Выбери любимый жанр

Будь моей ведьмой - Звездная Елена - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

И я поняла, что не успею! Не успею, и все! Эти и в лесу догонят. Мне нужен огонь, срочно!

Рванула к нашей кухне, вбежала и начала торопливо искать спички. У них тут самовар был, не электрический. Значит, должны быть спички, или зажигалка, или…

Дверь рухнула, прежде чем я даже взглядом успела осмотреть помещение. Затем раздалось:

– Карра эш, ураг Херард, уэре, морак Усар, дэкье.

Вот жешь мля – одним словом! Я постаралась дышать, просто дышать, а еще двигаться беззвучно. А потом мой взгляд упал на скатерть-самобранку, каким-то образом незамеченную моим вороватым воинством. Хотя сразу ясно почему – она была грязная, скомканная и валялась в углу. Торопливо хватаю скатерку, расстилаю прямо на скамье, прячась за столом, и слышу, как распахнулась дверь. Темный!

Торопливым шепотом начинаю упрашивать:

– Скатерть, миленькая, пожалуйста, дай свечк…

Тяжелые ладони легли на мои плечи, вынуждая вздрогнуть. Темные двигались бесшумно, вот его и не услышала.

– Усар? – предположила я.

– Морак Усар, – подтвердил темный, и пальцы с когтями прошлись по моим плечам, коснулись шеи осторожными поглаживающими движениями.

Вдох, выдох и не дрожать, Ритка! Мля, как страшно…

– А… что вы делаете? – спросила слабеющим голосом.

– Мм, еще ничего, – протянул темный.

Пуговица расстегнулась сама, за ней вторая, рубашка соскользнула с плеча. Меня затрясло, но держусь и едва слышно так:

– Скатерочка, миленькая, пожалуйста, дай именинный пирог с… – запнулась, – девятнадцатью свечечками, а? Отпразднуем начало моей взрослой жизни.

Темный захохотал. Смех был громкий, издевательский и с нотками торжества.

– Нашел? – раздалось из дома.

– Да, – ответил морак Усар.

– Пожалуйте, – сказала скатерка.

И прямо на расстеленной на скамье ткани появился торт! С кремом, сливками взбитыми, шоколадкой присыпанный и девятнадцатью зажженными свечами! Я слышала, как приближаются Дайрем и ураг Херард, точнее, переговоры на языке темных, смех, едва те вошли в столовую… Я все слышала, но смотрела на огонь, танцующий на фитиле ближайшей ко мне свечи. Голодной змеей рука метнулась к свечке, пальцы второй коснулись огня, и, закрыв глаза, я прошептала:

– Печка, печка, печка, печка… – старательно представляя себе печку в избушке, а еще почему-то подумалось, что прав был Стужев…

* * *

Рев пламени!

Треск!

И тишина…

Понимаю, что все еще держу свечку и палец левой руки лижет теплый язычок пламени. Обоняния коснулся запах водки и малины… Я медленно открыла глаза.

Чтобы встретиться с округлившимися от удивления глазами Навьего бога!

И если бы он тут был один – паника накатила, едва я поняла, что присутствующих в деревянной горнице Кощеева дома много – по правую руку от Яна сидела Снегурочка, а с ней рядом Марья Кощеевна, а еще имелось двое мужчин и два пустых места… И стол к обеду накрытый, вот только посуда черная вся! А из глубины дома донеслось смутно знакомое хриплое:

– Я должен найти ее тело!

– Коша, это бессмысленно. – Голос Кощея-старшего узнала сразу. – Она мертва, и точка! Хватит, Александр. Давай мы просто успокоимся, выпьем…

– Я НЕ ХОЧУ ПИТЬ! – Крик, от которого затряслись стекла. А следом почти стон: – Я должен найти ее тело… Меня убивает мысль, что кто-то будет ее касаться… Что ее может выбросить порталом на свалку… Что по ее телу будут ползать че… – Голос сорвался.

У меня внутри тоже что-то оборвалось, больно так стало, даже вдохнуть больно.

– Ей уже все равно, – резонно заметил Кощей.

– Мне не все равно! – снова сорвался на крик Стужев.

И я сорвалась, на это уже просто не хватило моих нервов! Я не знаю, чьих нервов хватило бы, но не моих! Мои сдали! Окончательно и полностью! Мои готовы были лезть на амбразуру, прыгать с гранатой под танк, вступать в конфликт с гопниками, сдавать сессию экстерном и бить морду темным, только бы не слышать отчаяния в голосе вечно издевательски-надменного Князя. Отчаяния, которое убивало меня вопреки всем словам старшей Яги, вопреки доводам разума, вопреки всему, что я не знала о себе. А я не знала, не могла знать, не догадывалась даже, что его боль будет рвать меня на части!

И, наплевав на собственную безопасность, просто заорала:

– Да живая я, Стужев! Живая, понял?!

В следующую секунду единственный звук, раздающийся в этом доме, был звуком моего тяжелого дыхания.

Но затишье длилось всего секунду!

Он появился в дверном проеме. Не знаю, с какой скоростью метнулся, но секунды даже не прошло, а Стужев, тяжело дыша и не отрывая от меня взгляда, застыл на входе. Волосы распущены, черная шелковая рубашка смята, в глазах дикое ревущее пламя ярости…

Такое нарастающее пламя нарастающей ярости!

И я как-то сразу вспомнила, что русские женщины – самые жалостливые женщины в мире на свою голову! Потому что сначала жалеем, а потом не в курсе, что с этим пожалетым делать!

Вот зря я ему это проорала, совсем зря, вот ругать же себя буду… потом. Сейчас почему-то не ругается, только страшно очень, и с губ срывается испуганный шепот:

– Печка… печечка, ну пожалуйста, забери меня! Я вообще о нем случайно просто подумала, я не сюда хотела…

– Ху! – прозвучало на выдохе, и огонек моей свечки погас.

Перевожу ошалелый взгляд с дымящегося фитилька на довольную рожу Яна, только что самым беспардонным образом затушившего мой путь к спасению, и нарастающее чувство паники захлестывает окончательно! Мама! В смысле – печка!

– Водки? – предложил довольный собой и собственной сообразительностью Навий бог.

– Да, пожалуйста, – пролепетала я.

От щедрот своей черной душонки Ян налил мне полный бокал из стоящего рядом с ним графина, бросил туда несколько малинок и протянул мне, сопроводив полным торжества тостом:

– С воскрешением, Ритка!

– Спасибо, – вежливо ответила я, взяла стакан и, выплеснув все в наглую рожу, пояснила: – Это тебе за свечку, сволочь бессовестная!

Ян ошалело заморгал, и главное, не жжет ему спирт глаза, жалость какая, а от двери прогремело громовое:

– Рита!

– Ой, мама! – испуганно вскрикнула перепуганная Ёжка без свечки.

Хотя от такого кто хочешь вскрикнет.

– Мама тут я, – меланхолично поправила Снегурочка, разглаживая салфетку на коленях.

– Судя по лицу твоего сына, можешь уже считать себя бабушкой, – ехидно вставила Марья Кощеевна, набирая себе салата в тарелку.

– Яг в нашем роду еще не было, – тоже с самым скучающим видом, словно тут каждый день появляются и исчезают чрезмерно жалостливые девицы, произнес один из мужчин.

– Неудивительно, учитывая репутацию вашей семьи, – с самой милой улыбкой произнесла Снегурочка, протягивая свой бокал сидящему рядом.

Тот встревоженно глянул на Марью Кощеевну и спросил одними губами: «Знает?», она отрицательно покачала головой и улыбнулась. То есть по ходу тут имеет место коллективный обман Снегурки?! Оригинальная у них ячейка общества.

Ну тут уж я не выдержала и зло поинтересовалась:

– А что, у вашей семьи есть репутация?

На меня удивленно посмотрела Снегурочка и очень недобро глянуло все семейство Кощеево. Злодеюки костлявые!

А в следующее мгновение случилось страшное – у Стужева шок закончился. Просто потому что из его облика полностью исчезла оторопь, и я засекла миг, когда Князь медленно сделал шаг. Медленно и очень плавно! Совсем плавно! Так змей кольца разворачивает – медленно, очень медленно, но так угрожающе! А еще он зубы сжал, и по скулам желваки затанцевали, а еще у него полностью изменился взгляд, и я себя под прицелом почувствовала… А еще…

– С-с-стужев, д-д-давай не будем… – взмолилась, медленно пятясь.

Ян глянул на брата и поднялся, заступая ему путь.

– Ссстужев, ты мне просто выбора не оставил, я этого не хотела, я… – И еще пару шагов назад.

– Александр, тормози, – вступил в разговор Навий бог.

Князь даже не взглянул на него, продолжая неотрывно убивать меня взглядом, а я… Я не засекла момента, в который Стужев рванул ко мне. Это было как в замедленной съемке, где медленно двигались все, кроме Александра… Медленно отлетел стул, медленно взмыл от удара в челюсть Ян и полетел спиной в окно, медленно начал подниматься мужчина, сидевший рядом со Снегурочкой… И молнией оказался передо мной Стужев!

4
Перейти на страницу:
Мир литературы