Выбери любимый жанр

Посох и Шляпа - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 6


Изменить размер шрифта:

6

– У-у! Огненный шар! Пш-ш! Исчезает, как дым! У-у!… Прости.

Библиотекарь предусмотрительно убрал кружку с остатками пива подальше от машущих рук Ринсвинда.

– Настоящая магия.

Волшебник подавил отрыжку.

– У-ук.

Волшебник какое-то время смотрел на пену в последней недопитой кружке, после чего с величайшей осторожностью – чтобы верхняя часть его черепа не упала на пол, – нагнулся и налил немного пива в блюдечко Сундука. Сегодня тот, к немалому облегчению Ринсвинда, прятался под столом. Сундук любил ставить своего хозяина в неловкое положение, пристраиваясь в трактирах к посетителям и терроризируя их до тех пор, пока они не угощали его чипсами.

Затуманенный мозг Ринсвинда пытался сообразить, где именно ход его мыслей отклонился в сторону.

– На чем я закончил?

– У-ук, – подсказал библиотекарь.

– Ага, – просветлел Ринсвинд. – У них, знаешь ли, не было всяких уровней и степеней. В те дни жили чудесники. Они бродили по миру, отыскивали новые заклинания, переживали приключения.

Он обмакнул палец в лужицу пива и машинально начал что-то рисовать на поцарапанном, покрытом пятнами деревянном столе.

Один из наставников Ринсвинда как-то отозвался о нем: «Если вы назовете его понимание теории магии ничтожным, у вас не останется подходящего слова, чтобы описать его владение магической практикой». Это изречение всегда ставило Ринсвинда в тупик. Утверждение «Чтобы быть волшебником, нужно хорошо владеть магией» он просто не принимал. Глубоко в мозгу Ринсвинд знал, что он – волшебник. Хорошо владеть магией вовсе не обязательно. Это просто дополнительная деталь, и она не может определять статус человека.

– Когда я был маленьким, – задумчиво проговорил он, – я увидел в одной книжке изображение чудесника. Он стоял на вершине горы, размахивал руками, и волны поднимались прямо к нему, как это бывает в Анкской бухте в шторм. Повсюду сверкали молнии…

– У-ук?

– Я откуда знаю, может, он носил резиновые сапоги, – рявкнул Ринсвинд, а затем мечтательно продолжил: – Еще у него были посох и шляпа, совсем как моя, и глаза его вроде как светились, а из кончиков пальцев исходило вот такое сверкание. Тогда я подумал, что в один прекрасный день сделаю то же самое и…

– У-ук?

– Ладно, уговорил, мне половинку.

– У-ук.

– Интересно, а чем ты расплачиваешься? Каждый раз, когда тебе дают деньги, ты их съедаешь.

– У-ук.

– Потрясающе.

Ринсвинд закончил свой рисунок по пиву. Там была изображена фигурка по типу «ручки-ножки-огуречик», стоящая на утесе. Не очень-то похоже – рисунки на выдохшемся пиве не относятся к точным видам искусства, – но картинка явно замышлялась как портрет самого Ринсвинда.

– Вот кем я хотел стать, – поделился он. – Пф! А не возиться со всякой ерундой. Все эти книжки и прочее – не в них кроется магия. Что нам нужно, так это настоящее волшебство.

Последнее замечание могло бы получить приз как самое ошибочное утверждение дня, если бы Ринсвинд тут же не добавил:

– Эх, жаль, что чудес больше не бывает.

Лузган постучал по столу ложкой.

В своей церемониальной мантии Почтенного Совета Провидцев с пурпурным, отделанным мехом дурностая капюшоном и желтым поясом волшебника пятого уровня он представлял собой внушительное зрелище. Волшебником пятого уровня он был уже три года, в течение которых с нетерпением ждал, когда же один из шестидесяти четырех волшебников шестого уровня отбросит копыта и освободит ему место. Однако сейчас казначей пребывал в хорошем расположении духа. Он не только прекрасно пообедал, но еще и раздобыл небольшой флакончик гарантированно безвкусного яда – при правильном применении это зелье обеспечит ему продвижение уже в ближайшие пару месяцев. Жизнь казалась чудесной.

Большие часы в конце зала задрожали, готовясь пробить девять.

Выбиваемая ложкой барабанная дробь не возымела должного эффекта. Лузган схватил оловянную пивную поварешку и с силой ударил ею по столу. – Братья, – прокричал он и кивнул головой, когда шум голосов стих. – Благодарю. Поднимитесь, пожалуйста, для церемонии, гм, с ключами.

По залу прокатился смешок, и волшебники, предвкушающе переговариваясь, начали отодвигать скамьи и неуверенно подниматься на ноги.

Двойные двери зала были заперты на замок и три засова. Вступающий в должность аркканцлер должен три раза попросить, чтобы его впустили, и только тогда двери откроются. Это означало, что он назначается на свой пост с общего согласия всех волшебников. Или нечто в этом духе. Происхождение данной традиции затерялось в глубине веков, и это было не самым худшим основанием, чтобы продолжать ей следовать.

Разговоры понемногу затихли. Собравшиеся в зале волшебники уставились на дверь.

В нее негромко постучали.

– Уходи прочь! – заорали волшебники, и кое-кто из них покатился со смеху, наслаждаясь утонченностью данного образчика юмора.

Лузган взял в руки большое железное кольцо, на котором висели ключи от Университета. Не все из них были металлическими. Не все были видимыми. А некоторые имели поистине странный вид.

– Кто стучится там, снаружи? – вопросил Лузган.

– Я.

И вот что удивительно было в этом голосе: каждому из волшебников показалось, что говорящий стоит прямо у него за спиной. Большинство поймали себя на том, что оглядываются через плечо.

В тот миг, когда все потрясенно замолчали, послышался негромкий резкий щелчок замка. На глазах у волшебников, с завороженным ужасом наблюдающих за происходящим, железные защелки сами собой отошли назад; огромные дубовые засовы, которые Время превратило в нечто более твердое, чем камень, выскользнули из пазов; дверные петли полыхнули сначала красным, потом желтым, затем белым светом и взорвались. Обе створки медленно и с ужасающей неизбежностью упали внутрь зала.

Сквозь дым, валящий от пылающих косяков, проступила неясная фигура.

– Черт побери, Виррид, – воскликнул один из стоящих поблизости волшебников, – это было круто.

Фигура шагнула на свет, и все увидели, что это вовсе не Виррид Шатогусь.

Он был по крайней мере на голову ниже любого другого волшебника и облачен в простую белую одежду. А еще он был на несколько десятилетий моложе – с виду лет десять. В руке он держал длиннющий посох.

– Эй, да это же не волшебник…

– Где ж его капюшон?

– А где его шляпа?

Незнакомец прошел вдоль шеренги изумленных волшебников и наконец оказался перед столом для президиума. Лузган посмотрел вниз и увидел худое юное лицо, обрамленное копной белокурых волос, и пару золотистых глаз, словно светящихся изнутри. Но казначею показалось, что они смотрят не на него, а вроде как в точку, находящуюся где-то за его затылком. Создавалось впечатление, что он, Лузган, стоит у этого юнца поперек дороги и его присутствие здесь противоречит требованиям данного момента.

Он собрал все свое достоинство и гордо выпрямился.

– Что, гм, это означает? – осведомился он. Ему пришлось признать, что прозвучала фраза довольно неловко, но неподвижность пылающего взгляда словно стерла все слова из его памяти.

– Я пришел, – объявил незнакомец.

– Пришел? Зачем?

– Чтобы занять свое место. Где здесь мое кресло?

– Ты что, студент? – побелев от ярости, поинтересовался Лузган. – Как тебя зовут, молодой человек?

Паренек, не обращая на него внимания, оглядел собравшихся волшебников.

– Кто из вас самый могущественный? – спросил он. – Хочу с ним познакомиться.

Повинуясь кивку Лузгана, двое университетских привратников, которые в течение последних нескольких минут потихоньку подбирались к незваному гостю, встали по обе стороны от мальчишки.

– Выведите его отсюда и вышвырните на улицу, – приказал Лузган.

Привратники, рослые, серьезного вида здоровяки, кивнули и вцепились в тонкие, как прутики, руки мальчугана похожими на грозди бананов пальцами.

– Твой отец еще услышит о твоем поведении, – сурово предупредил Лузган.

6
Перейти на страницу:
Мир литературы