Божественные «кошмары», или живая легенда (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/106
- Следующая
Могучая фигура Разрушителя не казалась в эти мгновения главной, хотя он, тоже расправив плечи, приложил одну руку к сердцу, а вторую к ладоням Элегора и продекламировал:
— Я, Ральд кан Раган, Разрушитель, приношу свою душу и кровь в залог верности тебе, герцог Элегор Лиенский. Да будут тому порукой моя честь и сила.
— Мы, Джей, Элия и Лейм Лоулендские свидетельствуем, — завершили боги укороченный и подредактированный к условиям палаты в психиатрической лечебнице ритуал.
Впрочем, пожалуй, именно здесь он выглядел наиболее естественно и вызвал бы, случись рядом наблюдатели, наименьшее количество вопросов.
— Что теперь? Организуем похищение больного из 'дурки'? — весело потирая ладони, поинтересовался Джей, когда обет был принесен, а токи силы, что сопровождала слова, скрепляющие клятву, поутихли.
— Так нельзя, — строго возразил Лейм. — Марид допустил нас в лечебницу по доброй воле, из-за исчезновения пациента у главврача будут проблемы.
— Не все ли вам равно? — искренне удивился Ральд.
— Будь нам все равно, некий Разрушитель все еще пытался бы вспомнить, где он икто такой, — заметила Элия.
— Вот уж не думал, что лоулендские боги, прославленные своими сумасшедшими похождениями в мирах, столь щепетильны, — удивленно пожал плечами мужчина.
— Дело не в щепетильности, а в справедливости, — упрямо возразил Лейм.
— Так что мне тут оставаться? — хмыкнул Разрушитель, скрестивруки, и пошутил. — Тогда пусть хоть Роза Лоуленда компанию составит!
Два кулака синхронно врезались в челюсть кан Рагана с двух сторон, не свернув ее окончательно только потому, что ударили одновременно, и бог пташкой отлетел к подоконнику с силой впечатавшись в стену. На его счастье, палата психиатрической больницы имела специфическую фактуру стен, они обивались мягким материалом, дабы охранить сумасшедших от травм. Голову Разрушитель не разбил, хоть и ударился не слабо. Элегор в мордобое участвовать не стал, предоставив принцам разбираться с оскорбителем богини самостоятельно. Герцог даже подумал, что, запри какой-нибудь 'доброжелатель' Ральда и Элию в четырех стенах на сколько-нибудь долгое время, мужчине могла бы понадобиться настоящая психиатрическая помощь. Так что он еще легко отделался.
Поднявшись на ноги, кан Раган потряс гудящей головой, для прояснения сознания, и с новым уважением глянул на принцев, сумевших так крепко вмазать ему. Ему!
— Ты все понял или продолжить? — ледяным тоном осведомился Бог Романтики, в глазах которого заплясали красные отсветы.
— Понял, повторять не надо, — промолвил бог и даже добавил в сторону Элии: — Примите мои извинения, ваше высочество. Это была неудачная шутка.
— Ладно, не переживай, кузен, — Джей уже обращался к Лейму, почти не обращая внимания на побитого Разрушителя. — Сейчас скатку на кровати слепим, до вечера приятеля нашего не хватятся, а там я старые связи поворошу, нужных людей за ниточки подергаю, позвонят в Милего и объяснят, куда мальчик испарился и что искать его не надо.
— Спасибо, брат, — признательно кивнул Лейм.
Идею Джея воплотили в жизнь за считанные минуты. На кровати, отлично просматривающейся с экрана наблюдения, появился кулек человекообразных очертаний, накрытый 'с головой' одеялом. 'Скульптура', мастерски созданная герцогом из подручных материалов, с нескольких шагов была неотличима от живого, впавшего в депрессивный дневной сон больного. Вор даже пошутил, что 'произведение' Лиенского больше похоже на кан Рагана, чем сам кан Раган. Завершив создание образа обитателя психушки, Элегор, как и полагается заботливому покровителю, лично телепортировал Разрушителя за несколько километров от Милего, оставив рядом с дорогой к поселку с арендованным домом.
К тому времени, когда в корпус возвратился малость запыхавшийся Марид Гидаква, боги снова расхаживали по коридору в обществе толстого санитара. Ради маскировки пришлось привести мерзавца в чувство и терпеть его настырную тошнотворно-веселую услужливость и тупые шутки. Лоулендцы успели наспех заполнить несколько страниц альбомов зарисовками, халтурными на их придирчивый взгляд и совершенно гениальными с точки зрения обыкновенного человека.
Санитар был с благодарностью отпущен на рабочее место, а главврач с благоговейным уважением, каковое обыкновенно испытывает умный независтливый человек по отношению к тому, кто способен творить нечто совершенно неподвластное ему самому, измерил взглядом количество использованных листов альбомов на планшетах богов:
— Вижу, вы не теряли времени!
— О да, мы провели его с несомненной пользой, — охотно подтвердили лоулендцы и мимоходом выразили слабое сожаление насчет невозможности повидать в бодрствующем состоянии того интересного больного с изменяющимся рисунком маний, о котором им столько поведал сопровождающий.
Кстати сказать, боги не лгали в грубом смысле этого слова. Если бы доктор Гидаква внимательнее вслушивался в построение фраз гостей, он смог бы уловить нюансы, указывающие на то, что лоулендцы не имеют возможности повидать пациента в настоящее время в стенах больницы, а это высказывание являлось абсолютной истиной. В любой ситуации, коль для этого оставалось хоть малейшая лазейка, боги предпочитали не произносить лживых слов, не то что клятв.
Разумеется, о врожденной честности не могло быть и речи. Ярый приверженец правды в любых ее проявлениях мог выжить в безжалостном и циничном Лоуленде, как, впрочем, и в иных подобных краях, только в двух случаях: или он был слаб настолько, чтобы никто не счел нужным опуститься до его убийства, или настолько силен, что задираться становилось очень опасно.
Частным проявлением последнего случая являлся принц Нрэн, и окружающие до сих пор не удавились с тоски только по одной причине: великий и принципиальный воитель отличался крайней молчаливостью.
В целом боги, разумеется, лгали, но по-иному, более тонко, нежели люди: недомолвками, интонациями, двусмысленностями, намеками. Даже опытный психиатр и управленец Марид, не знающий правил этой искусной игры, был беспомощен перед лоулендцами, как ребенок.
— Пожалуй, вы отсмотрели все яркие случаи, — констатировал главврач, теребя крупную мочку уха. — Напоследок я могу показать вам только одного пациента.
Мужчина повел богов практически в самый конец коридора, по пути Джей принялся шепотком искусителя советовать Элегору, пока не поздно, не теряя времени даром, поскорее зарисовать Элию и ее восхитительный халатик вкупе с бахилами для истории и восхищенных поклонников. Герцог не остался в долгу и не менее ехидно откликнулся в том ключе, что он, дескать, слишком восхищен и не возьмется передать всю прелесть наряда богини с максимальной реалистичностью, а потому советует принцу взяться за это ответственное дело лично. И тогда его работа будет иметь все шансы занять достойное место в замковой Галерее Портретов и Зеркал. В качестве первого рецензента бог настоятельно рекомендовал принцу воителя Нрэна как истинного ценителя искусства и женской красоты.
Лейм и Элия только ухмылялись, слушая веселую перепалку. Правда, когда речь зашла о Нрэне, улыбка зеленоглазого бога поблекла. Старший брат, до недавнего времени воспитатель, опекун и учитель, а ныне главный и, самое обидное, счастливый соперник в борьбе за сердце принцессы, был способен испортить настроение одним упоминанием своего имени.
— Вот, — Гидаква, не ведающий о развлечениях богов, включил экран на двери, демонстрируя гостям читающего за столом молодого и даже симпатичного, невзирая на безобразно-короткие волосы и сильную худобу, человека. — Это Ниран. Интересный, эрудированный, веселый парень, радость отца. Окончил высший универ по курсу прикладной математики, играл в студенческом театре, собирался на вторую ступень, писал научную работу. Но какая-то, простите, иного соответствующего слова не подберу, сволочь дала ему попробовать на вечеринке золотой пыльцы.
У Нирана организм оказался чрезвычайно восприимчив к действию наркотика, привыкание наступило после первой же дозы, вместо обычных пяти-шести. И, как ни горько, для парня теперь почти все кончено. Он вырван из нормальной жизни безвозвратно! С непериодическими острыми приступами наркотической жажды можно бороться только медикаментозным путем под наблюдением специалистов. В другие дни хватает совокупности терапии и иных методов, но болезненное пристрастие очень надолго, боюсь даже навсегда, ограничило мир юноши стенами Милего. Ниран Мапин понимает, в какой ловушке оказался, но выбраться из нее не в состоянии. И это самое печальное.
- Предыдущая
- 34/106
- Следующая
