Клуб серийных убийц - Пови Джефф - Страница 20
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
Бетти заговаривает первой, смущенно глядя на меня сквозь очки.
— Дуглас.
Я улыбаюсь, изо всех сил стараясь выглядеть доброжелательным и располагающим.
— Бетти.
— Скажи, ты… ты случайно зашел в библиотеку? — Бетти подозрительна, я и не думал, что она такая нервная. Слишком робкая, чтобы оказывать существенное влияние на клуб.
— Да. Случайность. Абсолютная случайность. — Я вынужден солгать, потому что не хочу, чтобы она паниковала. Если это случится, мне не удастся наладить с ней контакт.
— Я так и думала. Значит, ты живешь где-то здесь?
— Очень близко.
Наступает тишина. Я хочу, чтобы Бетти действительно считала эту встречу случайностью, и потому позволяю длиться этому неловкому, оглушительному молчанию. Как будто у меня в голове нет ни одной мысли и я не умею поддерживать беседу. Только и способен на жалкую улыбку.
Кажется, что я глупо улыбаюсь ей уже несколько часов, и вижу, что ей становится неудобно. Ей приходится прервать затянувшуюся паузу.
— Я должна была спросить… просто чтобы удостовериться.
Я киваю, но продолжаю улыбаться — прием «глупая улыбка» доведен до совершенства
— Просто в последнее время я немного нервничаю. Особенно после смерти Уильяма Холдена. И от Таллулы до сих пор ни слова, — Бетти говорит и с каждой секундой тревожится все больше. — Знаю, я в клубе совсем недавно, но мне так страшно.
— А этот мир вообще страшный. — Я вспоминаю, что однажды эти слова сказал телевизионный психиатр, повторяю их, как магическое заклинание, и внезапно снова становлюсь блестящим собеседником. —Хотя должен признать, что она мне никогда не нравилась. Знаешь, в конце вечера она никогда не вносила свою часть денег. — По моим подсчетам, всего Таллула задолжала клубу около девяноста долларов.
Бетти, кажется, немного ошарашена, и я делаю вид, что пошутил, разражаясь смехом, который вы обычно слышите в операх. Низкий, громкий и музыкальный звук. Хо-хо-хо.
— Шутка!
Хотя надо сказать, если мне кто-то и несимпатичен, то это скупцы.
Бетти слабо улыбается, и я замечаю, что на щеках у нее появляются ямочки, которые были бы просто очаровательны, если бы она почаще делала интенсивный массаж лица. Она робко смотрит на меня.
— Скажи, если сочтешь, что я просто спятила, но тебе не кажется, что мы в опасности, Дуглас?
Я напускаю на себя озадаченный вид, как будто не понимаю, о чем это она.
— В опасности?
— Ну… просто я кое-что знаю… — щеки Бетти слегка краснеют.
Кровь застывает у меня в жилах.
Бетти хочет сказать что-то еще, но ей не хватает мужества, и она отворачивается, тихонько охнув.
— Забудь об этом. Наверное, у меня паранойя.
Нельзя позволять ей уходить в сторону. Я говорю спокойным и легкомысленным тоном:
— Что именно ты знаешь? — Внезапно затруднения с агентом Вэйдом отходят на второй план. Похоже, что мне, возможно, придется сначала убить Бетти, а уж потом перейти к Ричарду.
Она пожимает плечами, потом опускает глаза и говорит:
— Вообще-то, это теория Тони. Он велел никому не говорить… Но боже, Дуглас, я так испугана…
Я замираю.
Тони?
Она только что сказала «Тони»?
Я не хочу спрашивать, но приходится.
— Наш Тони?
— Да-а. Тони Кертис. Председатель клуба. Мой брат.
При этих словах я чуть не выпал из трамвая, не в силах скрыть своего удивления. Бетти еще раз нервно пожимает плечами.
— У нас общая мать. — По-моему, это объясняет все, что требует объяснения.
— Но ты ведь никому не скажешь, да?
— Конечно нет. — Я знаю, что делает Тони, и не собираюсь никому ничего говорить. — Так что… что у него за теория?
— В клубе есть крыса. — Эта фраза не принадлежит Бетти, я так и вижу, как ее изрыгает большой, жирный рот Тони Кертиса.
— Крыса? — Если Бетти не слышит, как грохочет мое сердце, и не видит, как скручивается мой желудок, она, должно быть, слепая и глухая.
— Он думает, кто-то из клуба охотится на нас. — Слова ударяются о мой череп, отскакивают назад и снова врезаются в мою пульсирующую голову. — Он провел расследование и… Ну вот. Он велел мне не говорить ни одной живой душе, но он много работал и узнал кое-какие подробности.
Волна за волной к горлу подступает тошнота. Я изо всех сил сжимаю поручни, цепляясь за них, как за жизнь, а мир перед моими глазами совершает обратное сальто. Мой голос превращается в еле слышный шепот Уильяма Холдена.
— Подробности? Какие подробности?
— Не могу сказать. Правда не могу. Тони твердо решил пока хранить это в секрете.
Я очень рад, что вообще не потерял голос, но из-за внезапного спазма голосовых связок мне с большим трудом удается выдавить следующую фразу.
— Пожалуйста. Я очень хочу это узнать, — я прочищаю горло, откашливаюсь и быстро сплевываю в окно трамвая, при этом попадая в какого-то работягу. — Черт побери, я же секретарь клуба — Тони дьявольски высоко меня ценит.
Бетти хмурит лобик.
— Правда?
Я решаю не останавливаться на этой теме, нам еще нужно обсудить гораздо более важные вещи.
— Так что за подробности?
Бетти размышляет несколько бесконечно долгих секунд, и я понимаю, что, если она сейчас же не начнет говорить, мне придется отвести ее в какое-нибудь тихое место и выбить из нее правду. В конце концов она снова пожимает плечами.
— Думаю, не будет ничего страшного, если я скажу тебе… Тони говорит, этот убийца должен быть очень умным человеком, так что…
Бетти деликатно улыбается вместо того, чтобы закончить фразу, и я внезапно чувствую сильное и всепоглощающее желание размазать ее улыбающееся лицо по тротуару.
— Он связывался с полицейскими участками по всей стране, получил несколько фотографий из моргов и… Ну вот. Похоже, что большинство членов из тех, что якобы ушли из клуба, на самом деле… ну… — Сердце у меня колотится, как отбойный молоток. — Ну… они были убиты.
Повисает пауза, а потом по какой-то причине мой автомат выпускает настоящую смеховую очередь, и я едва удерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя по бедрам, как в старом водевиле.
— Это что, какая-то дурацкая шутка? — Я произношу это саркастически, хотя и без малейшего намека на искренность. — Боже, да что себе возомнил твой братец? Чушь какая… Это смешно. Бред, конечно, но смешно.
Я знаю, что переигрываю, и от всей души надеюсь, что Бетти не расскажет Тони об этом разговоре. Но я просто ничего не могу поделать.
Я хлопаю себя по бедрам, как в старом водевиле.
— В жизни ничего такого смешного не слышал. Животики надорвешь, — еще один хлопок. И еще одно оперное «хо-хо-хо».
— Мне кажется, он что-то нашел. — Она произносит это спокойно, как будто я не смеялся и по бедрам себя не бил. Она просто убивает меня своей простотой. Я смотрю на нее, сглатываю, выпрямляюсь и беру более серьезный тон.
— Ты думаешь?
Бетти смотрит на меня, лицо ее бледно.
— Кто-то собирается убить нас, Дуглас. Всех нас.
Я замолкаю и пытаюсь собраться с мыслями, но простые доводы Бетти просто грызут меня изнутри. Рвут кишки.
Я заставляю слова преодолеть барьер рвоты, скопившейся у меня в горле.
— А он… он кого-то подозревает?
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
