Дозор. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/247
- Следующая
Ходили слухи, что он был даже не магом, а оборотнем. Рассказывали, что вначале он работал в Дневном Дозоре, а потом, во время какой-то миссии, вдруг перекинулся на нашу сторону. Все это была полнейшая чушь, светлые не становятся темными, а темные не превращаются в светлых.
Но что-то, порождающее невольную оторопь, в Медведе крылось.
– Машина тебя ждет, – не останавливаясь, сказал оперативник.
– Водитель – ас. Доедешь с ветерком.
Медведь чуть заикался, и потому строил короткие фразы. Он не спешил, Тигренок уже заступила на дежурство. А вот мне медлить не стоило.
– Там тяжело? – ускоряя шаг спросил я. Сверху донеслось:
– Там уже никак.
Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил из подъезда. Машина и впрямь стояла – я на миг залюбовался ей, приостановившись.
Роскошный темно-багровый «БМВ» последней модели, с небрежно прилепленной на крыше мигалкой. Обе дверцы со стороны подъезда были открыты, водитель, у которого под полой пиджака угадывалась кобура, торопливо курил, высунувшись из машины. У задней дверцы стоял совершенно монументального вида немолодой мужчина, в очень дорогом костюме, на лацкане которого блестел депутатский значок, в расстегнутом пальто.
Мужчина говорил по сотовому:
– Да кто он такой? Когда смогу – приеду!
Что?
Какие, твою мать, девки? Умом тронулся? Шагу ступить сами не можете?
Покосившись на меня, депутат не прощаясь прервал разговор и полез в машину. Водитель жадно затянулся, откинул сигарету и схватился за руль. Мотор мягко завыл, я едва успел сесть на переднее сиденье, как машина тронулась. По дверце со скрипом прошлись обледенелые ветки.
– Ослеп, что ли? – рявкнул депутат на шофера, хотя вина в случившемся была лишь моя. Но стоило хозяину машины повернуться ко мне, как тон изменился:
– В Перово тебя?
Еще ни разу меня не подвозили представители власти. Да еще, ко всему, не то милицейские чины, не то бандитские авторитеты. Умом я понимал, что перед возможностями дозорного все едино, но экспериментировать никогда не пытался.
– Да, туда же, откуда ребята приехали. И побыстрее бы…
– Слышишь, Володька? – обратился депутат к водителю. – Жми!
Володька поднажал. Да так резво, что мне стало не по себе, и я глянул в сумрак – доедем ли вообще?
Выходило, что доедем. Но не только из-за мастерства водителя или коэффициента удачи, у меня, как у любого дозорного, искусственно повышенного. Похоже было, что кто-то прошелся по вероятностному полю, вычищая оттуда все аварии, пробки и слишком уж ревностных гаишников.
В нашем отделе такое мог сотворить лишь сам шеф. Вот только зачем?
– Мне тоже жутковато… – шепнула с плеча невидимая птица. – Когда мы с графом…
Она замолкла, будто поймав себя на излишней откровенности.
Машина прошла перекресток на красный свет, по немыслимой кривой, увертываясь от легковушек и каких-то фургонов. С остановки кто-то показал в нашу сторону рукой.
– Глотнешь?
– дружелюбно вопросил депутат.
Протянул маленькую бутылочку «Реми Мартен» и пластиковый одноразовый стаканчик. Это выглядело настолько смешно, что я не колеблясь налил себе тридцать грамм.
Даже на такой скорости и на разбитой дороге машина шла мягко, коньяк не расплескивался.
Я вернул бутылку, кивнул, вытянул из кармана наушники плеера, надел, включил диск. Выпала старая-престарая песня «Воскресенья», моя любимая.
Тот городок был мал как детская игрушка, Не знал он с давних пор болезней и нашествий.
На башне крепостной ржавела молча пушка И стороной ушли маршруты путешествий…
И так за годом год, без праздников и будней – Весь город спал.
Во сне он видел земли городов безлюдных И мертвых скал…
Мы вышли на трассу. Машина все наращивала скорость, я еще никогда не ездил в Москве так быстро.
Да и не только в Москве…
Если бы не вычищенное вероятностное поле – заставил бы сбросить ход, а так – просто страшновато.
Среди холодных скал музыка звучала А город спал…
Куда она звала? Кого она искала?
Никто не знал…
Я невольно вспомнил о том, что Романов – сам Иной.
Только неинициированный. Его заметили слишком поздно… предложение было сделано, но он отказался.
Это тоже выбор.
Интересно, как часто он слышал эту музыку в ночи?
Кто в духоте ночной не закрывал окна – Того уж нет.
Ушли искать страну, где жизнью жизнь полна За песней вслед…
– Еще хочешь? – депутат был самой благожелательностью. Интересно, что ему внушили Медведь и Тигренок? Что я – его лучший друг?
Что он – мой вечный должник? Что я – внебрачный, но любимейший сын президента?
Какая ерунда все это.
Существуют сотни способов вызвать в людях доверие, симпатию и желание помочь. У Света есть свои методы, жаль только, что и у Тьмы их немало. Ерунда это.
Вопрос в другом – зачем же я потребовался шефу?
Глава 6
У дороги меня ждал Илья. Стоял, засунув руки в карманы, с отвращением глядя в небо, сыплющее мелким снежком.
– Долго, – только и сказал он, когда я, за руку распрощавшись с депутатом, выбрался из машины. – Шеф заждался.
– Что тут происходит?
Илья ухмыльнулся. Но обычной жизнерадостности в этой улыбке не было.
– Сейчас увидишь… идем.
Мы зашагали по утоптанной дорожке, обгоняя бредущих от супермаркета женщин с сумками. Как странно, супермаркеты у нас появились, совсем как настоящие. А вот походка у людей осталась прежней, словно они только что отстояли часовую очередь за синими куриными трупиками…
– Далеко? – спросил я.
– Было бы далеко, взяли бы машину.
– А что наш сексуальный гигант? Не справился?
– Игнат старался, – только и ответил Илья.
Почему-то я испытал короткое и мстительное удовольствие, будто провал красавца Игната был в моих интересах. Обычно, если требовало задание, он оказывался в чужой постели через час-другой после получения задания.
– Шеф объявил готовность к эвакуации, – вдруг сказал Илья.
– Что?
– Полная готовность.
Если воронка не стабилизируется, то Иные покидают Москву.
Он шел впереди, и я не мог заглянуть в глаза.
Но зачем бы Илье врать…
– А воронка по-прежнему… – начал я. И замолчал. Я увидел.
Впереди, над унылой девятиэтажкой, на фоне темного снежного неба, медленно вращался черный смерч Его уже нельзя было назвать воронкой или вихрем.
Именно смерч.
Он тянулся не из этого здания, а из следующего, еще скрытого. И учитывая угол темного конуса – смерч шел почти от самой земли.
– Дьявол… – прошептал я.
– Не накликай! – оборвал Илья. – Вполне пролезет.
– В ней метров тридцать…
– Тридцать два. И продолжает расти.
Я торопливо посмотрел на свое плечо – и увидел Ольгу.
Она вышла из сумрака.
Вы когда-нибудь видели испуганную птицу? Испуганную по-человечьи?
Сова казалась взъерошенной. Неужели перья могут вставать дыбом? Глаза горели желто-оранжевым, янтарным огнем.
Моя несчастная куртка была изодрана на плече в мелкую лапшу, а когти все скребли и скребли, будто намеревались добраться до тела.
– Ольга!
Илья обернулся, кивнул:
– Вот-вот… Шеф говорит, что в Хиросиме воронка была ниже.
Сова взмахнула крыльями, взмыла в воздух – беззвучно, плавно.
За спиной вскрикнула женщина – я обернулся, увидел растерянное лицо, изумленные глаза, провожающие птицу.
– Ворона летит, – негромко, вполоборота глянув на женщину, сообщил Илья.
Реакция у него была куда быстрее моей.
Через миг случайная свидетельница уже обогнала нас, что-то недовольно ворча об узкой тропинке, и любителях заслонять дорогу.
– Быстро растет? – кивнув на смерч, спросил я.
– Рывками. Но сейчас идет стабилизация. Шеф вовремя отозвал Игната. Пошли…
Сова, по широкому кругу обогнув смерч, снизилась и полетела над нами. Какое-то самообладание Ольга сохранила, но неосторожный выход из сумрака явно показывал ее растерянность.
- Предыдущая
- 20/247
- Следующая
