Шотландская наследница - Поттер Патриция - Страница 23

• Предыдущая
• 23/81
• Следующая

Поднявшись к себе, Элизабет надела теплый длинный плащ для верховой езды и направилась к конюшням. Каллум Трапп был уже там и чистил щеткой Шэдоу.

— Поздненько вы сегодня, — заметил он. — Наш парень уже сгорает от нетерпения.

— Приехала новая наследница.

Каллум кашлянул в кулак.

— Плохо дело, — сказал он. — Вам нужно было бы оставаться здесь хозяйкой. Вы одна заботитесь о Калхолме.

— А по мне, пусть лучше тут будет командовать опекун наследницы, чем Хью, — ответила Элизабет.

Не стоило бы так откровенно высказывать свое отношение к Хью, но Каллум был не только тренером, но и другом, ему можно было довериться. В конце концов, Каллум был единственным человеком в Калхолме, с которым она могла поговорить по душам. Даже Джейми относился к лошадям больше как к бизнесу и по большому счету был равнодушен к этим чудесным божьим созданиям.

— Ни мастер Хью, ни этот американец не смогут стать здесь настоящими хозяевами, — заметил Каллум, гладя коня по крутой шее. — Разве они поймут когда-нибудь, что Шэдоу — это сокровище? Что этот конь — надежда и гордость Калхолма. Что только он может сделать Калхолм знаменитым, когда победит всех английских рысаков.

— Видели бы вы, как он научился прыгать через каменные стены, — с гордостью сказала она.

— Но это он делает только, когда вы в седле. Для своей хозяйки он готов на все.

— Джейми тоже любил его.

Каллум пропустил последние слова мимо ушей.

— Я поеду с вами и посмотрю, как он прыгает, — сказал он.

Элизабет отрицательно покачала головой.

— Мистер Мастерс и его… дочь придут сейчас посмотреть на лошадей. Саре Энн очень хочется иметь пони, и я надеялась, что вы поможете нам его найти.

Каллум что-то сердито пробурчал себе под нос, но Элизабет не обратила на это ни малейшего внимания.

Он всегда бурчит. Она спокойно ждала, глядя на Каллума.

Этот маленький, жилистый человек, выглядевший старше своих сорока, беззаветно любил лошадей и не очень-то жаловал людей.

Семьи у Каллума не было, и он никогда ничего не рассказывал о своей жизни — даже Элизабет, как бы она его ни расспрашивала. Понятно было только одно: его единственная любовь и страсть — лошади. Что же касается объектов ненависти, то их у Каллума было более чем достаточно: начиная со всех англичан и кончая шотландскими «набобами», как он звал ничего не смыслящих в лошадях владельцев конюшен и никудышных жокеев. Элизабет не знала, как он относится к американцам, но подозревала, что и они вряд ли пользуются у Каллума уважением.

— Он нужен нам, — попросила Элизабет. — Будьте с ним повежливее.

Каллум поднял на нее глаза — темно-карие, глубокие. Такие глубокие, что прочитать в них что-нибудь было непосильной задачей.

— Но я вовсе не желаю ублажать ни этого дурака, ни вашу новую родственницу.

— Я не думаю, что он дурак, — с легкой усмешкой заметила Элизабет.

— А лошадей он любит? — живо поинтересовался Каллум.

По его тону можно было заключить, что он готов проткнуть американца вилами, если только окажется, что тот не любит лошадей.

— Я полагаю, что он любит животных, — уклончиво ответила Элизабет. — У его девочки есть кошка.

Каллум презрительно сморщил нос.

— Кошка, — фыркнул он, — неподходящая компания для малышки. Что такое кошка? На что она нужна? Известное дело — мышей ловить, больше ни на что!

— А Сара Энн сильно привязана к своей Аннабел, — мягко заметила Элизабет. — Мне кажется, что она очень одинокая девочка.

— Значит, этот американец — жестокая скотина, — с ноткой удовлетворения подытожил Каллум.

— Вы заблуждаетесь.

Возле двери послышался мужской голос, слегка, по-американски, растягивающий гласные, и Элизабет, обернувшись, увидела Бена Мастерса. Сара Энн вошла вместе с ним и принялась рассматривать конюшню, разинув рот от восхищения.

Элизабет покраснела. Ей было неприятно от того, что Мастерс застал ее в тот момент, когда она говорила о нем со своим служащим.

Что касается Каллума, то он тоже замолчал и воинственно выпятил нижнюю челюсть.

— Это Каллум Трапп, — представила Бену своего тренера Элизабет и, обернувшись в другую сторону, представила гостей:

— Каллум, это мистер Мастерс и Сара Энн Гамильтон.

— Сара Энн Гамильтон Мастерс, — поправил ее Бен.

Элизабет мысленно взмолилась, чтобы Каллум сдержался и не натворил глупостей. Слишком многое зависело сейчас от этого американца.

— Я слышал, она хочет пони.

Слава богу! Он сдержался! Элизабет облегченно вздохнула. Правда, ей не очень понравился блеск в глазах Каллума, а еще меньше — подчеркнуто вежливый тон.

Тем временем Сара Энн потянулась к Шэдоу, Элизабет остановила ее:

— Не спеши. Сначала он должен с тобой познакомиться.

Она вынула из кармана кусочек морковки и положила его в ладошку девочки.

Та, совершенно не боясь огромного животного, смело протянула Шэдоу руку. Он осторожно обнюхал ладонь, а затем вежливо взял мягкими губами угощение и аппетитно захрустел морковкой.

— Ему понравилось, — радостно засмеялась Сара Энн.

— Ты ему понравилась, — заметила Элизабет. — Шэдоу берет угощение не у каждого. Он очень разборчив в друзьях.

Она вернулась к прерванному разговору и сказала:

— Итак, это Каллум, наш тренер. Лучший тренер в Шотландии.

Мастерс протянул руку, но Каллум, словно не заметив ее, отвернулся к стойлам. Элизабет чувствовала свою беспомощность и не знала, как загладить неловкость.

Вообще-то, в Шотландии хозяева никогда не подают руки своим слугам и наемным рабочим, но американец мог этого и не знать. У них там свои традиции и привычки. Но получилось, конечно, неловко. Хотя сама Элизабет всегда старалась сохранять дистанцию между собой и прислугой, но Каллум был не такой, как все. Это был особый случай. Сам же тренер, несомненно, заявит потом, что просто не заметил протянутой ему руки.

— Я покажу вам остальных лошадей, — поторопилась разрядить обстановку Элизабет.

Она повела Мастерса вдоль конюшни, показывая стоящих в стойлах лошадей: двенадцать рысаков, троих жеребят и кобылку. Бен слушал ее молча, но во взгляде его читалось одобрение, и Элизабет почувствовала облегчение.

Сара Энн шла рядом, задрав голову и бесконечно ахая от восторга. Один раз она засмеялась — когда жеребенок просунул голову сквозь прутья, чтобы обнюхать ее.

Когда они обошли всю конюшню, Элизабет замерла в тревожном ожидании, что же скажет Мастерс.

— Замечательные животные, — произнес Бен, и это прозвучало как приговор. Элизабет еще раньше заметила, что американец говорит мало, всегда по делу и только то, что думает на самом деле.

— Одни из лучших в Шотландии, — сказала она. — Даже в Англии есть немало желающих купить их.

— Но вы же не собираетесь их продавать?

— Во всяком случае, пока, — ответила Элизабет. — Ведь если Шэдоу выиграет Гранд Националь, их стоимость возрастет как минимум вдвое.

— Гранд Националь?

— Самая знаменитая скачка в мире, — пояснила она. — Ее проводят в Эйнтри, близ Ливерпуля. Здесь, у себя, мы по возможности воспроизводим эту трассу; тридцать барьеров на дистанции в четыре с половиной мили. Шэдоу регулярно побеждает в таких стипльчезах у нас, в Шотландии, но Гранд Националь…

Элизабет и сама услышала благоговейный трепет в своем голосе. Еще бы! Ведь лошади, победившие в Гранд Националь, в один день делали своих хозяев знаменитыми на всю Ирландию и Британию. Но давненько среди них не было коннозаводчиков из Шотландии…

Мастерс немного помолчал и спросил задумчиво:

— Вы полагаете, Шэдоу может выиграть?

— Я уверена в этом, — ответила Элизабет. — А кроме того, один из наших двухлеток подает большие надежды на то, что и он сможет стать чемпионом через три года.

— Через три года?

— Принято считать, что Гранд Националь способна выиграть только пятилетняя лошадь, — объяснила она. — Наш Шэдоу — исключение.

— А у нас в скачках принимают участие и трехлетки.

• Предыдущая
• 23/81
• Следующая