Ведьмы за границей - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 3

Жалка Пуст была доброй душой. Со временем феи-крестные начинают здорово разбираться в человеческой природе, и от этого хорошие ведьмы становятся добрыми феями, а плохие обретают могущество. Жалка была не из тех, кто любит крепкое словцо, и если она употребила такое выражение, как «вожжа под хвост попала», то можно быть уверенным – она говорит о человеке, который, по ее мнению, находится уже в нескольких милях за горизонтом безумия и все ускоряет полет.

Старая ведьма налила себе чаю.

– Вот в чем беда со вторым зрением, – продолжила она. – Ты видишь, что делается, но не знаешь, что все это значит. Я видела будущее. В нем тыква превратилась в карету. Только это ведь невозможно! А еще там мышь обернулась кучером, что тоже навряд ли может случиться. Потом там были бьющие в полночь часы, какая-то туфелька стеклянная… И все это должно случиться. Потому что так заведено в сказках. Но затем я вспомнила, что знаю кой-кого, кто умеет переворачивать сказки на свой лад.

Она снова вздохнула.

– Жаль, не я отправляюсь в Орлею, – сказала она. – Косточки погреть не помешало бы. К тому же Сытый Вторник на носу. В былые-то времена я завсегда на Сытый Вторник в Орлею заглядывала.

Последовало выжидательное молчание.

– ПО-МОЕМУ, ТЫ ПРОСИШЬ МЕНЯ ИСПОЛНИТЬ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ… – с подозрением промолвил Смерть.

– Ха! Желания – это удел фей-крестных, но их желания никто не исполняет. – Жалка снова устремила взгляд неизвестно куда и теперь явно разговаривала сама с собой. – Вот ведь в чем дело… Я должна отправить эту троицу в Орлею. Просто обязана отправить, потому как видела их там. Все трое должны туда попасть. Но с такими, как они, все очень непросто. Тут без головологии не обойтись. Надо сделать так, чтобы они сами себя туда отправили. А то ведь Эсме Ветровоск только скажи, что она должна куда-то там отправиться, так она с места не сдвинется – назло тебе. Значит, надо строго-настрого запретить ей это, и тут уж она хоть по битому стеклу побежит. Беда с этими Ветровосками. Если им в голову что втемяшилось, все, не переупрямишь, обязательно своего добьются!

И тут Жалка Пуст улыбнулась – видимо, ей на ум пришла какая-то забавная мысль.

– Но скоро одна из них узнает, что такое поражение…

Смерть промолчал. «Да что я ему тут рассказываю? – подумала Жалка Пуст. – Уж он-то наверняка знает: рано или поздно все терпят поражение».

Она допила чай. Потом встала, не без некоторой торжественности напялила свою остроконечную шляпу и заковыляла наружу через заднюю дверь.

Чуть в стороне от дома под деревьями была вырыта глубокая яма, в которую кто-то предусмотрительно спустил короткую лестницу. Жалка слезла туда и с некоторым трудом вытолкнула лестницу наверх, на палые листья. Затем улеглась на дно ямы. Но вдруг опять подняла голову:

– Если не имеешь ничего против сосны, то господин Сланец, тролль, владеющий лесопилкой, ладит неплохие гробы.

– ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДУ ИМЕТЬ ЭТО В ВИДУ.

– А могилу эту вырыл Харка-браконьер, – как бы между прочим заметила она. – И он же обещался на обратном пути заглянуть сюда да засыпать ее. Главное – аккуратность. Что ж, маэстро, прошу!

– МАЭСТРО? АХ ДА. ФИГУРА РЕЧИ.

Он взмахнул косой.

Десидерата Жалка Пуст погрузилась в вечный сон.

– М-да, – сказала она. – Ничего особенного. Ну а дальше-то что?

Перед вами – Орлея. Волшебное королевство. Алмазный город. Счастливая страна.

В самом центре города между двумя зеркалами стояла женщина и глядела на свои уходящие в бесконечность отражения.

Эти зеркала находились в центре зеркального восьмиугольника, установленного под открытым небом на верхушке самой высокой дворцовой башни. Вообще-то, в восьмиугольнике гуляло столько отражений, что лишь с большим трудом можно было определить, где заканчиваются зеркала и начинается реальный человек.

Женщину звали госпожа Лилит де Темпскир, хотя за свою долгую и насыщенную событиями жизнь она отзывалась и на многие другие имена. К этому Лилит де Темпскир привыкла с младых ногтей, ведь если хочешь чего-то достичь в жизни – а она с самого начала решила добиться всего, что только возможно, – во-первых, научись с легкостью менять имена, а во-вторых, никогда не пренебрегай плохо лежащей властью. Лилит де Темпскир похоронила уже трех мужей. По крайней мере, двое из них были действительно мертвы.

А еще нужно почаще переезжать. Потому что большинство людей не любят съезжать с насиженных мест. Меняй страны, меняй имена, и если все делаешь правильно, то весь мир станет твоей креветкой. Или кальмаром. В общем, вы поняли. Например, чтобы стать благородной госпожой, ей пришлось проехать всего-навсего сотню миль.

И теперь она ни перед чем не остановится…

Два главных зеркала были установлены напротив друг друга, но чуть-чуть неровно, так что Лилит могла видеть происходящее за спиной. Взгляду представала вереница ее собственных отражений, уходящих в бесконечные просторы начинающейся за зеркальной поверхностью вселенной.

Она чувствовала, как вливается сама в себя, бесконечно множась в бесчисленных отражениях.

Когда Лилит вздохнула и наконец вышла из межзеркального пространства, эффект был ошеломляющим. Прежде чем исчезнуть, отражения Лилит еще мгновение висели в воздухе и лишь потом растворились.

Итак… Жалка Пуст умирает. Надоедливая старая рухлядь, туда ей и дорога. Ведь эта ведьма никогда не понимала, каким могуществом обладает, – она относилась к тем людям, которые опасаются творить добро только потому, что боятся причинить вред. Такие людишки воспринимают все настолько серьезно, что, прежде чем исполнить желание какого-нибудь муравья, прямо-таки изведутся от моральных терзаний – а вдруг случится что-нибудь плохое?

Лилит окинула взглядом город. Что ж, препятствий больше нет. Хотя, честно говоря, эта дура старая ведьма была лишь незначительной помехой.

Но теперь дорога полностью открыта.

Дорога к счастливому концу.

Шабаш на вершине горы мало-помалу вошел в свое обычное русло.

Художники и писатели всегда имели несколько искаженное представление о том, что творится на шабашах ведьм. Просто эти люди слишком много времени проводят в душных комнатках с задернутыми шторами, вместо того чтобы иногда взять да и прогуляться на здоровом свежем воздухе.

Вот, к примеру, пресловутые танцы нагишом. В местах с умеренным климатом крайне нечасто выдаются такие ночи, когда кому-нибудь придет в голову раздеться догола и что-то там сплясать. Не говоря уже о камешках под ногами, чертополохе и всяческих колючках.

Ну а эти боги с козлиными головами? Большинство ведьм вообще не верят ни в каких богов. Они, конечно, знают, что боги существуют. Мало того, время от времени им даже приходится иметь с ними дело. Но вот верить… Нет, в богов ведьмы не верят. Слишком уж хорошо они знают этих самых богов. Это все равно что верить, например, в почтальона.

Далее – еда и питье. Мясо разных рептилий и все такое прочее. На самом деле ничего подобного ведьмы не едят. Можно, конечно, упрекнуть: мол, они кладут в чашку столько сахара, что потом ложку не провернешь, постоянно макают в чай имбирное печенье и пьют, шумно прихлебывая из блюдечка, – подобное хлюпанье мы больше привыкли слышать из сточных канав; даже если бы они ели лягушачьи лапки, и то производили бы впечатление куда приятнее. Но это все, в чем можно их упрекнуть.

Затем – всякие волшебные мази и снадобья. Здесь художникам и писателям повезло куда больше, но это чистое везение. Просто большинство ведьм пребывают в том почтенном возрасте, когда разные мази и притирания обретают в ваших глазах изрядную привлекательность. Вот и на сегодняшнем шабаше по крайней мере двое из присутствующих были натерты знаменитой грудной мазью матушки Ветровоск, которую она готовила из гусиного жира с шалфеем. Мазь эта хоть и не позволяла летать и наблюдать всякие интересные видения, зато здорово уберегала от простуды – в основном благодаря пронзительному запаху, который появлялся на вторую неделю после приготовления и удерживал окружающих на таком почтительном расстоянии, что подцепить от них какую-нибудь инфекцию было попросту невозможно.