Джонни и мертвецы - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 4
- Предыдущая
- 4/30
- Следующая
С четвертой стороны кладбища почти ничего не было: кирпичные развалины и сиротливо торчащая высокая труба — все, что осталось от местной галошной фабрики («Объедешь все страны, весь мир обойдешь, но лучше наших галош не найдешь!» — гласил один из наиболее широко прославившихся своим идиотизмом рекламных лозунгов).
Джонни смутно припомнил: что-то такое мелькало в газетах. Какие-то акции протеста… но, с другой стороны, без акций протеста не проходило и дня, а новости лились таким потоком, что выловить оттуда что-нибудь важное или существенное было попросту невозможно.
Он подошел к развалинам фабрики. Вокруг стояли брошенные бульдозеры. Проволочная сетка заграждения кое-где была прорвана, несмотря на объявления «Осторожно! Злые собаки!». Возможно, это злые собаки пробили себе путь к свободе.
На большом фанерном щите художник изобразил здание, которое собирались возвести на месте галошной фабрики. Очень красивое. Перед ним били фонтаны, зеленели бережно пересаженные старые деревья, у подъезда беседовали чисто одетые люди, а небо над крышей горело яркой синевой (большая диковина для Сплинбери, где небо — странного мыльного цвета, словно живешь в глянцевитой белесой коробке из-под видеомагнитофона).
Джонни некоторое время смотрел на щит, где сверкало синее небо. В реальном мире шел дождь.
Было ясно, что территории старой галошной фабрики этому дому не хватит.
Надпись над картинкой кричала: «Холдинговая компания „Объединение, слияние, партнерство“ открывает потрясающие перспективы — вперед, в будущее!»
Джонни особого потрясения не испытывал, но чувствовал, что «Вперед, в будущее!» звучит еще глупее, чем «Лучше наших галош не найдешь!».
На другой день, до уроков, он потихоньку унес из дома газету и засунул ее подальше от посторонних глаз за могилу Уильяма Банни-Листа.
Он не боялся, но чувствовал себя ужасно глупо и жалел, что не с кем поговорить о случившемся.
Посоветоваться и впрямь было не с кем. Зато потрепаться — пожалуйста.
В.школе существовали самые разные команды и тусовки — спортсмены, умники и даже «Общество упертых юзеров».
А еще — Джонни, Холодец, Бигмак, гордо величавший себя Последним Из Реально Крутых Скинов (хотя, по правде говоря, этому тощему пареньку с короткой стрижкой, плоскостопием и астмой было затруднительно даже просто ходить в десантных ботинках), и Ноу Йоу, формально — чернокожий.
Они выслушали его на перемене, сидя на стене между школьной кухней и библиотекой. Там они обычно тусовались — или, скажем так, коротали время.
— Призраки, — объявил Ноу Йоу, дослушав до конца.
— Не-ет, — неуверенно протянул Джонни. — Им не нравится, когда их называют призраками. Это их почему-то обижает. Они просто… мертвые. Ведь нельзя же дебила называть дебилом или «у. о.»? Вот и тут то же самое.
— Дипломатия, — уважительно сказал Ноу Йоу. — Я про это читал.
— То есть они предпочитают, чтоб их называли… — Холодец умолк и задумался, — гражданами, перешедшими в новое качественное состояние.
— С поражением в праве на дыхание, — подхватил Ноу Йоу.
— Ограниченными по вертикали, — прибавил Холодец.
— Как это? Их, что ли, укорачивают? — изумился Ноу Йоу.
— Да нет, в землю кладут.
— А зомби? — спросил Бигмак.
— Зомби нужно тело, — сказал Ноу Йоу. — Зомби получаются не из покойников, а если наесться особой вудушной смеси рыбы с тайными кореньями.
— Ух ты! Какой-какой смеси?
— Не знаю. Откуда мне знать? Какой-то рыбы с какими-то кореньями.
— Наверное, в стране вудистов сходить к девочкам — целое приключение… — предположил Холодец.
— Ну уж ты-то должен знать про вуду. — Бигмак мотнул головой в сторону Ноу Йоу.
— Почему это? — ощетинился Ноу Йоу.
— Ты креол или нет?
— А ты все знаешь про друидов?
— Не-а.
— Вот видишь.
— Ну уж твоя мать точно знает, — не унимался Бигмак.
— Вряд ли. Она проводит в церкви больше времени, чем сам Папа Римский, — вздохнул Ноу Йоу. — Больше, чем сам Господь Бог.
— Вам смешно, — обиделся Джонни. — А я правда их видел.
— У тебя, наверное, что-то с глазами, — сказал Ноу Йоу. — Может…
— Я один раз смотрел старое кино про мужика, у которого был глаз-рентген, — перебил Бигмак. — И мужик этот зырил сквозь чё хошь.
— И сквозь прикид на тетках? — спросил Холодец.
— Там про это почти не было, — ответил Бигмак.
Они обсудили столь преступное пренебрежение таким талантом. Наконец Джонни сказал:
— Я ни сквозь что не вижу. Я вижу людей, которых нет… то есть которых не видят другие.
— У меня был дядя, так он тоже видел то, чего не видели другие, — сказал Холодец. — Особенно по субботам к вечеру.
— Хорош придуриваться. Я серьезно.
— Ага, а кто говорил, что засек у себя в аквариуме лохнесское чудовище? — напомнил Бигмак.
— Да, но…
— Это, наверное, был самый обыкновенный плезиозавр, — вмешался Ноу Йоу. — Подумаешь! Обычный допотопный ящер, которому полагалось вымереть семьдесят миллионов лет назад.
— Да, но…
— А Затерянный Город Инков? — ехидно спросил Холодец.
— Но я же его нашел!
— Да, но не больно-то он был затерянный, — заметил Ноу Йоу. — Задворки «Теско» — тоже мне затерянный мир!
Бигмак вздохнул:
— Все вы чудики,
— Ну ладно, — сказал Джонни. — Сбор здесь после школы, договорились?
— Ну…— беспокойно заерзал Холодец.
— А-а, испугался? — спросил Джонни. Он понимал, что наносит удар ниже пояса, но уж очень его допекли. — Ты уже один раз слинял, — напомнил он, — когда вышел Олдермен.
— Не видел я никакого Олдермена, — огрызнулся Холодец. — И ничего я не испугался. Я побежал, чтоб тебя наколоть.
— Вышло жутко натурально, — ехидно согласился Джонни.
— Я? Испугался? Да я «Ночь зомби-убийц» три раза смотрел — со стоп-кадрами! — возмутился Холодец.
— Тогда ладно. Приходи. Все трое приходите. После уроков.
— После «Закадычных друзей», — поправил Бигмак.
— Слушай, это куда важнее, чем…
— Да, но сегодня Жанин расскажет Мику, что Доралин взяла Ронову доску для серфинга…
Джонни заколебался.
— Ну ладно, — сказал он наконец, — после «Друзей».
— А потом я обещал брату помочь загрузить фургон, — вспомнил Бигмак. — Ну, не то чтоб обещал… просто он погрозился руки мне повыдергивать, если не приду.
— А мне надо сделать географию, — сказал Ноу Йоу.
— Нам географию не задавали, — заметил Джонни.
— Нет, но я подумал, может, если написать лишний реферат о сельве, то удастся повысить средний балл, — пояснил Ноу Йоу.
Ничего странного в этом не было — для тех, кто хорошо знал Ноу Йоу. Ноу Йоу, например, ходил в школьной форме. Правда, на самом деле ее нельзя было считать школьной формой. Нет, формально это, конечно, была школьная форма; в начале учебного года всем раздали бумажки, где говорилось, какой должна быть школьная форма… но никто ее не носил — никто, кроме Ноу Йоу; а раз никто в школе ее не носит, сказал Холодец, какая же это школьная форма? Все, сказал Холодец, ходят в джинсах и футболках, значит, настоящая школьная форма — это джинсы и футболка, и Ноу Йоу наДо гнать домой переодеваться.
— Вот что, — сказал Джонни. — Давайте тогда попозже. В шесть. Можно встретиться у дома Бигмака. Оттуда до кладбища рукой подать.
— Так ведь в шесть уже темнеет, — сказал Холодец.
— И что? — поинтересовался Джонни. — Боишься, что ли?
— Я? Боюсь? Ха! Я? Боюсь? Я? Боюсь?
Если кому приспичит очутиться после захода солнца в каком-нибудь жутком месте, считал Джонни, то высотка имени Джошуа Н'Клемента в системе оценки журнала «Р-р-р-ра-хх!» даст сто очков вперед любому кладбищу. Покойники, к примеру, не балуются разбойными нападениями с целью грабежа. Изначально многоэтажку хотели назвать в честь сэра Алека Дугласа, потом она превратилась в дом Гарольда Вильсона, и наконец новый городской совет присвоил ей имя Джошуа Че Н'Клемента, прославленного борца за свободу и независимость, который к тому времени успел стать президентом своей страны. (Теперь-то он давно забросил и президентство, и борьбу за свободу и отсиживался где-то в Швейцарии, пока соотечественники тщетно разыскивали его, чтобы задать ряд интересных вопросов, например: «Что стало с двумя миллионами долларов, которыми, как мы думали, располагает наша страна, и откуда у вашей жены семьсот шляпок?»)
- Предыдущая
- 4/30
- Следующая
