Знаменитые мудрецы - Скляренко Валентина Марковна - Страница 8

Ко времени написания пьесы Сократу было 46 лет. Его хорошо знали афиняне по речам и беседам на городских улицах. В соответствии с жанром комедии Аристофан создал весьма карикатурный образ Сократа, запечатленный, правда, живыми и яркими красками. Персонаж легко узнавался благодаря театральной маске «ученого доктора», характерной для большинства народных комедий.

Эффект смешного, по замыслу Аристофана, состоял в том, что этот ученый доктор объяснял явления природы, обходясь при этом без божественных сил. Скажем, дождь и гроза случаются благодаря тучам, а не Зевсу, а сами боги похожи на облака, плывущие неведомо куда. Ученый доктор решает и более «глубокомысленные вопросы»: «чем пищит комар – гортанью или задним местом?»; «на сколько блошиных стоп прыгают блохи» и тому подобное. С другой стороны, Сократ из аристофановской пьесы развращает юношество, предлагая надежные способы избежать наказания за некоторые проступки, например за прелюбодеяние.

Таким образом, перед зрителями изобличались два порока: атеизм (непочтение к богам) и развращение юношества. Спустя 24 года эти же обвинения слово в слово повторят судьи Сократа в смертном приговоре. Строгие блюстители нравов и законности утверждали: Сократ в сопровождении праздных людей публично рассуждает о высшем благе, критикует общепринятые взгляды и мнения, призывает сограждан не заботиться ни о чем, кроме своей души. В платоновской «Апологии Сократа» слова мудреца звучат так: «Ведь я только и делаю, что убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше. Я говорю вам: не от денег рождается доблесть, а от доблести бывают у людей деньги и прочие блага как в частной жизни, так и в общественной».

Возможно, с точки зрения философа, Сократ прав, говорили критики, но его речи не дают народу хлеба и не побуждают к подчинению власти, призывающей отдавать все силы отечеству. Именно так рассуждали афинские правители Анит и Ликон. Их, как и некоторых других властителей, возмущал и атеизм Сократа. Ведь мудрец заявлял: «Единственное, что известно ему о божестве, – это то, что о нем ничего определенного сказать невозможно».

Кроме того, говорили представители власти, у Сократа есть свой собственный бог, которого он называет своим демоном (даймоном). Сократ слышит голос демона, но ведь известно, что никто не имеет права слушать голоса, за исключением пифий и жрецов, никто не имеет права говорить о богах, неведомых полису.

Что же Сократ имел в виду на самом деле, говоря о богах? Да только то, что отказывался вторгаться в ту область природы, которая являлась обителью божественного. Он боялся заставлять бога говорить на языке человеческой глупости, предпочитая молчать перед лицом высшей тайны. Только непознанного и неопределимого бога можно назвать совершенным и благим. Его неизреченная мудрость олицетворяется в законе, который доступен пониманию каждой человеческой души. Что же касается так называемого даймона, то и здесь Сократ не грешил против богов. Он полагал, что даймон есть не что иное, как божественный внутренний голос, запрещающий человеку совершать те или иные неблаговидные поступки.

Разумеется, если бы Сократ проповедовал лишь то, в чем был обвинен, он вряд ли бы прославился в веках. Значение этого великого философа гораздо шире любых определений, а его новаторство превосходит все оценки. В целом Сократ не признавал проблем, которые решали философы его времени, – о природе, о первоначалах, о мироздании и тому подобное. По Сократу, философия должна заниматься не столько природой, сколько человеком, его нравственными качествами и сущностью знаний, то есть вопросами этики.

Для обоснования своих взглядов великий афинянин избрал собственный метод доказательства, вошедший в историю как сократовский. Метод этот – искусство диалектического спора. Суть его в том, чтобы дать различные определения одному понятию, то есть рассмотреть его со всех сторон. В этом, по мнению Сократа, и должна рождаться истина. Для ее достижения используется форма диалога, и это тоже огромная заслуга философа, досконально разработавшего подобную форму, которая сделала философскую беседу искусством.

Но мало кому из современников было дано распознать, что стоит за философией Сократа. Большинство воспринимало его в лучшем случае как чудака, а в худшем как осквернителя нравов. В феврале 399 г. до н. э., когда Сократу было уже 70 лет, молодой афинский поэт по имени Милет выставил в портике архонта (царя) жалобу против Сократа. Возможно, он действительно испытывал возмущение, а может, таким способом хотел добиться известности. Оратор Ликон вместе с Анитом скрепили своими подписями жалобу Милета, текст которой гласил: «Сократ виновен в неверии в богов, признаваемых государством, и в том, что ввел в полис новые божества. Он также виновен в совращении молодых людей. Предлагаемое наказание: смерть».

Подобный приговор в условиях афинской демократии требует некоторого разъяснения. Обвинение в безбожии не было чем-то новым в Афинах. До случая с Сократом было, по меньшей мере, три прецедента, когда за это привлекали к суду. Так было с Анаксагором, Протагором и Диагором Мелосским.

Вообще же в Афинах господствовала терпимость. И этот город отнюдь не был местом, где процветала некая фанатичная инквизиция. Но в атмосфере свободы власть иногда из соображений исключительно политических поддерживала обвинение в безбожии с целью заставить замолчать человека, речи которого казались опасными для общины. Причем допускалось, что в случае начала суда обвиняемый мог пообещать прекратить свои выступления или, наконец, уехать из государства.

Сократ не захотел исполнить ни то, ни другое. Во время судебного разбирательства он сделал многое, чтобы настроить против себя народ. Создается впечатление, что Сократ гораздо настойчивей добивался смерти, чем его обвинители. Вот загадка, которая до сих пор не разрешена исследователями до конца. Впрочем, Сократ не ждал, что судилище будет беспристрастным. Он собирался дать народу повод для мудрого и справедливого решения.

На суде ни судьи, ни свидетели не внесли ничего нового в прежние обвинения. Главным стал пункт о совращении юношества. Речь шла о том, что Сократ будто бы прививает молодым людям вкус ко всяким вздорным пустякам, отвлекает их от участия в государственных делах, расшатывает устои семьи. Ложные науки, утверждали обвинители, могут воспитать у юношества неуважение к признанной мудрости, законам государства, порядку и традициям. И ни слова не говорилось о том, что афинский мудрец всего лишь учил молодых людей мыслить самостоятельно.

Афинский закон требовал, чтобы обвиняемый сам выступил в свою защиту. Полагая, что в своей жизни он не совершил ни одного несправедливого поступка, Сократ решил говорить без подготовленной речи. Эта импровизация вошла в легенду и стала значимой не только для Сократа, но и для всей истории мудрости. Его речь – это беседа с судьями, обращение к народу. Философ говорил не о своей жизни, о которой мало заботился, но о людях, обязанных поступать по справедливости: «Если вы меня приговорите к смерти, то нанесете вред не мне, а себе. Не себя я защищаю в эту минуту, я защищаю вас».

Сократ отказался просить судей о снисхождении. Оправдательный приговор, вырванный жалостью, казался ему недостойным. Философ гордо заявил о своей великой миссии: «Я тот, кого бог дал вам, чтобы вы сделались лучше. Если вы меня казните, то во второй раз вам такого благодеяния не окажут».

Присяжные прервали его слова возмущенными криками, и суд приступил к голосованию. Результат голосования – «Сократ виновен».

Впрочем, у него еще был шанс спасти свою жизнь. Закон допускал возможность смягчения наказания путем уплаты штрафа или согласия на выезд из страны. Сократ отказался и от этих возможностей, ибо, воспользовавшись ими, он, так или иначе, соглашался с приговором. Мудрец обратился к народу с предостережением: нельзя избавиться от истины посредством убийства, нельзя заставить умолкнуть голоса тех, кто служит этой истине. Затем Сократ заявил, что смерть не может быть злом ни для судей, ни для осужденного. Одни остаются жить, другие покидают живущих. И чья участь лучше, не знает никто, кроме бога. Священное имя бога оказалось последним словом, произнесенным человеком, которого приговорили к смерти за пренебрежение к богам.