Легенды - Кинг Стивен - Страница 80
- Предыдущая
- 80/161
- Следующая
До полудня Рисующий Образ ее не тревожил, так что утром она была предоставлена сама себе. К одиночеству Ириан было не привыкать, но она скучала по Розе, по Беллис и Лепусу, по горластым и глупым собакам, по работе, которую она выполняла по дому, чтобы не дать Ириа развалиться и чтобы каждый вечер иметь еду на столе. Так что она неторопливо трудилась все утро, пока не замечала, как из тени деревьев выходит маг, и его светлые волосы ярко вспыхивают, окрашенные летним солнцем в огненный цвет.
А в Роще не было мыслей о заработке, о службе, даже об учебе. Быть там — достаточно, больше не надо ничего.
Ириан спросила его, приходят ли сюда ученики из Великого Дома, маг сказал:
— Иногда.
А в другой раз сказал:
— Мои слова — нич-што. Слушай листья.
Вот и все, что можно было назвать обучением. На прогулках Ириан слушала листья, когда ветер ими шуршал или рвал кроны деревьев; Ириан наблюдала, как тени играют в траве, и размышляла о том, как корни деревьев уходят в Мрачные недра земли. Она была безгранично довольна. И все-таки чувствовала, что ожидает чего-то. И когда она покидала гостеприимную Рощу и видела над головой чистое ясное небо, молчаливое ожидание становилось особенно сильным.
Однажды, когда они вдвоем долго бродили между деревьев — сумрачных хвойных деревьев с неизвестным ей именем, что возносились в небо над ними — Ириан услышала зов. То ли звук рога, то ли оклик, далеко, на самом пределе слышимости. Она застыла на месте, прислушавшись к западному ветру. Маг прошел дальше и обернулся только, когда осознал, что Ириан остановилась.
— Я услышала… — начала Ириан и не смогла объяснить, что же именно.
Маг прислушался. В конце концов они продолжили путь сквозь тишину, ставшую глубже от того далекого зова.
Без Мастера Образа Ириан в Рощу не заходила, и прошло много дней, прежде чем он решился оставить ее там одну. Но одним жарким днем на поляне, окруженной дубами, маг сказал:
— Подож-шди меня здесь, — и ушел, неслышно и быстро ступая по траве, и почти мгновенно исчез в пестрых сумерках леса.
Ириан не испытывала никакого желания исследовать рощу самостоятельно. Покой этого места призывал посидеть неподвижно, послушать и посмотреть. А еще ей было известно хитросплетенье тропинок, а еще то, что Роща, как говаривал маг, «внутри обширнее, чем снаруж-ши». Ириан устроилась в тени, пронизанной солнечными лучами, и принялась наблюдать, как тень от листвы ложится на землю. На Дубах было много желудей, и хотя Ириан не видела здесь кабанов, она нашла их следы. Потом уловила запах лисицы. Мысли текли легко и спокойно, как ветер, играющий светом и тенью.
Обычно ее голову заполняли только запахи и шорохи леса, для мыслей там места не оставалось, но сегодня воспоминания осаждали ее. Она вспомнила Слоника и подумала, что больше его не увидит, интересно, нашел ли он лодку, чтобы добраться до Хавнора. Он сказал, что на Западный Окоем не вернется: значит, направиться мог лишь в Великий порт, Королевский город, а все, что влекло его на Путь, могло лечь на дно моря столь же глубокого, как Солеа. Но сама Ириан вспоминала с любовью поля и дороги Пути. Вспоминала Старый Ириа, родник средь болот у подножья холма, старый дом на холме. Вспоминала, как зимними вечерами престарелая Беллис пела баллады, в такт притоптывая башмаками. И как старик Лепус ходит по винограднику с острым, как бритва ножом, и показывает, как по всем правилам подрезать лозу, «вот так, чтобы в ней закипела жизнь». И как ее Роза — ее Этаудис — шепчет заговоры над сломанной детской рукой, пытаясь облегчить боль. Я была знакома с мудрыми людьми, вдруг подумала Ириан. Отца вспоминать не хотелось, но движение листьев и тени заворожило ее. И она увидала отца, вечно пьяного и ругающегося. Ощутила прикосновение его трясущихся рук. Увидела, как он плачет, слабый, жалкий, и грусть родилась и растаяла, как тает боль. Отец значил для Ириан еще меньше, чем мать, которой она не знала.
Ириан потянулась, почувствовала, как легко ее телу в тепле, и вновь вспомнила Слоника. Ей в жизни не приходилось испытывать к кому-то желание. Когда юный маг впервые проехал мимо нее верхом на вороной кобыле, такой высокомерный и щеголеватый, ей захотелось его пожелать; но она не пожелала и не смогла разбудить в себе это желание, и решила, что Слоник под защитой чар. Роза объясняла ей, как работают подобные заклинания, «ни тебе, ни ему даже в голову не приходит, потому что такое дело забирает частицу их силы, так они говорят». Но Слоник, бедолага Слоник, был таким беззащитным. Если кто-то и был под заклятием воздержания, так, должно быть, она, потому что при всей привлекательности и красоте юного мага она ничего в нем не находила, она жаждала лишь узнать то, чему он мог бы ее научить.
В тишине рощи Ириан думала о себе. Птицы смолкли, ветер утих, листья безвольно повисли. Может быть, я заколдована? Может быть, я стерильна, и не женщина в полном смысле этого слова? Ириан спрашивала себя и рассматривала сильные обнаженные руки, почти незаметные холмики грудей в вырезе рубахи.
Она подняла голову и увидела, как из темного прохода между дубами выходит Беловолосый. Маг встал перед ней. Ириан ощутила, что румянец заливает ей щеки, лицо, шея горели, зудели, чесались, звенело в ушах. Ириан спешно взялась искать слова, придумывать, что бы сказать, чтобы отвлечь внимание от себя, и ничего не смогла отыскать. Маг сел возле нее на траву. Ириан уперла взгляд в землю, делая вид, что изучает остов листа, умершего в прошлом году.
Чего я хочу? Спросила она у себя, и ответ нашелся, но не облеченный в слова, ответило тело, ответила душа: огня, огня большего, чем этот, полета, сжигающего полета…
Она вновь стала собой в неподвижном воздухе под деревьями. Рядом сидел Беловолосый. Голову он опустил, и Ириан вновь подумала, каким легким и хрупким он кажется ей, каким печальным и тихим. Страха не было. Не было боли.
Он посмотрел на нее.
— Ириан, — сказал он, — ты слышишь листья? Легкий ветер промчался над ними; Ириан расслышала негромкий шепот дубовой рощи.
— Немного, — сказала она.
— Ты слышиш-шь слова?
— Нет.
Она ничего не спросила, а он ничего не сказал. Он поднялся, Ириан — тоже, они вместе прошли по тропе, которая — раньше или позже — вывела бы их на опушку леса возле Твилбурн и Дома Выдры. Они туда вышли к концу дня. Беловолосый спустился к потоку и выпил воды из него там, где река появлялась из леса. Ириан поступила так же. И усевшись в высокую прохладную траву на берегу, Беловолосый заговорил:
— Мой народ, Карги, они почитают богов. Братьев, богов-близнецов. Король — тож-ше бог. Но до богов, раньше, были потоки воды. Камни, пещеры, г-холмы. Деревья. Земля. Мрак земли.
— Древние Силы, — поддакнула Ириан. Беловолосый кивнул.
— Наши ж-шенщины знают Древние Силы. Здешние ведьмы — тож-ше. А знание — зло… так?
Когда он добавлял свое «так?» или «м-мм?», он всегда заставал Ириан врасплох. Вот и сейчас она не ответила, удивившись.
— Тьма — есть зло, — сказал Мастер Образа. — Так?
Ириан глубоко вздохнула и попыталась заглянуть Беловолосому в глаза.
— Только во тьме — свет… — сказала она.
— Агх-х, — вздохнул он и отвернулся, так что Ириан не смогла прочитать выражения его глаз.
— Мне нужно уйти, — сказала она. — Я могу гулять по Роще, но не жить здесь. Это не мой… не мой дом. И Мастер Заклятий сказал, что здесь я наношу вред самим существованием.
— Все мы наносим вред своим собственным существованием, — сказал Мастер Образа.
И как часто он делал раньше, он положил на песок перед собой упавший лист, стебель травы и несколько камешков. Он изучил их и переложил в другом порядке.
— Поговорим о вреде, — сказал он, — сейчас.
Он начал не сразу. Сначала он выдержал долгую паузу.
— Тебе известно, что дракон принес с берегов смерти г-хосподина нашего Перепелятника и юного короля. Затем дракон унес Перепелятника в его дом, потому чш-то тот не владел больше силой и не был магом. А в этой роще, как обычно, сошлись Мастера Рока, чтобы выбрать нового Арг-химага. Но все было не как обычно. До того, как прилетел дракон, из царства смерти вернулся Мастер Зова, он мож-шет ходить там, куда заводит его дар. Там он видел нашего повелителя и юного короля, в той стране, что находится по ту сторону стены из камней. Он сказал: они не вернутся. Он сказал: наш г-хосподин Перепелятник приказал ему вернуться к нам, к ж-шивым, и передать те слова. И мы стали оплакивать нашего господина. Но потом прилетел дракон, Калессин, и принес его, и он был ж-шив. Мастер Зова был среди нас, когда мы стояли на Скале и смотрели, как Аргхимаг преклонил колени перед Королем Лебанненом. А потом дракон унес нашего друга прочь, и Зовущий рухнул там, где стоял. Он леж-шал, как если бы умер, его сердце не билось, он был холодный и все же дышал. Травник использовал весь свой талант, но не смог привести его в чувство. «Он мертв, — сказал Травник. — Он дышит, но он умер». И мы стали оплакивать друга. А потом, поскольку в наших сердцах воцарился уж-шас и страгх, а все мои образы говорили об опасностях и переменах, мы вновь собрались, чтобы выбрать нового Г-Хранителя Скалы, нового Аргхимага, который бы направлял нас. И на совете мы посадили на место Мастера Зова юного короля. Нам показалось, что так будет верно. Только Мастер Перемен воспротивился поначалу, но потом согласился. И вот мы собрались, мы сидели и не могли никого выбрать. И мы говорили то о том, то об этом, но имени не произносили. А потом я…
- Предыдущая
- 80/161
- Следующая
