Будь моей ведьмой - Звездная Елена - Страница 64

• Предыдущая
• 64/72
• Следующая

– Я, Яга Маргарита, – удивительно, но слова словно наполнялись силой, я говорила, и это было как-то… значимо, – налагаю запрет на водяного… – запнувшись на имени, все же вспомнила и продолжила, – на водяного Ульрана, на питание и жертвоприношения сроком на…

Дикий вой и вся эта отвратительная покрытая слизью махина вдруг помчалась на меня, раззявив жуткую пасть! Но не успела я испугаться, как летучая мышь, та самая, что висела на моей цепочке, расправила крылья, оттолкнулась лапками и полетела навстречу, чтобы обнять разбушевавшегося водяного непроницаемой тьмой, как крыльями.

– Продолжай, Маргош. – Спокойствие Стужева казалось непоколебимым.

Мне бы так!

Глядя на воющий сгусток тьмы – ревущего в ее коконе водяного, я с трудом вернулась к речи:

– Налагаю запрет на водяного Ульрана, на питание и жертвоприношения сроком на сорок лет…

И вода всколыхнулась. Словно ударная волна прошлась. Замер водяной. Отпустив его, летучая мышка вернулась ко мне, умильно заглянула в глаза, зацепилась лапками за цепочку и вновь повисла безжизненным амулетом. А я… я…

– Умница. – Саша подошел, поднял на руки и, развернувшись, понес меня прочь.

– Ты не хотел его убивать? – шепотом спросила я через стужевское плечо, глядя на остолбеневшего от горя водяного.

– Не особо, – признался Кощей-младший. – Убил бы этого, они поставили бы следующего, с таким же правом на свободное убийство. А теперь Ульрана отсюда сорок лет никто сдвинуть не сможет, и бессмертный он ровно на этот срок.

– А, – меня все еще трясло, – зачем им водяной?

Саша остановился, нежно поцеловал и ласково посоветовал:

– Не спрашивай.

Хмыкнув, отвернулась от него и… замерла. Недалеко от озера, наполовину скрытый стволом дерева стоял мужчина в черном плаще! Тот самый мужчина с острыми ушами, которые топорщили его капюшон. Судя по тому, как он переводил взгляд с убитого горем водяного на нас, он, в отличие от остальных, все видел!

– Ритусь, – Саша остановился, – что?

Испуганно посмотрев на него, указала взглядом на странного мужчину. Кощей-младший перевел взгляд, и все его тело вдруг стало жестким, практически каменным от напряжения.

– Невероятно, его вижу, надо же. – Даже в таком состоянии Стужев еще и язвил. – Маргошик, быстренько идешь к машине. – Мне в карман сунули ключи. – Садишься, блокируешь двери и ждешь меня.

И он осторожно отпустил меня, не отрывая взгляда от субъекта в черном плаще. Но стоило мне отступить на шаг, как Стужев замер, потом глянул на меня, после резко схватил за руку и вновь взглянул на темного.

– Сашенька, – выдохнула перепуганная я.

– Маргош, засада, – прошипел Князь. – Я вижу его, только пока прикасаюсь к тебе.

– На меня не действуют чары? – вспомнила я.

– Именно так. Ритусь, – он сжал мою ладонь и спросил, – бегаешь быстро?

Повернувшись к темному, увидела невероятное – он улепетывал! На скорости! Мчась, как спринтер на Олимпийских играх, которому в спину биатлонист целится!

– Не настолько быстро, Саш, – призналась я.

– Это хорошо, – неожиданно весело отозвался Стужев, – значит, от меня убежать у тебя ни шанса. Давай в машину, Ритусь.

И он сорвался с места, крепко удерживая меня за руку, что вынуждало бежать с такой же скоростью. Эти двести метров до машины мы миновали секунд за тридцать, после чего мне, задыхающейся, галантно открыли дверь, торопливо усадили и рявкнули: «Пристегнись!» Сам он молнией оббежал автомобиль, и в следующее мгновение мы взлетели, даже прежде, чем завелся мотор. Последнее, что я услышала, взмывая вверх, это крик какого-то малыша:

– Мама, мафына пйапала!

Я невольно улыбнулась, Саша тоже, но всего на мгновение, затем приказал:

– Держись за меня.

Придвинулась чуть ближе, осторожно положила ладонь на его бедро, ну чтобы не мешать процессу вождения. Как выяснилось – зря.

– Маргош, пальчики свои оттуда убрала, живо.

Убрала. Резко выдохнув, Кощей-младший повернулся, недовольно посмотрел на меня и выдал:

– А это уже была провокация и вообще попытка подрывной деятельности! – возмутился он.

– Да там же джинсы! – Я тоже возмущаться умею.

– Там моя нога, – парировал Стужев, – а чуть-чуть выше то, что реагирует на твои прикосновения к моей ноге!

– А там темный, – ненавязчиво напомнила я.

– А я в курсе, и мы летим по его следу. – Саша взял меня за руку, нежно погладил большим пальцем и теперь вел машину одной рукой.

Впрочем, небрежное вождение в небе – это не очень страшно, в конце концов, конкуренцию составляют только вороны, ласточки, чижи и воробьи. И потому Князь на дорогу не смотрел, в смысле вперед, его взгляд был прикован к бегущему по парку темному. А бежал тот быстро настолько, что, едва он пронесся мимо сидящего на скамейке с газетой старичка, газета дернулась и выпала из рук дедули, как будто ее ветром унесло.

– Это с какой скоростью он бежит? – Любопытство во мне никогда не умрет.

– На спидометр глянь, малыш.

Сто двенадцать километров. Скоростной темный, ничего не скажешь.

– На Терре они быстрее. – Стужев невесело усмехнулся. – Собственно, территории нынешнего Темного двора были захвачены за трое суток. Там три государства располагались, они просто не успели собрать войско.

– Блицкриг по-фэнтезийному, – протянула задумчиво.

– Фашистяги няшные, – рассмеялся Саша.

Наверное, мы первые в мире преследователи, угорающие от смеха в процессе погони, а может, просто нервы, но я вообще с трудом успокоилась и то только тогда, когда «Бентли» пошел на снижение, а собственно темный на замедление. И вдруг Стужев перестал улыбаться. Я посмотрела туда, куда заворачивал темный, и улыбаться тоже перестала. Я знала эту улицу и этот дом, и даже подъезд девятиэтажки, куда свернул мужик в темном плаще. Я была здесь много раз в свой выпускной год. Приходила с шоколадками, новыми журналами, пыталась хоть как-то вытащить из депрессии свою одноклассницу, ту самую Свету Петрову, которую Стужев бросил прямо перед выпускным ради Нины Паташури, которая теперь Мила. И у меня мелькнула страшная мысль – а кто сейчас Света?!

Молчать не стала.

– Стефа – это Света Петрова? – вопрос был задан прямо.

– Рит, – он чуть сжал мою ладонь, – я уже говорил – не так уж просто сделать потенциальную ведьму истинной и достаточно сильной ведьмой до тех пор, пока ей не исполнится пятьдесят.

Единственное, чего сейчас хотелось – просто выдернуть свою ладонь из его руки и выйти из машины, желательно со всей злости бабахнув дверью! Но выходить на расстоянии метров тридцати от земли все же не слишком благоразумно. Правда, остается одна проблема – я не могу просто смолчать. Не могу.

– Она вены резала дважды! – понимаю, что срываюсь на крик. – Травилась таблетками, она жить не хотела, Стужев!

И умолкла, едва он совершенно спокойно повернулся и посмотрел на меня. С непробиваемым спокойствием. И так же невозмутимо прозвучал его вопрос:

– Скажи, Маргош, вот насколько эгоистичной тварью нужно быть, чтобы пытаться покончить с собой, прекрасно зная, какую боль это причинит родным и близким? – Он не ждал моего ответа и продолжил: – Заметь, ты не такая.

Я заметила – ему даже стыдно не было. Никакого раскаяния, вообще.

– Кстати, – по его губам пробежала злая усмешка, – сколько общаюсь с тобой, ни разу не слышал, чтобы ты пыталась кого-то унизить. Даже девчонок, которые собирались «побеседовать» с тобой в туалете, ты пожалела. А Стефа, – очередная теперь заметно презрительная усмешка, – первые проблески силы использовала, чтобы унизить Милу… тогда еще Нину. И та не упала с лестницы исключительно потому, что я успел ее поддержать.

– Это типа оправдание? – ядовито поинтересовалась я.

– Это правда, Маргош. – Саша попытался нежно сжать мою ладонь.

Но я отдернула руку и прошипела:

– А теперь послушай, пожалуйста, мою правду – пока ты ведьм для Гекаты собирал, я видела, как Света угасает с каждым днем. Как становится безразличным взгляд, как она забывает, что такое улыбка, как…

• Предыдущая
• 64/72
• Следующая