Свадьба в Катманду - Агишев Одельша - Страница 20

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая

— Какие-то чужие люди сделали это. Плохие люди, внучка. Раньше здесь таких не было… Видно, чем-то помешал им мальчишка, вот они его и зарезали.

Дэвика перевела все это Игорю, и он изменился в лице.

— А она не ошибается, нет?

— Стара я, чтоб в таких вещах путаться, — ответила тибетка. — Сама в полицию ходила, когда его нашли… сама видела.

— Это он из-за меня погиб, — вдруг понял Игорь.

— Как… за вас? — испугалась Дэвика.

— Так, из-за меня! Он в день нашего приезда предупредил меня, что за нами следят, и за это с ним рассчитались.

— Но кто… мог сделать? — не понимала Дэвика. — У нас нет гангстеров!

— Значит, появились чужаки, приезжие… Постойте… а где его братишка?

Дэвика повернулась к старухе.

— А вон он! — Не открывая глаз, старуха ткнула трубкой в сторону.

Игорь обернулся. Рядом с каморкой, в самом темном углу под выступом арки виднелась ниша. В ней на низкой приступочке одиноко и безмолвно сидел малыш лет четырех-пяти в каких-то лохмотьях. Его огромные черные глаза только раз взглянули на пришедших и снова померкли. В полутьме ниши смутно рисовалось хрупкое, исхудалое тельце, тонкая шея, руки, теребящие какую-то замызганную тряпичную куклу.

— А почему он здесь, не дома? — спросил Игорь.

— А это и есть его дом, — отозвалась Дэвика. — Другого у него нет.

— Не ест, не пьет… — пробормотала старуха. — Все ждет брата.

— Как его зовут? — спросил Игорь.

— Суреш, — сообщила старуха.

— Суреш! — позвал Игорь.

Мальчик не шелохнулся.

— Суреш, братишка!

— Подождите, — остановила Игоря Дэвика. У нас редко называют детей по именам.

Она приблизилась к малышу, улыбнулась ему.

— Намастэ, канчхо[10].

— Намастэ, — отозвался малыш.

— Во что ты играешь, канчхо? — продолжала Дэвика на непали.

— Вот. — Суреш показал куклу. — Это наша мама. Я разговариваю с ней.

— Ты не голоден, канчхо? Хочешь поесть? Пойдем, я угощу тебя пирожками с горохом.

Малыш заколебался.

— И запьем их кока-колой. Ну что, двинулись?

Малыш сглотнул слюну и вздохнул:

— Нет. Я буду ждать Кирата. Он сказал, чтобы я никуда не уходил. Я буду ждать его.

Дэвика оглянулась на Игоря, перевела ему сказанное.

— Послушай, канчхо… — Игорь присел перед мальчиком на корточки. — Я вот… — Игорь вытащил из сумки статуэтку Шивы, купленную у Кирата. — Вашего бога вам обратно привез.

— Наш Шива! — просветлел малыш. — А где Кират?

— Кират? — Игорь путался в английских, русских и даже узбекских словах. — Он… далеко. Я сам его ищу… понимаешь? Пойдем, братишка, вместе поищем Кирата. Пойдем?

Суреш помедлил немного и поднялся.

— Пойдем.

Он увязал в узелок какое-то тряпье, сунул туда свою куклу.

Старая тибетка на миг приоткрыла глаза-щелочки, потом снова прикрыла их.

Суреш поедал очередной пирожок с горохом, прижимая другой рукой к груди банку кока-колы.

Дэвика качала головой:

— Что делать? Он совсем маленький, один не выживет…

— А приюта какого-нибудь нет?

Они перешли на английский, так было легче для Дэвики.

— Есть, но надо искать место, хлопотать…

— Ну что ж, я все равно не могу его оставить. — Игорь повернулся к малышу. — Ну что, канчхо, доел? Тогда двинулись.

— Но куда? — спросила Дэвика.

— В отель. У меня заказан номер в «Шератоне».

— Вас могут туда с ним не пустить.

— Почему? — возмутился Игорь. — В конце концов, это мой братишка, он имеет право жить со мной!

— Да погодите вы! — Дэвика преградила ему путь. — Посмотрите на него. Его же надо помыть, переодеть, накормить по-человечески!

Игорь взглянул на Суреша, и пыл его поугас.

— Да… это верно.

Малыш, чумазый и взъерошенный, беспокойно оглядывал то Игоря, то Дэвику, потом дернул за руку Игоря:

— Даджу, мы пойдем искать Кирата?

Дэвика перевела.

— Обязательно. Мы будем искать его вместе, — ответил Игорь.

— Тогда так, — решила Дэвика. — Едем к нам в общежитие.

Через час несколько девушек уже отмывали Суреша во дворике кампуса. Одна грела воду, другая ее подносила, третья мылила дрожащее, отвыкшее от воды тельце, четвертая простирывала тряпье из узелка.

Игорю тоже нашлось дело. Он наломал сухих веток и следил за огнем под бачком, установленным на кирпичах.

Над развалинами монастыря Чарумати веяла прохлада. Было солнечно, но свежо. Высоко над головой, над ближайшим снежным пиком, курилась легкая дымка. Это там, на высоте, штормовой ветер с Тибетского нагорья срывал с вершины сугробы снега и ледяной крошки. Этот ветер и нес прохладу.

Дэн Тарновски работал у самого входа в подземелье. Из кучи каменных обломков, извлеченных со дна «ловушки номер два», как решили называть пропасть за второй каменной «дверью», он пытался сложить то, что они когда-то собой представляли: сдвигающиеся опоры ложного пола.

Сзади к нему подошла Вика, остановилась молча, долго следила за его работой. Она была в каком-то открытом, легком сарафанчике, который ей очень шел.

— Ну как, похоже? — спросил Дэн, не оборачиваясь и разглядывая сложную композицию из каменных фрагментов, собранную им.

— По-моему, очень.

— Вы так думаете?

— Уверена.

— А я нет. — Дэн склонился над обломками.

— Дэн, — позвала Вика. — В прошлый раз вы сказали, что в тайнике обязательно должно быть… что-то ценное. Вы уверены в этом?

— Разумеется, — отозвался Тарновски. — Иначе что бы мы тут с вами делали?

— А что это может быть конкретно?

Дэн оторвался от работы, обернулся к ней.

— Например, золото. Древнее красное золото.

— И много?

— Много. — Тарновски пристально смотрел на нее. — Сотни килограммов. Полтонны. Тонна! Вам достаточно?

— Ну что вы! — засмеялась Вика. — Я не такая жадная. Мне бы хватило и какой-нибудь доли.

— Да? Какой же?

— Ну, не знаю, — улыбалась Вика. — Скажем, сотой…

— Сотой? Это не так мало. — Тарновски то ли шутил, то ли был серьезен. — А потом, вы уверены, что этого вам хватило бы?

— Ой, да, конечно, — мечтательно вздохнула Вика. — Уж я бы тогда…

— Что?

— Прежде всего, уехала бы отсюда. Навсегда.

— Вот как.

— Да! — Она тряхнула головой. — Хватит с меня этой вшивой экзотики, этих «духовных вершин», обсиженных мухами, этих ступ… Довольно, я сыта ими по горло.

— И хотели бы жить где-нибудь в Штатах, — подхватил Дэн.

— Вы всегда так угадываете?

— Нет. Только когда это нетрудно.

У него была прекрасная улыбка: теплели глаза, и между густой бородой и усами открывались очень белые зубы.

— Кстати, давно хочу спросить вас… — начала Вика.

— Я знаю, о чем. Женат ли я.

— Опять вы угадали.

— Говорю же, это нетрудно. Так вот, отвечаю: нет и не собираюсь.

— Позвольте узнать: почему?

— Я признаю только свободное чувство. Не обремененное узами.

— Но чувство все-таки признаете…

— Естественно. Я нормален. Не гомосексуал. Не монах. Но и не романтик-однолюб. По-моему, это просто скучно.

— А вы не любите скучать, — подсказала Вика.

— Очень не люблю. Если скучно — не стоит и жить, ей Богу.

— Вот видите, и я угадала.

— О да, — засмеялся Дэн. — По-видимому, это тоже не очень трудно.

— А можно жить так, чтобы никогда не было скучно?

— Конечно. Главное — не бояться. Не бояться рисковать. Не бояться идти к новому. Искать. Начинать все сначала. Ничего не бояться.

Он смотрел ей в глаза не улыбаясь, и какая-то сила исходила от этой крепкой, тяжелой фигуры, загорелых рук и рыжеватой, очень густой шевелюры.

— А знаете, — сказала Вика, — с вами очень интересно разговаривать.

— Взаимно, миссис. — Дэн оглянулся. — Как вы думаете, не съездить ли нам в ближайший городок и не выпить ли пару коктейлей со льдом?

— Почему нет? — улыбнулась Вика. — У моей машины полный бак, и я знаю один придорожный ресторан неподалеку. Там настоящий шотландский виски. Я там была как-то…

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая