Уровень: Война (СИ) - Мелан Вероника - Страница 22
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
— А ты сам-то проходил через это? Через все то, через что заставил пройти меня?!
Ее рот искривился в подступающей истерике, и Эльконто поймал себя на мысли, что судорожно пытается отыскать ответ, чем, все-таки, обидел, сидящую напротив женщину. Разбил ей сердце? Где-то, когда-то не ответил взаимностью? Да он, черт возьми, вообще ее не помнил и был почти уверен, что до этого момента не видел никогда в жизни.
— Я тебя не помню.
— Конечно! С чего бы тебе меня помнить? Таких, как я? Нас ведь было много, но еще ни одна не подбиралась после всего к тебе так близко, да?
— Да как тебя зовут вообще?
— А тебе есть до этого дело? Есть теперь?!
Градус накалялся.
Дэйн покачал головой, устало припечатал себя по лбу ладонью и в нее же, бормоча самому себе, пробубнил:
— Я что, точно, трахнул тебя и забыл?
— А Ивон? И Милена? А Ида?… — Не обращая внимания на его бормотание, продолжала с негодованием вопрошать связанная девушка.
— Их я тоже трахнул и забыл?
— А Том? А Боб?
— Тома и Боба я точно не трахал.
Снайпер отнял ладонь от лица, сцепил свешивающиеся со спинки руки в замок и нахмурился — он начал раздражаться и уставать. Эта баба, видимо, и вправду оказалась со съехавшей крышей — в ответах ни логики, ни связанности, ни адекватности. Вопросов не слышит и оттаивать не желает — все держится на свою непонятную линию — мол, ты во всем на свете виноват.
— Слушай, дамочка, давай уже ближе к делу…
— А ты любишь свою работу? — Вдруг переключившись мыслями на другую тему, спросила она. Теперь в распахнутых глазах возникло удивление и даже любопытство — точно такое же, какое возникает при взгляде на букашек, которые едят собственные экскременты — и что, вкусно, мол?
Раздражение Дэйна начало принимать агрессивную форму.
— Нормальная у меня работа. — Выдохнул он устало. — Бывает лучше, бывает хуже.
— Бывает хуже?
— Да. Думаю, бывает.
— Тогда нам не о чем с тобой говорить. Не может быть диалога, понимаешь?
И на него уставились, уже порядком надоевшие, злые, серо-зеленые, остекленевшие в своей ненависти, глаза — красивые, в общем-то, если сменить проигрываемую в них телепередачу на что-нибудь подобрее, глаза.
В этот момент Дэйн впервые допустил в сознание мысль о том, что сидящая напротив него женщина сумасшедшая, и что стоило, все-таки, вместо того, чтобы вести допрос в одиночку, пригласить в эту комнату Халка.
Ладно, теперь он один — сенсор уехал — справится. Сейчас только возьмет паузу, выпьет кофе, соберется мыслями и вернется в комнату.
— Кофе хочешь? — Зачем-то спросил он сочащуюся неприязнью фигуру.
— Да пошел ты…
— Я так и думал.
Эльконто поднялся со стула и вышел из комнаты.
— Ну, как идет процесс?
Лагерфельд неторопливо прихлебывал из чашки горячий чай.
— Пока никак.
Снайпер шумно втянул воздух и разочарованно выдохнул.
— Такое ощущение, что я ей жизнь разбил, только вот не могу добиться внятного ответа чем.
— Не отвечает?
— Отвечает.
— Что говорит?
— Что я мудло.
Стивен поперхнулся; Дэйн подозрительно прищурился.
— Смеешься?
— Ну-у-у… Не у нее одной такое мнение. Наверное.
— Ты вообще меня любишь, я заметил.
— Люблю. Только не тогда, когда ты не подкидываешь ко мне в квартиру одноглазых котов.
— Типа ты с ним не сжился!
— Речь не об этом…
Лагерфельд, хотел, было, вступить в бесконечную по продолжительности дискуссию о нужности в жизни чужого навязанного мнения, но вовремя спохватился и захлопнул рот; Дэйн стоял у окна хмурый и заиндевевший, как небо в морозную ночь. Позади хозяина, встревожено склонив голову набок и навострив уши, сидел пес.
— Слушай, может, тебе помочь с ней? С этой дамой?
— Не надо. — Раздался короткий ответ. — Лучше выгуляй Барта.
— О’кей.
На этот раз Лагерфельд не стал спорить, хотя повод поговорить о том, как и почему он вдруг превратился в няньку для животных, представился великолепный — просто свистнул псу, и когда тот повернулся, качнул головой.
— Пошли, Барт. Проветримся.
Нехотя зацокали по паркету длинные когти; до выхода из кухни овчарка то и дело оборачивалась на хозяина, но Дэйн, к ее разочарованию, к прогулке так и не присоединился.
- То есть я убил всех твоих друзей?
— И не только их. Все… Все умерли из-за тебя!
— Да я просто монстр какой-то! И когда я все успел?
Она не слышала. Она пребывала не то в прострации, не то в иллюзорном вымышленном мире, в который Эльконто все никак не мог погрузиться — обрывки ее слов рознились, не желали соединяться друг с другом, а шанс на понимание ввиду обоюдоострого, усиливающегося раздражения истончался с каждой секундой.
— Я хоронила их! Я боролась за каждого!
— Молодец. А сама-то как выжила?
— Как? — Пленница вздрогнула. — Тебе правда интересно «как»?
— Еще бы…
На самом деле ему было наплевать «как» — Дэйн все пытался вспомнить, проводилась ли некоторое время назад отрядом крупномасштабная операция, после которой осталось много жертв, и мог ли кто-то во время нее выжить. А после желать мщения. Нет, не было такого — он руку мог дать на отсечение — не было. Но, может, он не прав?…
— Я училась спать на земле, голодать, стрелять из всего, что может стрелять. Это нормально для девушки? Нормально?! А ведь я была обычной — работала в отеле, никому жить не мешала… ЗАЧЕМ было меня во все это вовлекать?!
Теперь она орала, брызгала слюной и сделалась совсем некрасивой.
— Я никуда тебя не вовлекал!
— Ну, конечно! И других тоже?
— Каких других?! О ком все время идет речь?
— Об Ивон! Мелиссе! Иде!..
— Да-да, Бобе, Томе и неком Роне. Я помню.
— Не помнишь! Ты сам сказал, что не помнишь!
— Хорошо. Не помню.
— Тварь!
Беседа замкнулась в кольцо. Эльконто не просто терял терпение — он багровел изнутри. Девчонка либо была безумна, либо таковым по какой-то причине стал он сам, забыв об оставленных за спиной десятках, если не сотнях, по ее словам, трупов. Да их уже месяц никуда не посылали — неделя за неделей сплошные учения и тренировки. В последний раз они выжгли местность вместе со всеми живущими разве что на Уровне «F», и это случилось еще до того, как Начальник принял решение дематериализовать его к едрене-фене. Никак, ну никак там не могла выжить эта белобрысая, сидящая теперь на стуле в его комнате, девчонка. А других заданий по «зачистке» не было. Разве что у Рена, который после себя не оставлял никого — в этом Эльконто убедился еще несколько лет назад.
— Хоть название того места ты помнишь? — Снайпер все еще не оставлял попыток разобраться. — Города, поселения, номера трасс? Где все это было?
— Да нет там трасс! И городов нет! Только один — разваленный, на горизонте. И ни у чего нет названий!
— Ни одного?
— НИ ОДНОГО!
— Дурдом.
— Я не выбирала там быть! Это все ты! ТЫ! — Связанная дама не говорила — уже орала на него дурным голосом.
— Да, я, все я, — закивал Эльконто, — и теперь должен умереть.
— ДА!
— Ну, а как же еще… Знаешь в чем настоящая сложность? — Сцепил он руки в замок и взглянул исподлобья.
«Психопатка» на мгновенье притихла — уставилась на него, не моргая. В комнате, где только что звучали крики, повисла благодатная, если бы не грозовая атмосфера, тишина.
— В том, что я не могу тебя так просто отпустить. Ты пыталась меня убить трижды, а причины я так и не понял, как и всех твоих путаных объяснений, хотя, заметь, шанс выговориться, я тебе предоставил. И даже был терпелив — слушал этот бред почти сорок минут. А теперь я просто отдам тебя Комиссии, и пусть она разбирается, кто прав, а кто виноват. Боюсь, тебя сочтут либо невменяемой и отправят на лечение в клинику, либо приговорят к казни сразу же, и уж прости — помочь я тебе не смогу. Но я пытался.
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
