Зима в Простоквашино (с иллюстрациями) - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/6
- Следующая
Кот Матроскин взял письмо и стал вслух читать:
Дорогие Матроскин и Шарик!
Пишут вам папа и дядя Фёдор.
Как же так получается? Мы на вас так надеялись. А вы устроили ссору! Безобразие! Всё! С этого дня ваш дом переводится на военное положение. И всё-всё в доме будет делаться по приказу-расписанию.
В письме находился «Приказ-расписание». Он был такой:
1. Подъём в 7.30. (Ответственный Матроскин.)
2. Завтрак в 8.25. (Ответственный Шарик. Поедание совместное.)
3. Топка печки в 9.00 (Ответственный Матроскин.)
4. Доставка дров. (Ответственный Шарик.)
5. Обед в 14.00. (Ответственный Матроскин. Поедание совместное.)
6. Мытьё посуды, но не облизывание, в 14.30. (Ответственный Шарик.)
И так весь день был расписан. А в конце папа и дядя Фёдор писали:
Шарик и Матроскин!
Если у вас всё будет в порядке, мы всей семьёй приедем к вам на Новый год и подарки привезём.
Шарику – ошейник с медалями.
Матроскину – радиопередатчик для коровы Мурки. (Вместо колокольчика. Чтобы он мог её в любое время найти с помощью радиоуказателя.) Очень модная штучка на Западе. Все коровы носят.
А почтальону Печкину – японскую собачку шицу. Очень лизучую, для наклеивания почтовых марок. Во время первой русско-японской войны японцы выпускали этих собак вперёд, и наши офицеры не могли идти в атаку, потому что собачки их облизывали.
Мы помним, что дядя Печкин давно хотел завести зверюшку. Он говорил: «Ты приходишь домой, а она тебе радуется».
Ждём от вас ответа —
Шарик выслушал письмо и сразу сказал:
– Если у меня будет ошейник с медалями, я совсем другой собакой стану. Во мне столько благородства появится и смелости, что на двух английских лордов хватит.
– Благородство и смелость не от медалей появляются, – ворчливо ответил Матроскин, – а наоборот, медали от них идут. Это только у народных артистов смелость от медалей возникает.
Шарик на это сказал:
– Ты это от зависти говоришь! Потому что котам и кошкам медалей не дают!
– Коты и кошки сами медалей не хотят.
– Почему? – удивился Шарик.
– Потому что с медалью мышь никогда не поймаешь. Гремит она сильно. Это всё равно что с колокольчиком на шее за мышью гоняться.
Позвали они почтальона Печкина и письмо ему прочитали. Печкин сразу сказал:
– Мне очень нравится «Приказ-расписание». Я сам себе такой же напишу и на почте повешу. И хорошо, что папа с мамой приедут. Только я лизучей собаки шицу боюсь.
– А чего её бояться! – удивился Шарик. – Это очень полезная собака. Утром ты ещё не проснулся, а она тебя уже облизывает. Умываться даже не нужно!
– Не знаю, не знаю, – говорит Печкин. – К кусачим собакам я уже привык. Я знаю, как с ними разговаривать. Тем более что скоро лучшим почтальонам газовые баллончики будут давать против кусания. Ты на собаку прыснул – и она спит пять минут, как дохленькая. Когда мне такой баллончик дадут, я его хочу на вашем Шарике испытать.
– Это очень негуманный метод, – огорчился Шарик. – Я читал, что в Свердловской области лучше придумали. Там почтальонам такие специальные липучие сосиски дают. Собака сосиску хвать зубами, а разжать их уже не может.
– Нет, – говорит Печкин. – Это не для меня. Я за день три деревни обхожу, сто дворов. Это же сто сосисок с собой носить надо. Это же целая тележка получается. Баллончик всё-таки лучше.
Он на Шарика так многозначительно посмотрел и добавил:
– И значительно воспитательнее!
В общем, после этого письма у Матроскина и у Шарика жизнь немного улучшилась.
А к Печкину пришло отдельное письмо:
Уважаемый Игорь Иванович!
Пишет Вам папа дяди Фёдора. Вот о чём я Вас попрошу: если у Матроскина и Шарика конфликт выйдет за разумные пределы, Вы мне об этом сообщите. Вы мне длинного письма не пишите. Вы мне просто пустой конверт пришлите и вложите в него одно колечко Ваших седых волос, как будто Вы поседели от горя.
И мне всё станет ясно. А самое лучшее, попробуйте их помирить. Надо, чтобы они наладили контакт.
Папа совсем забыл, что почтальон Печкин давно уже не имел не только колечек, но и вообще волос на голове.
Глава третья
Дядя Фёдор наводит мосты
Дядя Фёдор долго голову ломал: как же так получается – мама любила, любила папу, а теперь вдруг раз и нет? Разлюбила, видите ли! Он решил с мамой поговорить. Он начал так, издалека:
– Мама, последнее время ты какая-то не такая стала. Ты, мама, совсем другая сейчас.
Мама Римма в зеркало на себя посмотрела и вяло так спрашивает:
– Ты находишь, дядя Фёдор? Это что, очень заметно?
– Очень заметно. Ты дома почти не бываешь. Почему это так, мама?
– Понимаешь ли, дядя Фёдор, мне кажется, один человек, очень для меня важный, ко мне сейчас не так хорошо относится, как раньше.
– Это папа?
– Не будем уточнять, – говорит мама. – Только ты скажи мне, дядя Фёдор, когда ты последний раз в нашем доме букет роз видел?
Дядя Фёдор задумался и отвечает:
– Я их тогда, мама, видел, когда к нам в гости такой толстый-претолстый дядя приходил из твоего магазина.
Мама продолжила:
– Хорошо. А когда ты в последний раз видел бутылку шампанского?
– Тогда, – отвечает дядя Фёдор, – когда этот толстый дядя второй раз к нам пришёл.
– Вот видишь! – говорит мама. – А мои любимые шоколадные конфеты «Мишка на Севере» когда ты в последний раз наблюдал?
– Два дня назад, – говорит дядя Фёдор.
Мама даже поразилась:
– Это где ты их видел?
– На кухне, на большом столе.
– И что они там делали? – допытывалась мама.
– Они там стояли. Их папа с домоуправляющей тётей Дашей ели вместе с чаем.
– Вот видишь, – говорит мама, – для управляющей тёти Даши у него всё есть! И время, и шоколадные конфеты.
А потом таким как будто спокойным голосом спрашивает:
– А не заметил ли ты, дядя Фёдор, сколько лет этой домоуправляющей даме?
– Заметил, – отвечает дядя Фёдор. – Ей нисколько лет. У неё уже годы кончились.
– Как так? – удивилась мама.
– Очень просто, – говорит дядя Фёдор. – Она сама сказала: «С тех пор как я на пенсию пошла, я свои годы считать перестала! У меня нет возраста».
«Эти великовозрастные дамочки так и глядят, как бы чужого мужа отбить», – подумала мама.
- Предыдущая
- 2/6
- Следующая
