Будь моей ведьмой - Звездная Елена - Страница 69
- Предыдущая
- 69/72
- Следующая
– Гой еси, Александр Мечеславович, дней тебе долгих, сокол земель Кощеевых!
На фоне двух стражников, по-пластунски уползающих за поворот, выглядело это все… не особо торжественно. И ползли они, позвякивая кольчугами, да не бросая оружия, так что в напряженной тишине слышалось «бамц-хрусть, бамц». Неожиданно на двор вышел петух, встрепенулся, шею вытянул и только собирался закукарекать, как из-за сарая вытянулась рука, схватила петуха и пресекла тем самым лебединую… то есть петушиную песню. Снова стало тихо.
– И тебе не хворать, Святополк Володимирович, князь земли святой.
Князь торопливо поясной поклон отвесил, Стужев сдержанно кивнул.
– Рады, рады видеть, – соврал князюшка, – уж все печалились, отчего не заходите, не навещаете…
Из-за двери послышалось возмущенное: «Ополоумел?!» Святополк Володимирович побелел да и продолжил:
– А уж вы к нам с барыней, Александр Мечеславович.
Саша указал на меня и произнес небрежно:
– Яга.
Князь в лице переменился, за дверью кто-то в обморок грохнулся, а после там все затихло.
– Ка-ак Яга? – слабеющим голосом переспросил Святополк Володимирович.
– Яга, – спокойно подтвердил Кощей-младший, – и жена моя.
Вот вторая часть фразы прозвучала очень значительно. Пошатнувшись, князь с трудом удержался, дабы не сесть прямо на ступенях. Но все же правитель, как-никак, оттого в руках себя удержал, да вдруг затараторил:
– Не изволь гневаться, позволь слово молвить, сокол ты наш, да…
Стужев прервал его мрачным:
– Волхв где?
Задрожавший Святополк Володимирович трясущейся рукой указал на терем высокий.
– Нет у тебя больше волхва, – обрадовал его Стужев и направился в указанном направлении.
Его уход сопровождало паническое, но тихое «а-а-а» от князюшки. Мне его даже жалко стало, и я не сдержалась:
– Не переживайте, Святополк Володимирович, волхв ваш на самом деле темный, а Ёжки вам ничего не делали, ни вам, ни семье вашей.
Мне не поверили! Князь смотрел с каким-то священным ужасом и даже пошевелиться боялся.
– Вижу, что не верите, – я пожала плечами, – ну да Илюра-воевода вам правду поведает, его слово больше веры имеет.
И тут Святополк Володимирович тяжело вздохнул, спустился на две ступени и сел. Подавленный весь такой, как депрессивная картошка, в смысле пюре. Я, недолго думая, поднялась и села рядом с ним. Внезапно с высоты, точнее, из того самого терема, донеслось:
– Стужева, я тебе русским языком говорил – не сиди на холодном!
Вскочила я как-то неосознанно, а князь взял, да и полой своего кафтана поделился, а тот на меху. Буркнув «спасибо», я села на пожертвованное.
– Хороший был волхв, – задумчиво протянул Святополк Володимирович, – но непьющий… так и знал, дело тут нечисто.
В тереме что-то загрохотало.
– И очи жуткие – как глянет, всю душу выворачивает, глазом моргнуть не поспеешь, а уж на все «добро» княжеское дал, да подписи везде понаставил.
Опять тяжелый вздох, и князь продолжил:
– Богатырей моих по заставам разогнал, Илюру-то на дело черное отправил, вам, Ягам, на погибель. Я ж на суд честной звать хотел, чтобы миром-то решить, а Валий, он на своем настоял, незачем, мол, людям честным о подлой сути знать да в силе князевой сомнения иметь. И говорит: «Покуда от последней Яги не избавишься, не избавятся от хвори дети твои, день-деньской гибнуть будут».
Узнаю методы темных.
В тереме снова грохотнуло что-то, после крышу сорвало напрочь. И в свете яркого полуденного солнца отчетливо был виден вспыхивающий молниями черный вихрь и огромный ледяной змей, бросающийся в самый его центр. На секунду стало страшно, не забыть мне тот жуткий бой во дворе Сашиного дома. Но только на секунду, потому как победу Стужев одержал мгновенно. И наземь, меняя очертания тела, полетел уже труп. Смотрелось жутко – начал падать косматый старик с бородой до пола да в мантии темно-синего цвета… а упал безусый черноволосый темный, в безрукавке, узких штанах да сапогах с зауженным носом. И вот она эпическая картина – на земле лежит мертвый темный с зияющей раной в груди, а над разрушенной башней терема высится громадный ледяной змей, ослепительно сверкающий на солнце. Змей медленно повернул голову, переводя взгляд с трупа на меня…
– Жалко мне вас, Ягуся, – вдруг сказал Святополк Володимирович.
Ледяной змей соскользнул с руин вниз, разворачивая сверкающие кольца. А вот земли коснулся уже Стужев, спрыгнул, поднялся, потянулся, разминая шею, и, переступив тело темного, направился к нам, насвистывая знакомый мне мотивчик про «Не пугайся, не пугайся, детка».
И вдруг в княжьем тереме кто-то как заголосит:
– Жива, жива наша горлица! А с лица-то все раны сошли! А кожа-то, кожа!
И тут же с другой стороны:
– Встал! Встал соколик наш! Батюшка княже! Встал княжич, надежа и опора! Живой и здоровый!
Святополк Володимирович замер. Застыл просто, только глаза увеличились, затем медленно голову ко мне повернул.
– Я же сказала, не виноватые Ёжки, не они болезнь на княжича и княжну наслали.
Великий князь медленно поднялся, я, естественно, тоже, на его же кафтане сидела, да величественно по ступеням вниз спустился. И шел он по двору тоже величественно, будто на коронации, а как подошел к темному…
– Так, Ритусь, мы улетаем, – торопливо сказал Саша, едва Святополк Володимирович начал со всей души пинать свежеубиенного. – Давай-давай, поторапливайся.
Я торопиться не могла, я спускалась по ступеням, глядя на обезумевшего князя, который всю свою ярость, страх за детей да злость вымещал на том, кому уже было все равно.
– Маргошша! – прикрикнул Кощей.
Поторопилась, подошла к нему и только тогда ощутила, что дорожку он уже активировал и парит в сантиметре над землей. Но странное дело, Саша вдруг задумался, нахмурился как-то и весь теперь был задумчивый.
– Что? – тихо спросила я.
– Забыл, как у них тут прощаются, – неожиданно признался он. – Не доводилось раньше, в смысле дело до прощаний не доходило, ибо прощаться было уже не с кем.
– Ну-у… а скажи ему всего доброго, – предложила я.
– Я – злой, – напомнил Стужев.
– Тогда не прощайся – реально проблемы не вижу.
– Я – воспитанный, – раздраженно сказали мне.
Как все сложно в сказочном мире! Саша, видимо, тоже так думал, потому что достал телефон и полез в Гугл.
– Саша, инет тут откуда? – удивилась я.
– Маг я или не маг? – отмахнулся Кощей.
– Но… – просто слов нет, – тут же вышек не имеется и спутников.
– А шесть ведьм мне на что? – не отвлекаясь от поиска, произнес он.
Да, важность шести ведьм становится все очевиднее.
– «У восточных славян ПРОЩАНИЕ при расставании подразумевало взаимное прощение грехов (в связи с этим «прощай!» до сих пор употребляется при расставании надолго или навсегда в отличие от «до свидания!»), – через мгновение зачитал он. И у меня спросил: – Это я ему должен сказать что-то типа «прости меня?».
Тут я не выдержала и громко сказала.
– До свидания, князь!
Святополк Володимирович охолонел и на нас посмотрел взглядом, в который точно разум возвращался.
– А-а, куда вы? – изумился он. – А как же пирком да отметить свадебку и от супостата окаянного избавление?!
Но мне не дали ему ничего ответить.
– Что значит «до свидания»? – зло переспросил Саша.
– Обычная форма прощания, – прошептала я.
– Ритусь, – меня властно обняли одной рукой и прижали к могучей груди, – еще одна такая «форма прощания», и князь ляжет рядом с этим, – кивком головы мне указали на темного, – и уже не поднимется.
В шоке смотрю на Стужева, князюшка местный уже никуда не смотрит – на цыпочках валит со двора, от греха подальше.
А мы взмыли вверх. И вот едва взлетели, Саша обнял и второй рукой, глубоко вздохнул всей грудью и счастливым голосом:
– Так-то лучше, не люблю прощания.
Да, изобретательность Кощея-младшего границ не ведает, как и тормозов.
- Предыдущая
- 69/72
- Следующая
