии сделала последний рывок и успокоилась окончательно.

– Браво, Андриано, – Микеле захлопал в ладоши и, взяв у меня из рук бинокль, позвал за собой кивком головы: – Пойдем, посмотрим.

Мы спустились по крутой тропе к воде. Вскоре причалили удачливые охотники. Рыба была притаранена к лодке и немногим уступала ее длине.

– Перфекто экземпляро! – сказал Микеле, посмотрев на мою спутницу.

– Да, чудище морское, – ответила М., и, кажется, они друг друга поняли.

– Я когда-нибудь куплю самую большую удочку и приеду сюда ловить меч-рыбу, – размечтался я.

– О, нет, не надейся, – улыбнулся, закачав головой, Микеле. – Меч-рыбу в наше время поймать очень трудно.

Я пожал плечами:

– Жаль.

Длиннющий пляж был почти безлюдным. Никто не купался. Единичные отдыхающие, расположившиеся со своими подстилками на песке, были все в одеждах. Вода показалась не очень холодной, и мы с М. разделись и пошли купаться. Потом грелись на солнышке, ласкаемые легким бризом.

На следующий день после обеда снова отправились на полюбившийся пляж. Я увидел рыболова и направился к нему. Не доходя, остановился, стал ждать поклевки. Мощные кастинговые удилища были закинуты очень далеко в море. Сторожков не было, вероятно, поклевка определялась по вибрации кончика удилища. Неожиданно рыболов обернулся ко мне и спросил по-английски, увлекаюсь ли я рыбалкой. Я обрадовался общению и показал, каких размеров рыбу ловлю дома, в России. Рыболов воскликнул: «Рашен фишмен!» Тут же новый знакомый, звали его Антонио, дал мне одну удочку и насадку и предложил продемонстрировать свое мастерство.

Я закинул снасть, наживленную небольшой сардинкой, и почти сразу последовала мощная поклевка; вспомнив, как подсекали неаполитанские рыболовы, сделал широкую подсечку. Вначале почувствовал, как снасть будто зацепилась за дно, настолько тщетны были мои усилия сдвинуть некую тяжесть с места, но затем сильнейший удар едва не выбил из рук удилище. Крупная рыба взмыла свечой на фоне ослепительных лучей уже низкого солнца в нескольких десятках метров от пирса, а затем пошла в глубину, резко уводя леску влево. Я еле сдерживал с визгом вертящуюся катушку. Ручка била по онемевшим пальцам. Когда в запасе оставалось всего каких-нибудь два-три метра лески и я уже мысленно распрощался со снастью, которую неминуемо должно было порвать или вырвать из рук, рыба неожиданно успокоилась. Она остановилась.

С невероятным усилием, буквально по метрам, я подматывал леску, ожидая очередного удара, и уже сумел подвести рыбу довольно близко, как вдруг, в десяти-пятнадцати метрах от пирса, она решительно развернулась и стала совершенно спокойно уходить на глубину, несмотря на то что крепкая жилка уже, казалось, звенела. Вдали рыба сделала еще одну свечу и мотнула головой, пытаясь освободиться от крючка. Мне удалось погасить рывок, почувствовал, что на этот раз она идет довольно легко.

Только теперь я вспомнил об итальянце, который терпеливо ждал развязки. Увидев мой вопрошающий взгляд, он показал на берег, и я стал выводить рыбу на мелководье.

В руках у Антонио был большой подсак, но он опасался, что рыба не войдет в него. Однако случилось то, чего мы не ожидали.

Моя добыча оказалась (кто бы мог предполагать?!) меч-рыбой. Когда возле самого берега итальянец прыгнул в воду и удачно подцепил ее подсаком, сетка вдруг порвалась. Длинноносая рыба, оказавшись на свободе, намеревалась сделать последний рывок, но я бросил удилище, и мы вдвоем вышвырнули чудо морское на берег.

Итальянец ликовал. Он все твердил, что поймать меч-рыбу, даже такую сравнительно небольшую (в ней оказался почти пуд), вблизи берега – это большая удача, что мне просто повезло. Я рассказал об охоте гарпунеров, которую наблюдал со скалы, и об их гигантской добыче. Антонио пожимал плечами, качал головой и в ответ говорил только одно:

– Фантастик, фантастик.

Нежданно-негаданно мы с М. оказались на роскошной, утопающей в лаврах и олеандрах, вилле Антонио. Его пожилые родители встретили нас радушно. Вскоре мы пробовали нежнейшее мясо меч-рыбы, которое мастерски приготовил домашний повар Робертино. Скажу вам, меч-рыба по-сицилийски ничем не уступала осетрине по-русски. Вдобавок веселый кулинар знал массу анекдотов и до полуночи развлекал нас.

Мотыля и червя мы провезли через границу контрабандой. В заполярную Лапландию, чтобы принять участие в Кубке Севера, добирались на микроавтобусе. Кроме того, я мечтал половить со льда форель и освоить все тонкости финской рыбалки.

В гостях у рекордсмена мира. Мы с Александром поселились вместе с четырьмя ведущими спортсменами-ориентировщиками в лесной избушке (кстати, оборудованной получше многих московских квартир). Километрах в двух от нее, на берегу озера, находилась спортивная база Эске Юконена – рекордсмена мира по гонкам на скутерах. Один из наших спортсменов хорошо знал его и договорился, что тот нам устроит рыбалку.

На другой день Эске уже ждал нас с Александром на базе, выдал нам ледобур и сказал, что окунь, форель и прочая рыба неплохо берут под крутым лесистым берегом недалеко от его базы. Показав ориентиры, он умчался на снегоходе по каким-то неотложным делам.

Надо сказать, что температура воздуха по сравнению с предыдущими днями, когда стоял мороз —25–30 градусов, упала до —9, но с рассветом задул такой неприятный, порывистый и иногда с метелью ветер, что нам то и дело приходилось греться сверлением новых лунок. А лед, несмотря на конец ноября, был 30 см! Окунь граммов на 100–150 стал довольно активно ловиться под самым берегом на глубине 0,5 м. Иногда стая полосатых отходила, и тогда начинал брать матросик с мизинец и довольно крупный ерш. Рыба покрупнее лучше клевала на кусочек червя-дендробены.