Одно жаркое индийское лето - Збавитель Душан - Страница 35
- Предыдущая
- 35/45
- Следующая
Замечательная новинка, введенная во всех больших городах Индии несколько лет назад, — маршрутные такси, о которых мы уже упоминали ранее. Их называют здесь минибасы. На стенах низенького микроавтобуса обозначены исходная и конечная остановки, например Гарнахат Роуд — Хаура Стейшн, чтобы дать примерное представление о маршруте машины.
На этой трассе по вашему требованию микроавтобус остановится где угодно. Строгое предписание требует, чтобы в нем никто не стоял, так что шофер берет нового пассажира лишь в случае, если освободится место. Да стоять здесь и невозможно — потолок такой низкий, что стоять во весь рост может лишь ребенок или карлик. Проезд на маршрутном такси в два раза дороже, чем на других средствах городского транспорта, но относительное удобство многократно перевешивает этот недостаток.
Есть тут, разумеется, и старенькие трамваи. Они тихоходны, скрипучи и неуклюжи. Эти серые вагоны с трудом продираются через центр Калькутты, но задень перевозят немалое количество пассажиров. Среди переполненных трамваев порой можно увидеть более свободный — по этому признаку вы уже издалека определите, что он предназначен только для женщин; мужчин этот трамвай не повезет ни в коем случае, даже если вагоны совершенно пусты, а на остановке толпится добрая половина мужского населения города.
В списке транспортных средств Калькутты мы найдем и местную достопримечательность. Это пешие рикши, какие сегодня уже редко где увидишь. И таких рикш здесь несколько десятков тысяч. Сфера их деятельности ограничена лишь центральной частью города, в окраинных районах и по всей провинции их давно вытеснили велорикши. Однако для велорикш центр Калькутты закрыт, чтобы они не создавали уличных заторов. Пеший рикша в самом деле может со своей двуколкой пробраться всюду, и средство его заработка по размерам значительно меньше и короче того, на каком обычно перевозит пассажиров его коллега-велосипедист.
Я живо помню, какое неприятное впечатление произвел на меня двадцать лет назад первый взгляд на этих несчастных. В большинстве своем они полуобнажены — только повязка вокруг бедер да полотенце вокруг лба — и довольно темнокожи — это профессия неприкасаемых и представителей самых «низких» каст. Особенно возмущает европейца вид какой-нибудь толстой супружеской пары, усевшейся в маленькой коляске еще и с детьми на коленях и торгующейся с тощим работягой за каждую пайсу. И все же вопрос, ездить или не ездить на рикше, не так прост. Европеец обычно почти инстинктивно отказывается от такого средства передвижения — но чем бы прокормился этот бедняк, если бы так поступали все? А потому изредка в случае необходимости пользовался рикшей и я, но сидеть, сгорбившись под навесиком, смотреть, как у старого или, наоборот, слишком молодого бедняги по спине стекают струйки пота, — ощущение не из приятных. Я всегда старался заплатить рикше больше, чем он просит.
На таком рикше, разумеется, можно ездить лишь на очень небольшие расстояния — с тяжелыми покупками с базара, с большим пакетом на почту или каких-нибудь два квартала по затопленной дождем улице. У рикш-велосипедистов в предместьях и в провинции радиус поездок гораздо шире. За две-три рупии они отвезут вас в соседнюю деревню, их пестро размалеванные серебристые коляски с откидными навесами от дождя и солнца вы можете увидеть и в весьма дальних краях, где такси еще невидаль. Но работа таких рикш непроста; лучше всего вы поймете это, когда дорога хоть самую малость пойдет в гору, — пассажирам приходится слезать, а рикша, соскочив на землю, с трудом толкает свою коляску. И все же так тяжко зарабатывают на пропитание подчас и очень молодые рикши, совсем мальчишки, которым следовало бы сидеть за школьной партой или гонять мяч.
Как уже было сказано, заезжать в калькуттский центр эти «деревенские такси» не смеют. Зато там беспрепятственно и неограниченно курсируют массивные, не менее трех метров длиной, двухколесные тележки для доставки разнообразных грузов, а нередко и стародавние конные дрожки. И потому не стоит удивляться, если здесь часто становишься свидетелем того, что калькуттцы метко называют английским словом «джем», т. е. «пробка», «затор».
Чаще всего он возникает на перекрестке. Возможно, в индийских правилах уличного движения и существует нечто, называемое преимущественным правом в езде, но на практике в Калькутте я ни с чем подобным не встречался. Все шоферы с разных сторон, без ладу и складу въезжают на перекрестки, точно они единственные хозяева улицы; все равно кто-нибудь в последний момент притормозит или остановится. Автомобили обгоняют друг друга слева и справа, и в малейшую щель, образовавшуюся в мчавшихся навстречу друг другу потоках, немедленно всовывается новая машина. Нередко случается, что три машины, из которых одна широким поворотом собиралась свернуть в боковую улочку, беспомощно стоят лоб в лоб посреди перекрестка и вплотную к каждой из них сразу же останавливается еще несколько новых. И в этом клубке беспомощно оглядывается по сторонам, размышляя, как бы проскользнуть, какой-нибудь рикша. Он спешит выбраться отсюда не только для того, чтобы побыстрее доставить по назначению своего пассажира, но и чтобы ускользнуть от ругани шоферов, а то и от удара полицейской дубинки. Ибо рикшу проще всего объявить виновником «джема».
И вот на перекрестке стоят уже не менее дюжины всякого рода драндулетов, крыло к крылу, бампер к бамперу, и гудят. Такова, как мне кажется, первая реакция всех индийских шоферов на любой транспортный конфликт. Стародавние ручные гудки и современные клаксоны надрываются в трогательном согласии, их вопли заглушают даже ругань пострадавших. Однако нужно признать, что шоферы в Индии ругаются куда приличнее, чем, например, у нас, в Чехословакии. Большинство их в подобной ситуации терпеливо сидят за рулем, тешась надеждой на то, что какая-нибудь таинственная сила сама собой размотает этот транспортный клубок, — хотя среди многочисленных индуистских богов до сих пор не появилось такого, в чьем ведении находился бы городской транспорт и порядок на улицах.
Если поблизости оказывается полицейский, которому ликвидировать затор предписывает служебная обязанность, он тут же начинает бегать между машинами, энергично размахивать руками и пронзительным свистом увеличивать шум. Через некоторое время ему обычно удается заставить одного отъехать от края «пробки», другого — подать назад, третьего — чуть продвинуться вперед, и вот уже машины начинают потихоньку трогаться с места. Если полицейского не найти, его роль вынужден взять на себя кто-либо из пострадавших — вероятно, тот, кто больше торопится. Но дело уже не идет так быстро и просто — не хватает авторитета полицейской формы и дубинки.
Более сложные «джемы» случаются в узких улочках. Сколько раз приходилось беспомощно сидеть в машине, пристроившейся в хвост бесконечной очереди; по другую сторону — такая же вереница автомобилей, едущих в противоположном направлении, и нигде ни единого зазора, куда можно проскользнуть. Приходится стоять несколько томительных минут, полчаса, а то и больше. Однажды я поставил рекорд — полтора часа. Большей частью даже не узнаешь повода незапланированной остановки. Лишь изредка причиной тому бывает какая-то действительно серьезная поломка, сошедший с рельсов трамвай, столкновение двух грузовиков, один из которых загородил мостовую, или что-нибудь в таком роде. На узких улочках достаточно одному шоферу остановиться в самом неподходящем месте и забежать куда-то по делу, как через минуту образуется пробка. А это, право же, бывает весьма часто, ибо на запреты парковать машины калькуттские шоферы редко обращают внимание.
Если же «джем» случается на каком-либо из главных проспектов города, особенно на Чауринги, среди машин, которые тут стоят примерно в шесть рядов (точнее, в шесть замысловато переплетенных косичек), между ними сразу же начинают шнырять продавцы с самыми различными товарами и совать их под нос шоферам и пассажирам, сидящим у открытых окон. Один предлагает венки из живых цветов, другой шариковые ручки, третий какие-то брошюры. Еще один хочет во что бы то ни стало прикрепить к вашей рубахе миниатюрный бумажный флаг Индии и энергично добивается, чтобы вы пожертвовали денег на какое-то благотворительное начинание. Порой в окно машины протянется ладонь нищенки или калеки — в этой сумятице они могут не бояться полицейского. А в «щелях» между бамперами и крыльями машин шныряют пешеходы; воспользовавшись заминкой в движении, они спешат перебраться на другую сторону улицы.
- Предыдущая
- 35/45
- Следующая
