Дар волка - Райс Энн - Страница 12

– Не уходи, сынок, держись, – сказал мужчина. Ройбена подняли. На лицо ему опустилась кислородная маска, кто-то разорвал рубашку у него на животе.

Ройбен услышал щелчки и треск рации. Его положили на носилки и понесли, бегом.

– Мерчент, – сказал он. Яркий свет внутри машины «Скорой помощи» ослепил его. Он не хотел, чтобы его увозили от нее. Начал дергаться, но его удержали, а потом он снова потерял сознание.

Ройбен два часа лежал в приемном покое больницы в Мендосино, то теряя сознание, то приходя в себя. А потом вертолет «Скорой помощи» перевез его в центральную больницу Сан-Франциско, где уже ждали доктор Грейс Голдинг и ее муж Фил.

Ройбен отчаянно пытался вырваться, но его крепко пристегнули к носилкам. Боль и лекарства лишили его рассудка.

– Они не говорят мне, что произошло! – заревел он прямо в лицо матери. Та сразу же потребовала, чтобы полицейские явились к Ройбену и рассказали ему все, что имеют право рассказать.

Проблема в том, сказали полицейские, что он сейчас так накачан лекарствами, что не сможет ответить на их вопросы. А вопросов у них побольше, чем у него. Да, Мерчент Нидек мертва.

Потом Селеста связалась с полицейскими в Мендосино по телефону и узнала остальное.

Мерчент нанесли больше шестнадцати ударов ножом, из которых с десяток были смертельными. Она умерла в считаные минуты, а может, и секунды. Если она и мучилась, то совсем недолго.

Усилием воли Ройбен закрыл глаза и позволил себе уснуть.

Когда он проснулся, рядом сидел сотрудник полиции в гражданском. Заплетающимся от обезболивающих лекарств языком Ройбен принялся отвечать на вопросы. Да, у него были интимные отношения с «покойной», нет, он не возражает против анализа ДНК. Он прекрасно понимал, что вскрытие не оставит никаких тайн по этому поводу.

Постарался максимально точно вспомнить все случившееся. Нет, он не помнит, чтобы ему удалось найти телефон и позвонить в 911. Но если звонок был с его телефона, то, очевидно, он это сделал.

«Убийство, убийство». Он говорил это, раз за разом? Сомнительно, что он вообще был способен что-то сказать.

Селеста настаивала, чтобы он больше не говорил ничего. Ему нужен адвокат. Он еще никогда не видел ее такой встревоженной, она была готова разрыдаться.

– Нет, не буду, – сказал Ройбен. – Не нужен мне адвокат.

– Сотрясение мозга, – сказала Грейс. – Ты вряд ли сможешь вспомнить все. Чудо, что ты вообще что-то помнишь.

– «Убийство, убийство»? – прошептал Ройбен. – Я это сказал?

Он вдруг отчетливо вспомнил, как пытался нащупать мобильный и как не смог этого сделать.

Даже сквозь туман наркотических обезболивающих Ройбен осознавал, насколько потрясена его мать. Она была, как обычно, в зеленом костюме хирурга, ее рыжие волосы были гладко расчесаны и плотно собраны заколками. А голубые глаза были красными от усталости. Когда она прикоснулась к нему, он почувствовал, что она будто дрожит изнутри, так, чтобы никто вокруг не увидел.

Спустя двадцать четыре часа, когда его перевели в отдельную палату, Селеста сообщила, что убийцы опознаны. Это младшие братья Мерчент. Ужасающий смысл происшедшего, казалось, придал Селесте сил.

Двое братьев приехали в поместье на угнанной машине. Нацепив парики, лыжные маски и перчатки, они перерезали провода, обесточив дом, но перед этим они забили насмерть старую домохозяйку, прямо в ее постели, в комнате для прислуги в задней части дома. Очевидно, они хотели, чтобы ограбление выглядело как нападение бродяг-наркоманов, поэтому вломились в столовую, разбив окно, хотя задняя дверь дома и не была закрыта.

Они перехватили Мерчент на кухне, рядом с находящимся поблизости кабинетом. Рядом с ней нашли небольшой пистолет, на котором были только ее отпечатки пальцев, но из него не было сделано ни одного выстрела.

С животным, которое убило обоих братьев, вообще полная загадка. На месте событий не нашли никаких следов. Раны от укусов были ужасными, и, несомненно, смертельными для обоих братьев. Но следователи так и не смогли прийти к выводу, что это было за животное.

Некоторые из местных настаивали на том, что это самка пумы, которая уже заработала себе дурную славу в этих местах.

Ройбен молчал. Снова, как наяву, услышал звуки. Почувствовал лапу, стоящую на спине. Вспомнил, как его пронзил шок, как он почувствовал полную беспомощность и смирился с судьбой. Сейчас я умру.

– Они меня до безумия довели, – заявила Грейс. – То говорят, что слюна принадлежала собаке, то – волку, а теперь вдруг говорят, что укусы мог нанести и человек. С результатами анализов что-то произошло, но они не хотят в этом признаваться. Суть в том, что они не провели анализ ран с достаточной тщательностью. Не существует таких людей, которые могли бы нанести зубами раны, такие, как у Ройбена на лице и шее. И это наверняка не пума. Какая чушь!

– Но почему оно остановилось? – спросил Ройбен. – Почему не убило меня так же, как убило их?

– Если животное больно бешенством, его поведение может быть хаотичным, – ответила Грейс. – А бешенством даже медведи болеют. А вот пумы – нет. Может, его что-то отвлекло. Мы не знаем. Знаем лишь, что ты остался жив.

Она что-то продолжала бурчать насчет того, что не нашли ни одного клочка шерсти или даже волоска этого зверя.

– Сам понимаешь, там должны были быть волосы, шерсть животного.

Ройбен вспомнил частое дыхание зверя. А потом – молчание. Не было никакого запаха зверя, но он помнил ощущение, ощущение прикосновения густой собачьей шерсти. Или волчьей. Но запаха, как от пумы, не было. А у пум есть свой запах? Откуда ему знать?

Грейс похвалила врачей «Скорой помощи», тщательно прочистивших Ройбену раны. Так и должно быть. Но все равно, надо взять пробы из ран погибших, со всей тщательностью, чтобы точно выяснить, было животное бешеным или нет.

– Грейс, когда случилась такая бойня, они не станут думать насчет бешенства, – сказала Селеста.

– Тогда мы должны подумать об этом. Немедленно начинаем курс лечения.

Грейс заверила Ройбена, что современные процедуры лечения при бешенстве не такие болезненные, как раньше. Ему просто будут делать уколы в течение 28 дней.

Бешенство практически всегда приводит к летальному исходу, если его симптомы проявились, так что выбора не было. Надо было начинать процедуру лечения немедленно.

Ройбену было плевать. Плевать на сильную боль в животе, плевать на головную боль, плевать на резкую боль, продолжавшую пронзать его лицо. Плевал он на тошноту от антибиотиков. Единственное, что его волновало, – то, что Мерчент мертва.

Закрыв глаза, он увидел ее лицо. Услышал ее голос.

Он все еще не мог осознать, что Мерчент Нидек умерла так быстро, а он, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, остался жив.

Они еще сутки не давали ему смотреть телевизор. Люди в округе Мендосино говорили, что нападения волков случаются раз в несколько лет. Конечно, и медведи тут тоже есть, этого никто не отрицал. Но те, кто жил поблизости от поместья, были готовы биться о заклад, что это пума, которую они пытались выследить уже почти год.

Но факт состоял в том, что никто не мог найти зверя, где бы он ни находился. Прочесали лес. Кто-то сказал, что слышал по ночам вой.

Вой. Ройбен хорошо помнил низкий рык и ворчание, какофонию звуков, начавшуюся, когда зверь напал на братьев. Будто он не мог убить их молча, будто эти звуки были неотъемлемой частью его сущности убийцы.

Он потерял счет дням.

Грейс сказала, что, на удивление, пластическая хирургия может даже не потребоваться.

– В смысле, рана от укуса отлично заживает. И, должна сказать, проникающая рана в живот тоже хорошо заживает.

– Он ест все, что надо для выздоровления, – сказала Селеста. – А его мать – гениальный врач.

И подмигнула Грейс. Ройбена так радовало, что у них хорошие отношения.

– Да, правда, а еще она готовить умеет! – согласилась Грейс. – Но это все равно просто чудесно.