Мистерия (СИ) - Мелан Вероника - Страница 20
- Предыдущая
- 20/108
- Следующая
— Объявить-то я объявлю, а что толку? Надо срочно доложить Комиссии — пусть что-то делают, как-то исправляют ситуацию.
Доктор недоверчиво покачал головой, прикрыл глаза ладонью от метнувшегося в их сторону, поднятого ветром, песка и процедил:
— Боюсь, с тем, что у них наверху, сюда людей пришлют не скоро. А мне бы тоже доложить…
— О чем?
До бункера донесся первый ощутимый громовой раскат; казалось, от обилия в нем озона потрескивал воздух.
Лагерфельд стоял, сунув руки в карманы штанов, и какое-то время молчал — его хмурое выражение лица вторило тому, что прочно закрепилось на физиономии снайпера.
— Я оперировал сегодня одного солдата. Тот очнулся во время процедуры — не хватило снотворного, и, прежде чем я ввел ему еще, спросил, когда он увидит мать.
— Чью мать?
Серо-голубые глаза мигнули.
— Его мать.
— Что?
— Да. Пробормотал что-то наподобие: «Я давно не видел мать, она еще жива? Поеду к ней сразу после операции, док… Мне ведь позволят?»
— Ты хочешь сказать — он вспомнил? Вспомнил свой прежний мир и родственников?
Челюсть Эльконто распахнулась и не желала закрываться, несмотря на то, что в нее в любую секунду могло нанести песка.
— Похоже на то.
— Быть того не может.
— Может. Что-то происходит, Дэйн. Что-то плохое. Этот случай не был единственным. Вчера маленький Джим перед смертью попросил санитара сообщить о том, что «он простил отца». Простил отца, понимаешь? А санитар все записал и принес мне. Еще спросил, кому и что он должен передать.
У стен бункера повисло тяжелое молчание, переплетаемое с завыванием ветра.
— Тогда творится полное дерьмо, Стив. И не просто дерьмо — а дерьмовейшее дерьмо из всех, которое я когда-либо видел.
Впервые док не стал язвить на поднятую Дэйном «пахучую» тему; вместо этого он молча, соглашаясь со словами друга, кивнул.
Уровень: Магия
— Что за привычка спать в обнимку с моим котелком? Думаешь, я про тебя не помню?
Арви валялся на земле, пыльный и довольный, щурил желтые глаза и цепко держал посудину в лапах; Марика подошла, наклонилась и потянула за ручку.
— Отдавай, будем ужинать.
Вместо ответа сервал затарахтел и попытался подцепить ее за палец когтем — разыгрался.
— Вот я тебе… Негодник ушастый.
— Что, не отдает?
Майкл, тем временем, принес из поленницы дров и принялся раскладывать их на расположенном во дворе костровище. На земле уже ждали заполненные водой алюминиевые бачки — один для супа, второй для чая. Позади в лучах закатного солнца тонул летний коттедж; Магию накрыл вечер. Мирно шелестели ветви сосен, раскачивались и поскрипывали верхушки тугих стволов.
— Не отдает. Знает, что отсюда вкуснее.
Они уже пробовали кормить кота привезенным из магазина мясом — тот в лучшем случае принюхивался к нему, чихал и отходил прочь, а иногда и вовсе не приближался к миске — ждал лакомства из котелка. А иногда, вот так, как сейчас, спал с ним в обнимку — друзья не разлей вода. Порой Марика задавалась вопросом — «что» или «кто» такое готовит еду в котелке, и почему она так нравится коту? Может, невидимый повар использует запрещенные добавки? Или же наоборот ничего не использует, в отличие от городских производителей… Второй вариант казался ей более правдоподобным.
Сероглазый загорелый мужчина, одетый в поношенные джинсы и легкую футболку, опустился перед сложенным шалашиком дровами и зажег спичку. Прикрыл огонек ладонями, сунул его в самый центр — тут же занялась, зачадила мятая бумага.
— Там, наверху, продолжаются аномалии — погода переключилась с дождей на жару.
— О, сильную жару? Было бы здорово посидеть в старом сквере у озера.
— Нет-нет, — Майкл нахмурился, — я о том и пытаюсь сказать — там температура перевалила пятидесятиградусную отметку. Не ходи пока в квартиру, вообще, если можешь, не выходи с Магии.
Марика присела на бревно, поставила отобранный у Арви котелок себе на колени и принялась «колдовать»; сервал тут же устроился рядом и принялся колотить по земле хвостом.
— Да я и не собиралась. Мне сценарий еще неделю дописывать, в город пока не нужно. Так что, конечно, посижу здесь. Работы много. А что у нас на ужин?
Она с любопытством посмотрела на лежащий у бревна пакет.
— Мясной суп. Изольда передала нам мятный чай, заварю сегодня, попробуем.
— Хорошая бабушка, добрая, — пробормотала Марика и достала из котелка свежий шмат мяса, по направлению к которому тут же двинулся сервал. — Да держи ты, держи.
Она положила кусок на траву, вытерла руки влажной салфеткой, убедилась, что чудо-котелок снова девственно чист и вновь принялась что-то бормотать.
— Что наколдовываешь на этот раз? — Майкл улыбнулся, и вокруг его глаз появились едва заметные морщинки; она любила, когда он вот так улыбался — спокойно, тепло, уютно. — Водку с тоником? Ликер к чаю или новый десерт?
— Хочу…
Она хотела ответить «хочу сделать немного морса», но не успела — в этот момент случились сразу две вещи: жующий Арви вдруг оторвался от куска, поднялся с земли и утробно зарычал — шерсть вдоль выгнутого позвоночника встала дыбом — от шеи и до самого кончика короткого хвоста, а под ее ногами — под бревном, фундаментом дома и лесом, — дрогнула земля.
— Что за…?
Майкл поднялся и сделал шаг назад от костра как раз тогда, когда от нового подземного толчка развалился, раскатился в стороны шалаш; ввысь тут же взвился сноп искр. Задрожала веранда, мелко и часто задребезжали выходящие во двор стекла, затанцевали на земле подошвы.
— Землетрясение. — Выдохнул он потрясенно. — Боги, это землетрясение. Марика, не приближайся к дому!
Она и не собиралась! Резко вскочила с пня, на котором сидела, и теперь ошарашено чувствовала, как дрожат вместе с почвой колени — тело качало, воздух качало, качало мир. Подрагивало, словно зерно кукурузы на раскаленной сковороде, бревно; колыхалась и рябила в чанах поверхность воды.
— Землетрясение? Майкл, они что, здесь часто бывают?
— Никогда. — Морэн стоял бледный и к чему-то прислушивался. — Толчки под горой, прямо под ледником Илиайа. Черт…
Он бросился к веранде — за пару секунд преодолел расстояние в несколько метров, схватил лежащую на лавочке сумку и успел отскочить прочь до того, как треснуло первое стекло.
— Майк!
— Все в порядке.
Напряженный, со сжатыми в полоску губами, он стоял и смотрел на планшет — на карту, где у северо-западного участка расплывалось красное пятно.
— Лавина… Так и я думал, лавина. А там у подгорья два человека, я должен идти…
— Нет, опасно…
— Их может накрыть. Даже если не накроет, сход снега такого объема изменит русла рек, образует грязевые потоки, создаст новые ручьи. Людей надо эвакуировать из опасной зоны.
— Но…
Он подошел и положил теплые ладони ей на щеки — быстро и нежно поцеловал в губы.
— Не входи в дом, пока толчки не прекратятся. Вообще не входи в него, пока я не вернусь, потом что-нибудь придумаем. Поняла?
— Да.
Когда мужская фигура скрылась в ближайших кустах, и треск ветвей затих, когда земля под ногами начала постепенно успокаиваться, а стекла перестали дребезжать, Марика все никак не могла отойти от шока — застыла, окостеневшая, и все ждала, что сейчас тряхнет еще раз. Ждала и боялась, впервые за долгое время чувствовала, что вот-вот беспричинно расплачется. А рядом, глядя в сторону скрывшегося в чаще Майкла, стоял все такой же напряженный, вздыбленный и начисто забывший про мясо сервал.
(Eugene Gusachenko (Chris Wonderful) — Come Home)
— Ты не пойдешь туда!
То был первый раз на ее памяти, когда Дрейк не просто повысил голос — взревел.
После секундного замешательства Бернарда удивленно развела руки в стороны и логически обоснованно, как ей казалось, парировала:
- Предыдущая
- 20/108
- Следующая
