Любовь тебя настигнет (Великий побег) - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 3

• Предыдущая
• 3/90
• Следующая

Залаяла собака, и заплакал ребенок. Она споткнулась о садовый шланг. Срезала дорогу, прокравшись за качелями. Лай собаки становился громче: лохматая нечесаная дворняжка сторожила проволочный забор, окружавший следующий двор. Она попятилась, обогнув статую Девы Марии, и продвинулась ближе к переулку. В мыски туфель набились камешки.

Она услышала рев мотора и выпрямилась. Видавший виды бело-серебряный мотоцикл завернул в переулок. Она нырнула вглубь меж двух гаражей, прижавшись спиной к стене, покрытой отслаивающейся белой краской. Мотоциклист притормозил. Она затаила дыхание, ожидая, пока он проедет дальше. Но он не проехал. Вместо этого он приблизился и остановился перед ней.

Мотоциклист уставился в щель между гаражами прямо туда, где стояла она.

Он приглушил двигатель и принялся внимательно ее разглядывать. Одну ногу, обутую в черный сапог, опустил на гравий.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, стараясь перекричать шум мотора.

«Случилось»! Она уничтожила своего будущего супруга, убила свою семью, и если срочно не предпримет что-нибудь, то станет самой скандальной сбежавшей невестой за всю историю страны, а этот парень спрашивал, что случилось.

У него были чересчур длинные черные волосы, которые завивались на шее, холодные голубые глаза, высокие скулы и губы садиста. После стольких лет жизни под охраной секретной службы она привыкла считать, что априори находится в безопасности, но сейчас у нее не было такого ощущения. И даже тот факт, что байкер вроде бы присутствовал в качестве гостя на вчерашней репетиции свадебного приема в числе странных друзей Теда, не особенно вдохновлял ее. Даже наполовину отмытый, в темном костюме, сидевшем на нем не лучшим образом, мятой белой рубашке с расстегнутым воротом и мотоциклетных сапогах, небрежно протертых тряпкой, он явно не был тем человеком, которого она хотела бы повстречать на улице. А именно там она и находилась.

У него был прямой нос. Мятый галстук выглядывал из кармана плохо сидевшего пиджака. А эти длинные взъерошенные волосы, кудрявые и спутанные, напоминали ночное небо Ван Гога, нарисованное пальцем, который обмакнули в пузырек с липкими черными чернилами.

Больше десяти лет со времен первой президентской кампании Нили она пыталась говорить правильно, поступать правильно, всегда улыбалась, была неизменно вежлива. Теперь же она, дама искусно владевшая навыками ведения светских бесед, не могла придумать, что сказать. Вместо этого она ощутила непреодолимое желание ухмыльнуться и выпалить: «С тобой что-то случилось?» Но разумеется, она этого не сделала.

Он кивнул на свой мотоцикл:

– Хочешь прокатиться?

Шок сковал ее тело, от вен до самых мелких капилляров, пронзив кожу и мышцы и добравшись до костей. Она дрожала, но не от холода, а от осознания того, что хотела сесть на этот мотоцикл больше, чем чего бы то ни было за очень долгое время. Вскочить на этот мотоцикл и сбежать, чтобы не отвечать за последствия своего поступка.

Он заткнул галстук подальше в карман пиджака, и Люси двинулась к нему. Она чувствовала себя так, будто ноги существуют отдельно от ее тела. Она пыталась остановиться, но они отказывались слушаться. Она приблизилась к мотоциклу и увидела потертый номерной знак штата Техас и потрепанную наклейку на бампере, которая закрывала часть изношенного кожаного сиденья. Буквы уже выцвели, но различить слова удалось.

Прочитав надпись, она содрогнулась. Такое предупреждение не проигнорируешь. Но тело, ее коварное тело, решило все за нее. Рука подняла сутану. Нога оторвалась от земли. Она опустилась на сиденье. Он подал ей единственный шлем. Она надела его, испортив и без того измученную свадебную прическу, и обвила руками его талию.

Они помчались по аллее, ее сутана трепетала и пузырилась, голые ноги холодели, его волосы развевались на ветру, касаясь ее шлема.

Она подоткнула сутану под ноги, пока он пересекал один переулок за другим, потом резко свернул направо, потом еще раз, под дешевой тканью пиджака мускулы на его спине напрягались.

Они выехали из Уайнета и полетели по двухполосному скоростному шоссе, которое растянулось вдоль скалистого утеса. Шлем был ее коконом, мотоцикл – ее планетой. Они миновали цветущие лавандовые поля, фабрику, где производили оливковое масло, и несколько виноградников, которые были разбросаны по всему Хилл-Кантри. Ветер рвал ее сутану, обнажая колени и бедра.

Солнце опустилось ниже, и усиливающийся холод проник сквозь тонкую ткань сутаны. Люси радовалась ему. Она не заслуживала того, чтобы сидеть в тепле и удобстве.

Они пронеслись по деревянному мосту мимо обветшалого сарая с техасским флагом сбоку. Мимо мелькала реклама экскурсий по пещерам и ранчо для туристов. Они преодолевали одну милю за другой. Двадцать? Больше? Она понятия не имела.

Когда они добрались до какого-то маленького городишка, он свернул к полуразвалившемуся ночному магазину и припарковался в тени сбоку от здания. Он кивнул ей, обозначив, что пора слезать. Она запуталась в сутане и чуть не упала.

– Проголодалась?

От одной мысли о еде ее едва не стошнило. Она попыталась расслабить ноги и покачала головой. Он пожал плечами и направился к двери.

Через пыльное стекло шлема Люси увидела, что он выше, чем она думала: рост его был около шести футов. У него скорее были длинные ноги, чем торс. Этими дикими сине-черными волосами, оливковой кожей и пружинящей походкой он разительно отличался от конгрессменов, сенаторов и промышленников-магнатов, с которыми она сталкивалась всю свою жизнь. Через окно она заглянула внутрь магазина. Он направился к холодильнику. Продавщица, бросив все дела, уставилась на него. Он исчез на пару минут, потом появился снова и поставил на прилавок упаковку с шестью бутылками пива. Продавщица принялась теребить волосы, откровенно кокетничая. Он принес на кассу еще пару покупок.

Люси натерла ноги до мозолей. Переминаясь с ноги на ногу, она увидела свое отражение в окне. Огромный голубой шлем поглотил ее голову, скрыв лицо, благодаря чему она казалась моложе. Сутана скрывала ее излишнюю худобу – из-за предсвадебного стресса она сильно потеряла в весе, хотя всегда была стройной. Ей был тридцать один год, рост составлял пять футов четыре дюйма, но она чувствовала себя крошечным, глупым, эгоистичным и безответственным беспризорным ребенком.

И хотя вокруг не было ни души, Люси не стала снимать шлем, а лишь приподняла, пытаясь хоть немного унять боль, которую причиняли шпильки, впивавшиеся в голову. Обычно она ходила с распущенными волосами, постриженными до плеч, и украшала прическу одним из тех узких ободков, которые так презирала Мег.

«Они заставляют тебя наряжаться, как пятидесятилетняя светская львица из Гринвича, – заявляла Мег. – Только джинсы могут хоть как-то компенсировать пафос этого дурацкого жемчуга. Избавься от этого своего школьного гардероба. – Потом она смягчалась. – Ты ведь не Нили, Люси. Она этого от тебя и не требует».

Мег не могла ее понять. Она выросла в Лос-Анджелесе с родителями, которые дали ей жизнь. Она могла носить любую нестандартную одежду, которую только хотела, вешать на шею экзотические украшения и даже вытатуировать на бедре дракона. Она могла, но только не Люси.

Дверь магазина открылась, и появился байкер: в одной руке он нес пакет с продуктами, в другой – пиво. Она с тревогой наблюдала за ним, пока он медленно раскладывал покупки по потертым боковым сумкам мотоцикла. Представив, как он выпьет пиво, все шесть бутылок, она поняла, что так продолжаться не может. Ей нужно кому-то позвонить. Она позвонит Мег.

Но ей не хватало смелости честно поговорить с кем бы то ни было, даже с подругой, которая понимала ее лучше, чем все остальные. Она сообщит семье, что все в порядке. Скоро. Но… не сейчас. Не раньше, чем придумает, что сказать.

Она стояла у мотоцикла, как огромный пришелец с голубой головой. Он пристально посмотрел на нее, и Люси поняла, что до сих пор ни одного слова ему не сказала. Как неловко. Нужно что-то сказать.

• Предыдущая
• 3/90
• Следующая