Легенды - Кинг Стивен - Страница 36
- Предыдущая
- 36/161
- Следующая
Колдунья пальцем смахнула слезинку с подбородка Эбби.
— Как говорится, дочь колдуньи — дочь всех колдуний.
Мать-Исповедница поднялась и поправила платье.
— Делора, может быть, ты отведешь Абигайль в гостиницу, где селятся женщины? Ей надо отдохнуть. У тебя есть деньги, дитя мое?
— Да, Мать-Исповедница.
— Хорошо. Делора покажет тебе, где ты можешь переночевать. Возвращайся в замок перед рассветом. Мы встретим тебя и скажем, удалось ли нам уговорить Зедда проверить мощи, которые ты принесла.
— Я буду молиться добрым духам, чтобы волшебник Зорандер принял меня и помог моей дочери. — Эбби вдруг стало стыдно. — И помолюсь за его дочь тоже.
Мать-Исповедница потрепала Эбби по щеке.
— Молись за всех нас, дитя. Молись, чтобы волшебник Зорандер обрушил свою магию на Д'Хару прежде, чем будет поздно для всех людей в Срединных Землях — и стариков, и детей.
По пути в город Делора разговорами пыталась отвлечь Эбби от забот и тяжелых мыслей. Это напомнило девушке беседы с матерью. Колдуньи избегали говорить о магии с теми, кто был лишен волшебного дара, даже если это были их собственные дочери. Эбби их понимала: наверное, им было так же неловко вести с непосвященными такие беседы, как было неловко ей, когда Яна спросила, каким образом у мамы в животе заводится ребеночек.
Несмотря на довольно поздний час, улицы были полны. Делора отвела Эбби на рынок и заставила купить пирог с мясом. Эбби была не голодна, но колдунья взяла с нее обещание съесть все до последней крошки, и девушка, не желая навлекать на себя ее неудовольствие, пообещала, что съест.
Гостиница располагалась на узенькой улочке, где дома стояли вплотную друг к другу. Шум рынка разносился по всей улице, обтекал дома и проникал в крошечные дворики. Эбби недоумевала, как люди могут жить в такой тесноте и не видеть из окон ничего, кроме других домов и людей.
Она не представляла себе, как ей удастся уснуть под эти незнакомые звуки и шум. Впрочем, с тех пор как Эбби покинула дом, она и так почти не спала, несмотря на тишину полей.
Колдунья пожелала Эбби спокойной ночи и передала ее на попечение немногословной спокойной женщины, которая проводила Эбби в комнату в дальнем конце коридора и оставила там, предварительно взяв с нее серебряную монетку за постой. Эбби присела на краешек кровати и в тусклом свете единственной лампы, стоящей рядом на полке, оглядела крошечную комнатушку. Осматриваясь, она потихоньку отщипывала от пирога кусочки. Мясо оказалось жестким и жилистым, но пахло приятно и было обильно приправлено солью и чесноком.
Поскольку окна в комнате не имелось, то здесь было не так шумно, как опасалась Эбби. Задвижка на двери отсутствовала, но хозяйка гостиницы сказала, что бояться нечего, поскольку мужчин сюда не пускают. Отложив недоеденный пирог, Эбби умылась из тазика, стоящего у стены, и поразилась, какой грязной стала вода.
Гасить лампу она не стала, а лишь слегка прикрутила фитиль. В незнакомых местах Эбби не любила спать в темноте. Лежа в постели и глядя в потолок с рыжими потеками воды, она горячо молилась добрым духам, хотя прекрасно понимала, что на ее просьбу они не обратят внимания. Потом Эбби закрыла глаза и помолилась за дочку волшебника Зорандера.
Эбби не знала, долго ли она пролежала так, терзаясь страхами и вознося молитвы. Внезапно она почувствовала чье-то присутствие и открыла глаза. К кровати приближалась сгорбленная фигура. Эбби сразу поняла, что это не хозяйка гостиницы. Она вцепилась в покрывало, готовясь накинуть его на голову незваной гостье и выбежать в коридор.
— Не пугайся, милочка. Я просто пришла узнать, успешным ли оказался твой визит к Первому Волшебнику. Эбби села на кровати, судорожно хватая ртом воздух.
— Мариска? — Это оказалась та самая старуха, которая вместе с Эбби дожидалась приема в замке Волшебника. — Ты напугала меня до смерти!
Тусклый огонек лампы осветил сморщенное лицо. Старуха пристально разглядывала Эбби.
— У тебя есть о чем поволноваться, кроме собственной безопасности.
— О чем ты?
Мариска улыбнулась. Это была отнюдь не ободряющая улыбка.
— Ты добилась того, чего хотела?
— Я говорила с Первым Волшебником, если ты это имеешь в виду.
— И что он сказал, милочка?
Эбби спустила ноги с кровати.
— Это мое дело.
Улыбка старухи стала шире.
— О нет, милочка. Это наше дело.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Отвечай на вопрос. У тебя осталось мало времени. У твоей семьи осталось мало времени.
— Откуда ты… — Эбби вскочила, но старуха схватила ее за руку и выкручивала запястье до тех пор, пока девушка не села обратно.
— Что сказал Первый Волшебник?
— Сказал, что ничем не может мне помочь. Пожалуйста, отпусти. Мне больно!
— Ой, милочка, какая скверная новость! Очень скверная новость для твоей крошки Яны.
— Как… Откуда ты о ней знаешь? Я никогда…
— Значит, волшебник Зорандер отклонил твою просьбу. Скверно, скверно. — Старуха поцокала языком. — Бедная несчастная малютка Яна. Тебя предупреждали. И тебе известна цена неудачи.
Она отпустила Эбби и направилась к двери. Эбби отчаянно пыталась что-то придумать.
— Нет! Постой! Завтра я снова должна встретиться с ним На рассвете.
— Зачем? — бросила через плечо Мариска. — Почему он согласился принять тебя завтра, если сегодня уже отклонил твою просьбу? Ложью ты не купишь своей дочери лишних дней жизни.
— Это правда! Клянусь душой моей матери! Я говорила с колдуньей, той, что нас сопровождала. С ней и с Матерью-Исповедницей, уже после того, как волшебник Зорандер отклонил мою просьбу. Она согласились уговорить его предоставить мне личную аудиенцию.
— Почему? — Старуха недоверчиво выгнула бровь. Эбби показала на котомку, лежавшую в изножье кровати.
— Я показала им то, что принесла.
Скрюченным пальцем Мариска приоткрыла котомку. Некоторое время она молча рассматривала содержимое, а потом, словно змея, скользнула к Эбби.
— Значит, тебе только предстоит показать это волшебнику Зорандеру?
— Да. Он даст мне аудиенцию. Я уверена. Завтра он меня примет.
Мариска достала из-за широкого кушака кинжал и медленно провела им перед лицом Эбби.
— Нам начинает надоедать дожидаться тебя.
Эбби провела языком по губам.
— Но я…
— Утром я уезжаю в Конни Кроссинг. Уезжаю, чтобы повидать твою перепуганную крошку Яну. — Старуха схватила Эбби за волосы и оттянула ей голову назад. — Если ты притащишь его сразу следом за мной, то ее освободят.
Кивнуть Эбби не могла.
— Привезу. Клянусь. Я его уговорю. Он повязан долгом.
Мариска поднесла нож так близко к лицу Эбби, что острие коснулось ресниц. Эбби боялась моргнуть.
— Если опоздаешь, я выколю глазик малютке Яне. Один. А второй оставлю, чтобы она видела, как я вырежу сердце ее отцу, и знала, как это больно, потому что потом я сделаю с ней то же самое. Ты поняла, милочка?
Эбби сдавленно пробормотала, что поняла. Слезы душили ее.
— Хорошая девочка! — Лицо Мариски было так близко, что Эбби чувствовала запах перца в ее дыхании. — Если мы заподозрим какой-то подвох, они умрут.
— Никакого подвоха. Я поспешу. И привезу его.
Мариска поцеловала Эбби в лоб.
— Ты замечательная мать. — Она выпустила волосы Эбби. — Яна тебя любит. И плачет день и ночь напролет, скучая по тебе.
Когда дверь за Мариской закрылась, Эбби, дрожа, свернулась калачиком и заплакала, кусая кулак.
Они шли по широкому крепостному валу. Делора наклонилась к Эбби.
— У тебя неважный вид, Абигайль. Что-то случилось? Отбросив со лба челку, Эбби посмотрела вниз на город, который только-только начинал выплывать из предрассветной дымки, и молча вознесла молитву духу матери.
— Нет. Просто провела скверную ночь. Никак не могла уснуть.
Мать-Исповедница положила руку ей на плечо.
— Мы все понимаем. Во всяком случае, он согласился предоставить тебе аудиенцию. Держись. Он хороший человек. Правда хороший.
- Предыдущая
- 36/161
- Следующая
