Шотландец в Америке - Поттер Патриция - Страница 9
- Предыдущая
- 9/79
- Следующая
Было еще темно, но он знал, что больше не уснет.
Храп стал оглушительным, а вонь застарелого пота была просто невыносима. Черт, уж лучше встать и поискать Гэйба. Все равно надо подышать свежим воздухом.
Дрю тихонько поднялся с койки и нашел чистую рубашку. У него было при себе три рубашки, и он каждый день охотно их стирал. Предвидя, что в пути такое небольшое удовольствие, как чистая одежда, будет уже недоступно, он пока что решил от него не отказываться, хотя его поддразнивали, называя щеголем, неженкой и другими, менее пристойными словами. Если бы погонщики узнали о его титуле, насмешкам вообще не было бы конца.
Тихо подойдя к срединному проходу, Дрю внимательно оглядел койку Гэйба Льюиса. Ремни и седельные еумки лежали поверх несмятого одеяла. Из этого следовало, что юноша где-то поблизости.
На дворе занималась заря. Чернильная темнота ночи на востоке начала сменяться светло-лиловыми тонами. Дул слабый ветерок — огромное облегчение после духоты барака.
Дрю глубоко вдохнул свежий воздух и зашагал через двор к конюшне. Когда глаза привыкли к темноте, он огляделся, но нигде не увидел ни одной живой души. Дрю тихо, про себя выругался. Керби не считал нужным ставить охрану, даже после недавнего нападения. Шотландец тщетно убеждал его нанять хотя бы сторожа, но на своей земле король скота чувствовал себя в безопасности. Дрю, напротив, полагал, что во всем Техасе его друг не найдет безопасного места, пока не пойман тот, кто платил наемным убийцам.
Дверь конюшни была закрыта, но не заперта на засов снаружи, и Дрю вошел. Почуяв его присутствие, одна из лошадей заржала, другие беспокойно задвигались в стойлах. Неслышно ступая, он прошел мимо них туда, где вчера вечером ставил свою клячу Гэйб Льюис.
Лошадь была на месте и, когда Дрю заглянул в стойло, осторожно отступила в сторону. Он присмотрелся и увидел в углу кучу тряпья. Потом под тряпками что-то зашевелилось, и послышался вздох. Дрю улыбнулся. Стало быть, парнишка не сдался. Впрочем, Дрю и не думал, что он отступит. Возможно, еще до конца перегона Гэйб Льюис выиграет шляпу Флэнигана.
Дрю задумчиво оглядел заморенную клячу. Уж в чем, в чем, в лошадях он разбирался. Пожалуй, ее хозяин прав: у Билли больше сил, чем кажется, и уж, конечно, достанет стойкости. Что ж, и его хозяину стойкости и мужества не занимать.
Выйдя из конюшни так же бесшумно, как вошел, Дрю направился к ограде и прислонился к столбу. Сначала небо посветлело, потом небесная глубина окрасилась в золотисто-розовый цвет. В Шотландии рассветы тоже прекрасны, но таких, как здесь, он не видел. В этой грандиозной стране все было грандиозно, и Дрю подозревал, что ему никогда не надоест эта дикая красота.
При свете дня он увидел, что над домом Кингсли вьется дымок. Стало быть, кухарка Маргарет готовит завтрак. Джед должен сменить ее, только когда начнется перегон. Дрю все стоял, любуясь восходом, пока не позвонили в большой колокол возле дома. Через минуту люди высыпали из барака, останавливаясь лишь затем, чтобы торопливо ополоснуть лицо водой из-под насоса.
Дрю вернулся в конюшню, чтобы разбудить Гэйба, но тот уже стоял рядом с Билли и потягивался. В руке он держал шляпу, и Дрю мельком заметил копну темных кудрей, которые больше подошли бы девушке, чем юноше.
Перехватив его взгляд, парнишка резко тряхнул головой и поспешно нахлобучил свой головной убор. Через мгновение он отвел глаза, но Дрю успел заметить, как настороженность в его взгляде внезапно сменилась яростной, неприкрытой враждебностью.
— Чего пялишься? — грубо спросил мальчишка.
Не обращая внимания на его тон, Дрю подошел к лошади и легонько провел пальцем по крупу. Билли вздрогнул.
— Держись от меня подальше, — буркнул юнец. — Он не любит… — и внезапно замолчал.
— Чего? — поинтересовался Дрю.
Но лицо паренька было уже вновь совершенно спокойным и замкнутым. Дрю был поражен его самообладанием. Такое умение владеть собой редко встречается в столь юном возрасте.
— Он не любит чужестранцев, — сказал Гэйб после некоторой паузы.
— А откуда он знает, что я… чужестранец? — с веселым изумлением спросил Дрю.
— Да по твоему акценту, конечно.
Ответ прозвучал легко, с оттенком превосходства над побежденным противником.
— Так Билли разбирается в акцентах? — сделал удивленные глаза Дрю.
— Он очень умный.
Озорной огонек промелькнул в синих глазах юноши, но миг спустя он снова насупился.
Поразительно! Несмотря на простецкую речь, грубость и невоспитанность, Гэйб Льюис был находчив и остроумен — весьма остроумен — и к тому же немного актер. Может, даже талантливый.
Однако добродушное удивление Дрю быстро сменилось настороженностью. Кто-то преследует Кингсли… а тут появился этот странный паренек. Гэйб Льюис утверждает, что ему шестнадцать лет, сам Дрю дал бы ему только четырнадцать — а в доках Глазго ему случалось видеть мальчиков еще моложе, и они уже слыли опасными ворами и убийцами. У иных были ангельские лики — а ведь они, ни минуты не раздумывая, всего за несколько пенсов могли проломить человеку голову.
Да, подумал Дрю, стоит приглядеть за мастером Льюисом.
— Может быть, снимешь лишнюю одежду? — посоветовал он. — День будет чертовски жаркий.
В ответ мальчишка плотнее запахнулся в свой плащ и подошел к лошади. Весь вид его говорил о том, что он не собирается прислушиваться к советам. Что ж, он еще узнает, почем фунт лиха. Дрю готов поспорить на свое седло, что после полудня парнишка снимет по крайней мере половину своих одежонок.
Предоставив Льюису самому решать свои проблемы, Дрю отправился искать пегого. Будь он проклят, если позволит лошади взять над ним верх!* * * Сидя за громадным письменным столом орехового дерева, Керби проверял, все ли готово к перегону. В сейфе, который должны были везти в главном фургоне с продовольствием, лежали завернутые в клеенку наличные деньги, а также доверенности скотоводов, участвующих в перегоне. Сам Кингсли на случай, если с ним что-нибудь произойдет, оставил в сейфе завещание на имя своего брата Джона.
Закончив дела, он откинулся на спинку кресла, машинально поигрывая пером. В открытые окна кабинета долетали голоса погонщиков, потешающихся над своим товарищем, что-то проигравшим на спор. Чувствовалось, что они бодры и полны сил. Завтра наступает знаменательный день. Они оседлают лошадей и отправятся на перегон, подобного которому еще никогда не было. Черт, он и сам волнуется!
Глядя в окно, Керби нахмурился. Ему хотелось поехать в город попрощаться с Лорой Селлерс, но он считал, что не имеет на это права.
Лора… Даже имя у нее красивое. И голос. Керби мысленно представил ее себе: темные волосы, умные карие глаза, зрелое желанное тело. Он был знаком с овдовевшей портнихой уже пять лет. Ее муж, адвокат, был другом Керби. Год назад он умер, оставил жене очень скромное наследство, на которое едва можно было прожить. Она могла вернуться в восточные штаты, где у нее, по-видимому, жили родственники, но осталась и успешно занялась шитьем дамского платья. Керби вспомнил, как несколько раз бывал у нее в гостях. Под предлогом былой дружбы с ее мужем он мог это сделать, не опасаясь вызвать пересуды. Однако он ни разу никуда не пригласил Лору, хотя знал, что она приняла бы его приглашение. Кингсли был еще не настолько стар или далек от жизни, чтобы не понимать, приятны ли женщине его ухаживания.
Когда он думал о Лоре, его клятва никогда не жениться казалась ему самому слишкой жестокой. Но Керби все еще боялся, что давняя страшная тайна может его погубить, и не хотел, чтобы те, кто ему дорог, пострадали вместе с ним.
По этой причине он вел жизнь одинокую и уединенную. Единственными близкими людьми были брат и племянники, и даже их Керби старался приучить к самостоятельности, что было нелегко. С четырнадцати лет Керби опекал своего младшего брата, которому ко времени смерти родителей исполнилось всего восемь. Керби стал для него и братом, и отцом, и потому, как видно, Джон так и не научился полагаться лишь на себя. Да и его сыновья тоже.
- Предыдущая
- 9/79
- Следующая
