Выбери любимый жанр

Пятый элефант - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

К следующей странице была прикреплена записка. Она гласила: «Как метамфора Пятый Слон присутствует во многих убервальдских языках. В зависимости от контекста существуют следующие значения: „нечто несуществующее“ (аналог нашего „напустить клатчского тумана“), „нечто, не соответствующее первому впечатлению“ и „нечто, невидимо контролирующее события“ (аналог нашего „серого кардинала“)».

«Вашего, – подумал Ваймс. – Вашего, а не нашего. Я подобными словами не пользуюсь».

– Констебль Башмак, – представился констебль Башмак, когда открылась дверь сапожной фабрики. – Убойный отдел.

– Ты по поводу господина Сонки? – осведомился открывший дверь тролль.

На улицу вырвался теплый влажный воздух, пахнувший серой и страдающими моченедержанием кошками.

– Хочу лишь предупредить: я – зомби, – продолжил Редж Башмак. – Я уже давно понял: если сообщить об этом сразу, избежишь массы нежелательных недоразумений. Но о, какое совпадение! Мы действительно пришли по поводу вышеупомянутого покойного.

– Мы? – удивился тролль, ничего не сказав по поводу серой кожи и швов Реджа.

– Опусти морду, верзила!

Тролль опустил голову. Жители Анк-Морпорка крайне неохотно смотрят вниз – порой лучше не знать, в чем ты стоишь.

– О, – удивился тролль и сделал несколько шагов назад.

Некоторые люди считают, что лепреконы не более агрессивны, чем представители других видов, и тут есть большая доля истины. Но агрессивность лепреконов сжата в теле шесть дюймов ростом, а потому, подобно большинству других сжатых материй, так и стремится взорваться. Констебль Свирс служил в Страже всего несколько месяцев, но слухи о нем распространились быстро – он уже вызывал уважение, ну, или вызывающий дрожь в мочевом пузыре ужас, который во многих случаях успешно заменяет уважение.

– Хватит пучить бельма! Где мертвяк? – спросил Свирс, уверенно входя в помещение фабрики.

– В подвал перенесли, – сказал тролль. – У нас полтонны жидкой резины пропадает. Он очень рассердился бы… если бы был жив, конечно.

– Почему пропадает? – поинтересовался Редж.

– Загустела и стала комковатой, вот почему. Придется сливать ее куда, а енто дело непростое. Сегодня мы должны были окунать партию Ребристо-Сказочных Услад, но дамочки едва в обморок не хряпнулись, когда я выудил его из чана, ну и разбежались по домам.

Редж Башмак был шокирован. Сам он по различным причинам не являлся пользователем выпускаемых господином Сонки изделий – жизнь после смерти не особо располагает к романтическим отношениям, – но должны же соблюдаться хоть какие-то приличия в мире живых?!

– У вас тут работают женщины? – спросил он.

Тролль явно удивился.

– Ага. А как же? Хорошая постоянная работа. И работают они хорошо. Всегда смеются, шутят, когда занимаются окунанием и упаковкой. Особливо если идет партия Больших Ухажеров. – Тролль фыркнул. – Но лично я ентих ихних шуточек не понимаю.

– Эти Ухажеры стоят тех денег, что за них просят, – вдруг сказал Сварли Свирс.

Редж Башмак уставился на своего крошечного напарника. Нет, никто и ничто не заставит его задать этот вопрос… Но Свирс уже обратил внимание на выражение его лица.

– Немного поработать ножницами, и лучшего макинтоша днем с огнем не сыщешь, – сказал лепрекон и премерзко захихикал.

Констебль Башмак лишь вздохнул. Он знал, что командор Ваймс придерживается неофициальной политики приема в Стражу представителей этнических меньшинств[10], но лично Редж не был уверен, что такое решение правильно по отношению к лепреконам, хотя меньшую этническую группу невозможно было даже представить. Дело в том, что лепреконы питали врожденную ненависть к любого рода правилам. Это относилось не только к закону, но и ко всем неписаным правилам, которые почти все люди, не задумываясь, соблюдают, к примеру: «Не пытайся съесть этого жирафа» или «Не пинай людей в лодыжки только потому, что они тебя ничем не угостили». Но констебль Свирс представлял собой этакое мелкое автономное оружие.

– Что ж, пойдем глянем на тр… лицо, недавно лишенное жизни, – обратился к троллю Редж.

Их провели по лестнице в подвал. При виде того, что свисало с балки, любой живой человек легко мог присоединиться к рядам зомби.

– Звиняйте, – сказал тролль, стаскивая с балки жуткое нечто и швыряя в угол, где оно опало бесформенной резиновой кучей.

– А это еще чё за хрень? – осведомился констебль Свирс.

– Ну, мы ж должны были снять с него резину, – объяснил тролль. – На воздухе она быстро затвердевает, понимашь?

– Эгей, такого большого «сонки» я еще не видывал, – с гнусным смешком произнес Свирс. – «Сонки», защитися весь! Наверное, именно так он и мечтал уйти из этой жизни, а, чё скажешь?

Редж осмотрел труп. Он ничуточки не возражал, когда его посылали расследовать убийства, пусть даже самые грязные. Умереть – это ведь все равно что сменить карьеру. Был, делал, упокоился… Потом ты восстаешь и продолжаешь спокойненько жить дальше. Да, разумеется, такое случалось далеко не со всеми, но Редж искренне считал, что те, кому не повезло, просто плохо старались.

На шее трупа зияла рваная рана.

– Родственники есть? – спросил Редж.

– Брат в Убервальде, – ответил тролль. – Уже сообщили. По клик-башне. Целых двадцать долларов содрали! Вот где настоящие убивцы окопались!

– А ты, случаем, не знаешь, зачем кому-то понадобилось его убивать?

Тролль задумчиво почесал затылок.

– Ну, ента, я думаю, потому что кому-то нужно было, чтобы он умер. Очень даже весомая причина.

– А кому могло понадобиться, чтобы он умер? – Редж мог быть очень, очень терпеливым. – У него были какие-то неприятности?

– Ну, последнее время дела у нас шли не больно-то хорошо…

– Правда? А я думал, вы здесь чуть ли не в золоте купаетесь.

– Ага, енто всем так кажется. Только ведь не все «сонки» сделаны нами, понимать? Дело все в том, что мы… – Лицо тролля исказилось от напряженной мозговой деятельности. – …Не за-пон-тен-ту-ва-лись. Всякие сволочи так и норовят к нам примазаться. У них и оборудование лучше, и новых идей хоть завались. «Сонки» с ароматом сыра и лука, с бубенцами на кончике, в общем, всяка всячина. А господин Сонки с этим ничего не мог поделать. Вот наши продажи и ёк.

– Да, полагаю, это можно считать неприятностями, – промолвил Редж и ободряюще кивнул, как бы приглашая собеседника продолжить.

– Последнее время он частенько запирался в своем кабинете…

– Да? И почему же?

– Он – босс. У босса не спрашивают, что да как. Но он все обещал какую-то особую работу. Мол, после нее мы действительно встанем на ноги.

– Правда? – переспросил Редж, запоминая услышанное. – И какую же работу он вам обещал?

– Не знаю. У босса…

– …Не спрашивают, что да как, – закончил за него Редж. – Это я уже понял. А кто-нибудь видел, как произошло убийство?

Огромное лицо тролля снова исказилось от умственных усилий.

– Ну, енто, наверное, сам убивец и видел. И может, господин Сонки.

– Посторонних точно не было?

– Не знаю. Посторонним вход воспрещен.

– Стало быть, – уточнил терпеливый как могила Башмак, – вчера вечером, кроме убийцы и господина Сонки, тут никого не было?

– Не знаю, – ответил тролль.

– Спасибо, ты нам очень помог, – сказал Башмак. – Если не возражаешь, мы хотели бы осмотреть помещение.

– Конечно.

Тролль вернулся к своему чану.

Редж Башмак даже не надеялся что-либо найти, и он не был разочарован. Но по своей природе он был очень скрупулезным – впрочем, как и все зомби. Господин Ваймс всегда твердил: «Не слишком-то радуйтесь уликам, это очень коварная штука. Улики способны превращаться в привычку». К примеру, ты находишь на месте преступления деревянную ногу, шелковую балетную тапочку и перышко, и в голове мгновенно выстраивается элегантная теория об одноногом артисте балета и постановке «Куриного озера».

вернуться

10

Как член мертвого сообщества, Редж Башмак, разумеется, причислял себя к этническому большинству.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы