Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Солонин Марк Семенович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/150
• Следующая

Более того, если немецкое командование и в теории, и на практике предполагало возможным использование танковых соединений в самом начале операции, в первом эшелоне, для прорыва оборонительной полосы противника, то советская военная школа была в этом аспекте куда более осмотрительной. «Танковые соединения для самостоятельных действий используются совместно с конницей, моторизованной пехотой и авиацией для развития прорыва через взломанную брешь обороны противника (выделено мной. — М.С. ) и являются большей частью средством высшего командования для достижения решающего результата наступления» (ПУ-39, п. 264). В ходе известного декабрьского (1940 г.) Совещания высшего командного состава Красной Армии эта тема — ввод танковых соединений в прорыв, предварительно пробитый пехотой и артиллерией — стала предметом самого пристального рассмотрения. Примечательно, что выступавший с основным докладом на эту тему генерал армии Павлов (танкист, участник войны в Испании, затем начальник ГАБТУ КА) охарактеризовал немецкий вклад в теорию «глубокой операции» так: «Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили».

Теория — это хорошо, но даже самый высокообразованный архитектор не построит дом без кирпичей и строителей. Были ли у командования танковых войск Красной Армии «кирпичики», которые можно было применять массированно? Было ли с чем организовывать взаимодействие? Ответ на эти вопросы будет еще короче и проще. Про артиллерию было уже сказано выше: отдельных артполков в Красной Армии было в полтора раза больше, чем у немцев — отдельных дивизионов. Что же касается количества танков, то по этому показателю сталинская империя была впереди планеты всей.

По состоянию на 1 января 1934 г. советский танковый парк составлял 7574 машины (да, в эту цифру включены и пулеметные танкетки, но немцы на тот момент упражнялись с картонными макетами). Три года спустя, 1 января 1937 г., в Красной Армии числилось уже 17 280 танков — больше, чем во всех странах Европы вместе взятых. 1 января 1939 г. на воо-ружении Красной Армии было (уже не считая легкобронированную пулеметную мелочь) 11 600 танков, вооруженных 45-мм пушкой или огнеметом (Т-26, БТ-5, БТ-7) и порядка 550 танков, вооруженных 76-мм пушкой (т. н. «артиллерийские» БТ-7А и тяжелые многобашенные Т-28 и Т-35). [56] В шесть раз больше, чем будет на момент начала мировой войны (1 сентября 1939 г.) в вермахте — и это если зачислять в разряд танков 1223 Pz-II с его 20-мм «пушкой».

Огромное количество бронетанковой техники — вкупе с отчетливым пониманием идеи концентрации сил — позволило приступить к созданию первых в мире крупных танковых соединений. В 1930 г. (Европа тогда беззаботно танцевала фокстрот) была сформирована 1-я отдельная мехбригада. В 1932 г. эту мехбригаду развернули в мехкорпус. В том же году было принято наставление «Вождение в бой самостоятельных механизированных соединений», а к концу 1935 г. в РККА было уже 4 мехкорпуса и 18 танковых бригад. В следующем, 1936 г. число танковых бригад выросло до 30 — в вермахте на тот момент было три танковые дивизии и формировалась четвертая.

Названия, структура и боевой состав моторизованных соединений Красной Армии непрерывно обновлялись, были созданы танковые, стрелково-пулеметные, мотоброневые, моторизованные бригады. В конце концов, летом 1940 г. были приняты решения о формировании механизированных корпусов следующего состава: две танковые дивизии, одна моторизованная дивизия, мотоциклетный полк, корпусные подразделения (батальон связи, инженерный батальон и др.). Строго говоря, в мехкорпусе было не две, а три «танковые» дивизии, т. к. советская моторизованная дивизия по своей структуре соответствовала немецкой танковой (один танковый, один артиллерийский и два пехотных полка), а по штатному количеству танков (275 единиц) превосходила ее.

К 1 декабря 1940 г. было завершено формирование девяти мехкорпусов и двух отдельных танковых дивизий — но при этом в составе Красной Армии все еще сохранялись и 45 (!) танковых бригад. [57] Последней точкой на пути организационно-структурной концентрации бронетанковых войск стали принятые в феврале — марте 1941 г. решения о расформировании танковых бригад. Такие «мелкие» структуры были сочтены устаревшими. Теперь в Красной Армии должны были остаться только крупные соединения (мехкорпуса), способные самостоятельно решать задачи оперативного масштаба. Предполагалось развернуть 30 (тридцать) мехкорпусов, по 1 тыс. танков и 36 тыс. человек в каждом.

Миллион человек в танковых войсках. 100 тысяч человек непосредственно в танках — это больше, чем было всадников в орде Чингисхана.

В конце 30-х годов конструкторский и технологический задел, накопленный в военной промышленности СССР, позволил создать новые, принципиально лучшие «кирпичики» для строительства танковых войск: средний танк Т-34 и тяжелый танк КВ (и тот и другой были приняты на вооружение Красной Армии 19 декабря 1939 г.). Противоснарядное бронирование, мощное вооружение (длинноствольная 76-мм пушка), дизельный двигатель, широкие гусеницы, высокая проходимость и большой запас хода в своей совокупности означали создание качественно нового инструмента ведения войны. И это, увы, не я первый понял. И не Виктор Суворов. В далеком 1954 г. в классической работе Мюллер-Гиллебранда, ставшей настольной книгой каждого военного историка, было написано:

«На вооружение Красной Армии к началу кампании поступил новый танк Т-34, которому немецкие сухопутные силы не смогли противопоставить ни равноценного танка, ни соответствующего оборонительного средства. Появление танка Т-34 было неприятной неожиданностью, поскольку он благодаря своей скорости, высокой проходимости, усиленной бронезащите, вооружению и главным образом наличию удлиненной 76-мм пушки, обладающей повышенной меткостью стрельбы и пробивной способностью снарядов на большой, до сих пор не достигаемой дистанции, представлял собой совершенно новый тип танкового оружия». [33]

Т-34 и КВ во многих ситуациях могли самостоятельно, без помощи полевой артиллерии, уничтожить огневые средства противника на переднем крае, а затем мощным огнем поддержать пехоту при прорыве обороны противника на всю тактическую глубину. Вооруженная такими танками дивизия могла уже не только гнать бегущих, но и преодолевать упорное сопротивление противника. Тяжелый танк КВ был реально способен действовать под градом снарядов немецкой дивизионной артиллерии. Приведем один, вполне документированный эпизод: в первых числах августа 1941 г. танк КВ из состава 107-й танковой дивизии (командир экипажа — лейтенант Капуста Василий Дмитриевич) подавил батарею противотанковых орудий противника, получив при этом 200 прямых попаданий, ни одно из которых не пробило броню. [321]

Структура танковой дивизии, вооруженной танками новых типов, была установлена следующей: два танковых полка 4-батальонного состава (батальон тяжелых танков КВ, два батальона средних танков Т-34, батальон огнеметных танков ОТ-26), артиллерийский гаубичный полк 2-дивизионного состава и мотострелковый полк типового 3-батальонного состава. Кроме того, в составе дивизии были разведывательный батальон, батальон связи, зенитный дивизион, понтонно-мостовой батальон, ремонтные и медицинские подразделения. В структуре дивизии отчетливо просматривается стремление обеспечить ей максимальную автономность, способность к самостоятельным действиям в оперативной глубине обороны противника, в отрыве от основной массы своих войск.

Основное вооружение мехкорпуса — танки и бронемашины — распределялось следующим образом (см. Таблицу 5):

Таблица 5

Примечание: кроме бронетехники, входившей в состав дивизий, танки и бронеавтомобили были на вооружении корпусных частей и управления мехкорпуса.

• Предыдущая
• 20/150
• Следующая