День вампира - Готти Саша - Страница 9

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая

– Извините… Вы не подскажете, где Темная аллея? – спросила ее Молли и тут же пожалела об этом – странная громадная женщина остановилась, дернула ее за рукав и проревела в ответ:

– Ты не видела тут охламона в зеленой майке и серьгой в ухе?!?

– Н-нет, не видела… – пролепетала Молли, и ужасная женщина, фыркнув, вдруг схватила ее за шиворот и швырнула в перелесок.

Пролетев несколько метров, Молли приземлилась на ковер из сосновых иголок, слыша удаляющиеся громовые шаги.

– Какой-то кошмар, – прошептала она, поднимаясь и отплевываясь от иголок. – Никогда не видела таких грубых ужасных теток…

И, подняв глаза, увидела башню из красного кирпича, которая возвышалась над большим старым особняком, окруженным живописными соснами. Вокруг особняка обегал причудливый кованый забор, в середине которого высилась арка, сложенная из огромных замшелых валунов. Арка была закрыта ржавой калиткой, на которой поблескивала медная табличка. Присмотревшись, Молли прочла выбитую на ней надпись:

Пробежав через сосновый перелесок, она оказалась у калитки, толкнула ее, и та, заскрипев, пропустила Молли в заросший папоротником тенистый двор, через который к дому бежала узкая каменистая дорожка.

Молли боялась, что дома никого не окажется, и ей придется возвращаться обратно, но внутри явно кто-то был – из открытых окон гремела музыка, да так, что мраморные львы, стоявшие по обе стороны от двери, подпрыгивали в такт на своих каменных постаментах. Три потрескавшиеся каменные ступеньки вели к огромной деревянной двери, справа от которой висел медный колокольчик.

Она протянула руку к колокольчику, чтобы позвонить, но отдернула ее обратно.

«Надо сказать – Гильс, пожалуйста, сделай, чтобы собака… или нет, не так», – начала Молли обдумывать, что скажет, увидав странного мальчишку на пороге.

Простояв довольно долго у двери, она все не решалась позвонить. Вечернее солнце уже низко висело над дальними деревьями, готовясь нырнуть за них, – а значит, скоро стемнеет, и надо было действовать.

В конце концов, судорожно вздохнув, Молли дернула шнурок колокольчика, и он жалобно и тоненько зазвонил.

Музыка в доме стихла.

Спустя минуту тяжелая деревянная дверь открылась, и на пороге показался совсем не Гильс, а лохматый юнец лет пятнадцати, в шортах цвета хаки и зеленой помятой футболке. Он жевал кусок пирога и запивал его колой из бутылки. У него были правильные, но немного грубоватые черты лица, что придавало ему сходство с фигурками, которые ее дед вырезал из дерева, а в ухе болталась зеленая серьга.

«Не его ли искала та огромная женщина, уж очень подходит под слово – охламон», – подумала Молли.

– Ничего себе, – лохматый парень присвистнул, будто Молли была каким-нибудь редким зверьком в зоопарке.

– Егор! Кто там пришел? – крикнул чей-то голос из дома.

– Это моя мамочка! – трагическим голосом выкрикнул лохматый. – Спасите меня, помогите!

Дом вдруг вздрогнул, раздались невнятные крики и восклицания, что-то зашуршало, зашелестело, будто разбегались десятки чьих-то ног.

Лохматый юнец, довольно улыбаясь, прислушивался, пока все не затихло.

– Как танцы и вечеринки, там они тут как тут, а как спасать меня из лап моей матери – так все разбежались… – ухмыльнулся он. – Ты кто? Я вижу, ты из города…

– Я – Молли… Позови, пожалуйста, Гильса Муранова… – набравшись храбрости, ответила Молли.

Парень продолжал смотреть на нее, склонив голову набок, жуя при этом кусок пирога и капая ягодной начинкой на футболку. Потом он заметил повязку на шее Молли и сказал:

– Молли, ага… А я так и знал, если Гильс найдет себе подружку, то это должно быть что-то очень необычное.

Молли вспыхнула. «Он смеется над моими волосами», – с досадой подумала она.

– Я не подружка Гильса! – рассердилась Молли. – Он вчера свел с ума соседскую собаку, а нас с дедом завтра выселят из квартиры!

Услыхав это, парень фыркнул от восторга и чуть не подавился куском пирога.

– Так-так-так… – произнес он, прокашлявшись. – Это называется, Муранов отправился в библиотеку за книгами для реферата! Вот умора…

Он начал смеяться, а сердце у Молли отчаянно забилось. Она хотела было что-то сказать, но только открыла рот и закрыла его. Вид у парня с серьгой в ухе был настолько нагловатый и бесшабашный, что рассчитывать, будто здесь, в этом доме кто-то будет помогать ей и ее старому деду, было не просто глупо – это было полнейшим идиотизмом. Молли вдруг подумала, что приехала зря, и надо поскорее убираться восвояси из этого странного места.

– Ладно, извините, – пробормотала она с упавшим сердцем, делая шаг назад. – Я, наверное, ошиблась…

Вдруг где-то за деревьями снова раздались громовые шаги, верхушки сосен закачались им в такт, и лохматый парень, издав какое-то восклицание, схватил ее за рукав и втащил за порог, молниеносно захлопнув дверь.

– Ег-о-о-ор! – разнесся зычный рявк, и тяжелая дверь задребезжала.

– Это моя мама, она сегодня злая… тс-с-с-с… – приложив палец к губам, прошептал он. – Кто бы ты ни была, стихийное бедствие лучше переждать в доме…

Оказавшись внутри дома, Молли ожидала увидать толпу народа, но, к ее удивлению, там не оказалось никого. Огромный, устланный черными пушистыми коврами холл был пуст. Через высокие и узкие стрельчатые окна его освещало закатное солнце, отражаясь в потемневших от времени зеркалах, а на стенах из резного дерева были развешаны потемневшие от времени портреты и пейзажи.

Похожие дома Молли видела только на картинках или по телевизору, – обычно в них жили всякие старинные графские семьи, а на такой роскошной дубовой лестнице, которая, изгибаясь, спускалась со второго этажа, вот-вот должен был показаться какой-нибудь важный граф в камзоле или дама в кринолинах.

Но ни дам, ни графов не было – повсюду валялись совершенно не подходящие к этому интерьеру вещи: пол был усыпан фантиками от конфет и огрызками яблок, несколько китайских напольных ваз было опрокинуто и валялось на ковре, а в огромном камине в самом дальнем углу холла стоял мангал для шашлыков. Повсюду, на паркете и коврах валялись книги, ручки, тетради и какие-то развернутые старинные карты.

А посреди всего этого стоял лохматый раздолбай и жевал пирог, рассматривая Молли.

– В общем, Гильса дома нет, а его родители уехали, – сказал он. – А сам он поперся за какими-то материалами по реферату в библиотеку. А я – лучший друг Гильса, меня зовут Егор.

Он наконец-то доел пирог и вытер заляпанные ягодами руки о футболку.

– Мы тут все вместе с ребятами писали реферат… Кстати, а куда они все подевались? Я что – один теперь все дописывать буду?

Он озадаченно огляделся по сторонам и позвал, сложив руки рупором:

– Дрина! Марик! Ау-у… Я пошутил насчет своей мамы… где вы?

Тяжелая бархатная штора в дальнем углу всколыхнулась. Из-за нее в холл осторожно ступила девица, которая оказалась миниатюрной настолько, что едва доставала лохматому парню до плеча. У нее был курносый вздернутый носик и карие глазки с огромными ресницами, которыми она хлопала, как двумя веерами. На вид она была совсем ненамного старше Молли – от силы года на два. Она была одета в красный костюм с брюками, сверкающий блестящими камешками, а крашенные в зеленый цвет волосы до пояса были сплетены в сотню тоненьких косичек.

– Балбес ты, Егор, – напустилась на лохматого раздолбая девица. – У тебя шуточки, как у Гильса, я чуть не слилась по трубам, вслед за всеми… А вот Марик застрял в вентиляции, когда пытался удрать, и что теперь делать?

– Помогите! – раздался откуда-то сдавленный полузадушенный вопль. – Вытащите меня! Ай-ай-ай!

Наверху, там, где заканчивалась лестница, из стены торчали чьи-то толстые ноги в тренировочных штанах. Они дрыгали из стороны в сторону, и кто-то отчаянно вопил:

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая