Договор с дьяволом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

Имелись и другие причины. Являясь «отцом» УГСТ, академик полностью зависел и от некоторых своих сотрудников. И первым среди них был Махмуд Мамедов, ведущий конструктор института, кандидат технических наук, разработавший боеголовку торпеды. Направить его в нужное русло, по мнению Нолиной, не представляло особого труда. На то были соображения личного характера.

И наконец, серьезной фигурой в большой игре мог оказаться военпред объединения Иван Григорьевич Козлов. Тоже проблема не очень великая, но требующая для решения определенного времени.

Ничуть не сомневаясь в поразительных способностях своей активной помощницы, Всеволод Мстиславович поручил ей предварительную обработку этих двух сотрудников, решив взять на себя финальную часть, то есть, собственно, переговоры с американцем.

Все его доводы, кстати, насчет чистой коммерции не стоили и выеденного яйца. Самарин прекрасно понимал значение своей работы и ее истинную ценность. Видел и то, что ни бывшая советская власть, ни нынешняя, погрязшая в коррупции и коммерции, никогда не заплатят ему подлинной цены. Но одним почему-то разрешено продавать за границу новейшие технологии и наживать при этом баснословные барыши, а перед другими ставятся всяческие запреты в виде гостайны и прочих фетишей, призванных устрашать и без того не избавившихся от «совковой» вечной боязни предательства интересов Родины обывателей от науки. Самарин к числу последних себя никогда не причислял. Но ведь и новое время, иные отношения – лечили, никуда не денешься! Человек в конце концов живет на большой Земле, а не в узком пространстве, обнесенном государственными границами. Могли же, к примеру, американские атомщики помогать России установить паритет в мире? И мы называем их героями, хотя их деяния, возможно, в сороковые годы и выглядели антипатриотично. Нет, если рассуждать об определенном паритете, тут, несомненно, прав этот Дроуди. И в этом единственная его правота. Что же касается всего остального, то оно стоит денег. И больших. Понимая это обстоятельство, американец и предложил полмиллиона долларов. Наверное, с ним придется обсудить эту сторону общей заинтересованности. Перебарщивать, как говорится, не стоит, но поторговаться нужно...

Это может показаться смешным, но именно Лина первой заметила, что пятьсот тысяч, предложенные американцем, не очень ловко делить на четыре части – имея в виду Мамедова с Козловым. Какие-то не круглые цифры получаются. Так что будет еще о чем поговорить с Дроуди.

Лина вообще, рассуждал Самарин, в последнее время превращается в незаменимую помощницу – во всех смыслах. Понял он и зачем она учинила этот откровенный демарш в Шереметьеве. И сразу оценил, когда увидел в толпе встречающих свою Людмилу. Ее настороженный взгляд, не обнаруживший рядом с мужем его вызывающей спутницы, как-то даже потеплел.

Но Ангелина миновала контроль первой и, выйдя за барьеры, сразу увидела и искренне приветствовала супругу своего шефа. Похоже было, что Людмила даже растерялась. Как это – порознь?

– Просто мы летели в разных классах, – с улыбкой объясняла Лина, не далее часа назад убравшая свою голову с плеча Всеволода Мстиславовича. – Ой, а каких прелестных вещиц он вам накупил! Такая прелесть! Ну, бегите встречайте, а я поеду.

Подозрения всколыхнулись было в душе Людмилы, но она переборола себя и предложила:

– Зачем же вам такси брать? У нас машина, довезем прямо к дому!

– Нет, что вы, какое такси?! – изумилась Нолина и наклонилась к самому уху Людмилы: – Только вам одной и под... секретом, ладно? Меня тут один мой хороший знакомый встречает, а я так соскучилась, понимаете?

Ох и хитра была Ангелина! И настолько доверительна, что Людмила поверила ей. Да, поверила, хотя внутренне и воспротивилась: ну как же это так, вон сколько за границей пробыла, а все заботы и мысли не о муже, а черт знает о чем!.. И тут же новая мысль: выходит, что же, ничего у них с Масиком не было? А как же все разговоры? Что-то не то!

Однако доброжелательность и полнейшая открытость – чуть было не подумала – подруги в какой-то степени успокоили Людмилу. А вышедший муж всего-то и поинтересовался своей помощницей:

– А где она? – и, вполне удовлетворившись объяснением жены, больше к имени Нолиной не возвращался.

Людмила же Николаевна во всей этой ситуации чувствовала себя чрезвычайно неловко. Полная обоснованных подозрений, примчалась она в аэропорт. Следом за ней в Шереметьево-2 прибыли двое сотрудников Дениса Грязнова, знающие, что им предстоит выяснить в ближайшие дни. А вот теперь, после такой спокойной встречи, после искренних – хотелось бы думать! – поцелуев мужа Людмила Николаевна ощущала себя вроде бы обманутой.

Отменить, что ли? Но как? И аванс внесен, и сыщики уже познакомились со своими объектами наблюдения. Остановить их – но тогда как все это объяснить Масику?

Заметив, что жена чем-то мучается, Всеволод спросил о доме и о здоровье детей, выслушал краткий ответ и стал сам рассказывать о своих американских впечатлениях. А Людмила слушала вполуха и размышляла: что делать? Остановилась на том, что слежку можно будет отменить и завтра. Ну пропадет аванс. Зато душа будет спокойна...

Крупный, худощавый Николай Щербак вопросительно посмотрел на тщедушного с виду Филиппа Агеева.

– А чего, есть вопросы? – удивился Филя. – Папашка в объятиях родной супруги, значит, никуда сегодня не денется. A вот куда и с кем наша дамочка путь держит, это вполне может представить профессиональный интерес. Не так?

– Пожалуй, так, – согласился тугодум Коля. – Значит, двигаем за ней. Ты заметил этого, ну, азера?

– Он не азер, а либо дагестанец, либо чечен. И вообще Кавказ на таких русских баб всегда неровно дышал. Ну, поехали?

Николай отправился к «девятке», припаркованной почти у самого выезда из зоны прилета, а юркий Филя устремился за видной издалека высокой и светловолосой женщиной, пудовую сумку которой легко, словно перышко, нес черноголовый стройный парень с лицом кинематографического джигита. Бурки ему и папахи не хватало, а то прямо молодой Зельдин. А вот мадам Ангелину лишь человек с извращенной фантазией мог бы себе представить в роли свинарки...

– Непыльная, говорит, работенка... – бормотал про себя Филя, догоняя заметную парочку и вспоминая напутствие Дениса Андреевича Грязнова. – Ну-ну, дай бог, если на свежем воздухе... Но эти определенно стремятся именно в закрытое для посторонних помещение... Ишь какие мощные когти у нашего орла! Как вцепился в свою добычу!..

«Девятка» цвета мокрого асфальта следовала за зелеными «Жигулями» метрах в ста – ста пятидесяти.

Пока парочка, уже сидя в машине, пережидала, когда проходящие сзади автомобили освободят им дорогу, дадут возможность выехать со стоянки у аэропорта, индифферентно прошвырнувшийся мимо Филипп Агеев успел припечатать к «заднице» «Жигулей» металлическую магнитную блямбочку. И теперь, едучи следом, сыщики, как они гордо себя именовали, имели отличную возможность слушать и даже, если потребуется, записывать разговоры в салоне «Жигулей». Но любопытного ничего не было...

– Ну как долетела?

Голос у спрашивающего был резковатый и чуть гортанный, как у многих кавказцев, постоянно проживающих в Москве. Акцент чувствовался, но речь была правильной, без кавказских загибонов вроде «дэвушка» там или «слюшай». В общем, нормальная речь, и если не видеть говорящего, то, пожалуй, и не сразу поймешь, какой он национальности.

– Нормально...

– Соскучилась?

– Да некогда было...

– Ну уж!.. Только не рассказывай мне, что заседали с утра до позднего вечера. Наверняка и на всякие удовольствия время оставалось? Не так, дорогая?

– Ты будешь сильно удивлен, но все было именно так, как ты думаешь. И заседали, и кое-что успели увидеть. Они, оказывается, перенесли семинар из Филадельфии в Бостон. Так... новые впечатления...

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая