Портрет Кати Е. - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/9
- Следующая
— Когда идет, сегодня?
— Сегодня. Только сегодня и идет. На два и на четыре билетики уже проданы. Вчера успели.
И тут все забыли, как плохо было в тот раз, после того фильма. Снова все решили сбежать с четвертого урока, с пения.
Молчал, как всегда, один Дорин, да Катя. Она все еще уговаривала скворца сказать что-нибудь. Но скворец молчал.
А перед третьим уроком к Дорину в коридоре подошел учитель пения.
— Дорин, я хочу тебя попросить. Ты приведешь на урок всех в зал? — спросил учитель.
Дорин молчал.
— Ты слышал? Ты приведешь? — спросил снова учитель.
— Не знаю, — сказал Дорин.
— Как это ты не знаешь? — удивился учитель.
И Дорин все ему рассказал. И растерянный учитель пошел сразу к завучу. А Дорин пошел в класс. В классе тоже все рассказал.
— В этот раз мы тебе не простим! — возмутились ребята.
— Председатель! Не председатель ты, а предатель! — кричали некоторые.
И только Катя стала его защищать.
— Он же правду сказал?
— Ну и что? — кричали ей.
— Что, он врать должен был, что ли? Ведь правду же?
— Ах правду, ах так?
— Да, так!
Вошел завуч. Все его сразу увидели и замолчали. Одна Катя стояла спиной к двери и продолжала кричать.
— Ермолова, — сказал ей завуч.
Но она не слышала, а все кричала:
— Да, так! Да, так! — И даже показывала язык.
— Ермолова! — сказал завуч громко.
Катя наконец услышала и замолчала.
— Вот кто главный закоперщик, оказывается, — показал завуч рукой на Катю, — а мне говорили, что она исправляется. Ты хотела пойти в кино вместо уроков? Сходи. А вечером часов в пять приведешь ко мне родителей.
Катя молчала. Все молчали тоже.
— Ну, что ты стоишь? Марш из класса! — крикнул завуч неожиданно тонким голосом.
И Катя в тишине стала убирать учебники в портфель. И все получалось у нее очень громко и неуклюже. Потом она закутала платком клетку. А все стояли у парт и молчали. Прозвенел звонок. А все стояли, не сходя с мест, и завуч стоял и молчал.
Катя вышла в коридор. Пошла по лестнице. Вверх, навстречу ей бежали в свои классы опоздавшие ученики, вероятно, из буфета.
Катя медленно одевалась. Потом ей было никак не открыть дверь, потому что мешала клетка. Потом дверь все-таки открылась. Катя вышла на улицу, а дверь громко хлопнула. И хлопнула еще раз. Катя оглянулась. Ее догонял Дорин.
— Я тоже с тобой, — сказал он и засмеялся.
— Ты? — удивилась Катя, — а тебя за что?
— Ни за что. Я сам.
— Как так сам?
— Я чихнул специально шестнадцать раз подряд, и Василиса Аркадьевна отпустила. Чтоб другие не заразились. Нос до сих пор болит. Так я себя чихать заставлял.
— Зачем? — удивилась Катя.
— Мы вместе к твоим родителям пойдем, чтобы они поверили.
И они пошли домой к Кате. Дорин нес Катин портфель, а Катя несла Петьку.
Родители, конечно, работали, и дома никого не было.
Катя повесила клетку на место, а потом сказала:
— Пошли на санках кататься.
Они катались с деревянной горки сначала по очереди, потом вместе, потом снова по очереди. А на улице было так светло, и небо вокруг все синее. И яркое солнце. Оно было очень ярким, но чтобы почувствовать тепло от него, нужно было долго стоять, замерев, и только тогда солнце начинало греть щеку.
На санках кататься им скоро надоело, — каждый раз поднимать за собой. И они стали кататься стоя, держась за руки. Катя не упала ни разу, а Дорин часто падал, но сразу вскакивал и смеялся.
Потом они грелись у Кати дома, кормили черепаху простоквашей, а потом Катя повела Дорина в зоомагазин. В зоомагазине было тепло, и Катя долго стояла около разноцветных рыбок, плавающих между водорослями в аквариумах.
Дорин все удивлялся, как плохо здесь в зоомагазине пахнет. А Кате наоборот этот запах нравился, и она постояла бы еще около змей, если бы не Дорин.
Они вышли на улицу, и Дорин вдруг хлопнул себя по лбу.
— Ну, я! Эх, я! И как я сразу не сообразил! — стал удивляться он. — Как же я сразу не пошел к завучу.
— Так он тебе бы и поверил.
— Поверил бы, точно поверил. Он всегда говорит: «Справедливость — главное в воспитании детей». Это я сам слышал.
И они пошли в школу без Катиных родителей.
— Нет, не поверит. Хуже еще будет, — говорила Катя дорогой, — и ябедать придется.
— Про кого ябедать-то, — говорил Дорин, — весь класс захотел. А ты — нет.
— Вообще-то я тоже хотела.
Завуча они встретили на лестничной площадке. Он нес куда-то связку указок.
— Ермолова, — сказал завуч, уперевшись указками в Катю, — прости, Ермолова, я ошибся. Твой класс понял ошибку и все мне рассказал.
Он протянул Кате свободную от указок левую руку.
— Ты — справедливая девочка, Ермолова. Справедливость — это главное.
А Кате вдруг захотелось заплакать. Слезы потекли сами. Она отвернулась, достала платок из рукава и громко всхлипнула. Всхлипнула и побежала вниз под лестницу, где плачут всегда девчонки, девчонки всей школы.
— Вот ведь как, — сказал завуч и рассыпал указки. И они вместе с Дориным долго их собирали на полу, складывали.
А потом Дорин ждал Катю у лестницы. Мимо проходили какие-то девчонки, косились на Дорина, потому что это ведь было девчоночье место — под лестницей, но Дорин терпеливо ждал.
Наконец Катя вышла, она прошла мимо, как будто и не заметила его.
— Катя, — сказал Дорин.
— Подумаешь, справедливость, — сказала Катя.
— Пойти к твоим родителям? — спросил снова Дорин, хотя идти к родителям было теперь уже ни к чему.
— К каким еще родителям? Я сейчас и не домой совсем иду. Я к одной девочке иду.
И Катя повернулась к Дорину спиной.
А Дорин вздохнул и пошел домой. Он шел по улице один и все вздыхал.
Самый несправедливый конец в этой истории был для Дорина.
Катя нашла три рубля. Шла из школы и перед самым домом нашла. Видит — бумажка, хотела наступить, а это были деньги.
Впереди на улице было два человека. «Наверно, они потеряли», — подумала Катя и побежала их догонять.
— Дяденька, вы потеряли три рубля? — подбежала она к одному человеку.
— Нет, я потерял тридцать рублей. Тридцать рублей я потерял сегодня на этом деле, — сказал человек, не оглядываясь на Катю.
— А три рубля вы не теряли?
Человек остановился.
— Какие еще три рубля! Какие тебе нужно три рубля, я спрашиваю? — закричал он неожиданно.
— Я не знаю, — сказала Катя, испугавшись.
— Ну и иди от меня.
И Катя пошла. Она догнала второго человека.
— Вы не теряли деньги? — спросила она, догнав.
— Деньги? Много денег? — остановился сразу второй человек.
— Много, — сказала Катя, потому что три рубля было для нее в самом деле много.
— Сейчас посмотрим, — и человек стал рыться в карманах.
Сначала он вывернул карманы из пальто. Там не было ничего, кроме пыли и мятого трамвайного билета. Потом он расстегнул пальто и вывернул карманы пиджака. А Катя все смотрела. Потом он расстегнул пиджак и вывернул карманы брюк. Во всех карманах было пусто.
— Значит, вы потеряли?
— Потерял? Нет, ничего я не терял. У меня их и не было, денег. Говоришь, много нашла?
— Три рубля.
— Мне нужен весь мир, — сказал человек, застегиваясь, — или ничего. А на деньги, ты знаешь, купи знакомым подарки.
И Катя решила купить.
Никогда в жизни у нее не было столько денег. Мама ей давала на праздники тридцать копеек — и все.
Катя зашла в магазин «Галантерея». Можно купить папе бритвенный прибор — вон как сверкает. Но папа бреется электробритвой. Ему прибор ни к чему.
А маме можно купить духи. Или нет, духи дорого стоят, лучше одеколон — огромная бутылка, а всего рубль.
Катя ничего не купила и пошла на базар. По дороге был еще книжный магазин. На витринах лежала книга «Будьте здоровы». И Катя решила подарить эту книгу Дорину, если останутся деньги. А если еще деньги останутся, то купить для скворца Петьки специальные семечки и что-нибудь для черепахи.
- Предыдущая
- 6/9
- Следующая
