Вне закона - Поттер Патриция - Страница 41

• Предыдущая
• 41/120
• Следующая

Не обращая внимания на отца, Мариса надела платье для верховой езды и сбежала по лестнице. Она слышала, что он звал ее, но не остановилась, хотя заметила раздражение в его голосе. Она выскочила из двери и направилась к сараю.

Всю неделю, с самого ее возвращения с танцев в субботу вечером, когда управляющий ранчо Херб Эдвардс рассказал ее отцу о стрельбе, они спорили только об одном.

Ей было запрещено ездить в город.

Она отвечала, что это из-за него город теперь стал опасным местом. Это он все начал, из-за своей бессмысленной вражды с Гэром Морроу. И как могла она почитать его, когда он нанял профессионала, чтобы согнать с земли женщину и детей.

— У нее нет никаких прав на это место. Я помогал Джейку его содержать.

— У нее есть все права. Джейк завещал его ей.

— Он был не в своем уме.

Мариса вздохнула.

— Я заезжала к нему незадолго до его смерти, он был в таком же здравом уме, как ты… был. — Она подчеркнула последнее слово и увидела гнев в его глазах.

— Папа, — прошептала она, — не делай этого. Не заливай долину кровью.

— Ты готова оставить безнаказанным убийцу твоей матери и отдать землю, которую я помог обустроить.

— У тебя ссора с мистером Морроу, а не с Уиллоу, — возразила Мариса.

— И с каждым, кто предоставляет ему помощь и сочувствие, и это включает докторишку, которому ты строишь глазки. И не надейся, юная леди, что я допущу это.

Мариса яростно уставилась на него. Хотела бы она, чтобы у нее с Салливэном что-то было, но она боялась, что этого никогда не случится. Он ни разу не назначал ей свидание, никогда не говорил ей больше нескольких приветливых слов. Уже давно она желала большего. В нем была спокойная сила, что невероятно привлекало ее, и она уважала его за то, что он был одним из немногих, не ходивших перед ее отцом на цыпочках.

— Очень возможно, что тебя никто не спросит, — яростно бросила она, давая ему понять, что за этим что-то кроется — чего не было.

— Он помогает этой бабенке, — гневно взревел Алекс.

— И я тоже собираюсь ей помочь, — сказала Мариса. — Она была моей учительницей, и она всегда была ко мне добра, и я собираюсь сделать все, что могу, чтобы ей помочь. Я даже просила этого… твоего бандита, чтобы он уехал.

Алекс недоверчиво уставился на нее.

— Ты что сделала?

Мариса вздернула подбородок.

— Я просила его уехать.

— Ты одна встречалась с ним?

— Да, и он очень грубо себя вел.

Алекс выругался, чего он до сих пор не позволял себе в присутствии дочери.

— Он не…

— Погубил меня? — издевательски спросила Мариса. — А если бы и так, то что? Это ты вызвал его сюда.

— Если он тебя хоть пальцем тронул… — Алекс задыхался, пытаясь подняться с кресла.

— Нет, папа, — быстро ответила она, вдруг испугавшись, — он не трогал меня. Он просто не стал слушать.

Алекс откинулся в кресле.

— Держись от него подальше. Держись подальше от него. Держись подальше от Уиллоу. Держись подальше от доктора Баркли. Держись подальше от города.

— Я не буду жить узницей из-за твоей ненависти.

Она повернулась и взбежала по лестнице, оставив Алекса сидеть, глядя перед собой туда, где она стояла мгновением раньше.

Следующие несколько дней она поступала, как он просил, надеясь, что он изменит свое мнение. Но с каждым прошедшим впустую днем ее одиночество усугублялось, и с каждым днем она все острее и острее чувствовала, что он был не прав, что ненависть и страдание превратили того человека, каким он был раньше, в чужака, которого она не знала и который ей не нравился.

Мариса понятия не имела, почему ее отец обвинял Морроу в смерти матери. Она знала, что мать была убита нарушившими мир индейцами, когда возвращалась с ранчо Морроу. Но ее отец всегда обвинял не индейцев, а Морроу. Она знала также, что ее отец прикован к инвалидному креслу, потому что вызвал Морроу на ссору вскоре после смерти матери. Но она не знала, в чем было дело, а когда спрашивала, он только сжимал губы и отворачивался.

Теперь она впервые в жизни была готова открыто ослушаться его. Он всегда ей много позволял и отказывал в немногом, и его новая жесткая манера вызывала в ней чувство протеста, но и печаль тоже. Он всегда, даже в инвалидном кресле был ее кумиром, и она всегда нуждалась в его одобрении. Он любил ее, и она его очень любила. Она помнила свою мать, остались только размытые впечатления, и она уже не могла отличить, что было действительным, а что — созданным требующим материнского тепла воображением. Большую часть ее жизни отец был единственным родителем, всегда дарившим ей любовь и привязанность.

Но сейчас он был не прав, и она провела множество беспокойных ночей в попытках найти общее между отцом, которого она любила, и мстительным чужаком, готовым с помощью наемного бандита выгнать женщину и детей из их единственного дома.

Мариса видела в Уиллоу Тэйлор женщину, достойную восхищения, ту, на которую она хотела бы походить. В семнадцать лет, когда Уиллоу Тэйлор приехала в город, Мариса была почти дикаркой. Школа, с этой постоянной сменой учителей была вещью очень нерегулярной, и Мариса без энтузиазма встретила новую учительницу. Но в ней почти сразу же появилось что-то притягательное. Она обращалась с Марисой как с личностью, не как с избалованным дитятей, каким, Мариса должна была признать, она зачастую бывала. Мисс Тэйлор развивала у учеников желание учиться, больше знать, стремление применить свои знания. Впервые история стала захватывающе интересной, математика завораживающей, география нужной, классика пленительной. Уиллоу имела обыкновение заканчивать каждый день историей с продолжением на следующий день, и следующий, и ученики стремились пропустить очередной эпизод не более, чем стремились бы пропустить увлекательное празднество.

Для Марисы Уиллоу Тэйлор стала всем тем, чем, считала она, могла быть ее мать. Она еще больше стала восхищаться учительницей, когда та, не обращая внимания на мнение горожан, взяла к себе Чэда, потом Эстеллу. Хотела бы она быть так же твердо в чем-то убеждена.

И теперь она осмелилась. Она решила быть такой же сильной, как Уиллоу Тэйлор.

• Предыдущая
• 41/120
• Следующая