Судьба амазонки - Smith Milla - Страница 2

• Предыдущая
• 2/33
• Следующая

Связать себя узами брака вождь рискнул впервые. Решение пришло сразу, хотя он никогда не испытывал долгих привязанностей. Его родная сестра Элина, навечно прижившаяся при дворе герцога, посоветовала ему расширить владения не при помощи захватнических войн, а более лёгким путём. Теперь ему казалось странным, что он так легко пошёл на эту авантюру, но, поскольку отступать не привык, намерен был довести дело до конца. Цепь последующих событий привела его в дом барона, как самого подходящего трамплина для новых амбиций герцога. Клепп лишь мельком видел свою невесту, но внешность девушки и не волновала его. Будущая жена могла быть лишь маленькой помехой на его пути, легко устранимой, и всё же… Вождь ворочался с бока на бок. В памяти появлялись давно забытые образы некогда любимых женщин. Знатные и не очень, предъявлявшие права на власть или только на его сердце, они рано или поздно исчезали из его жизни. Он каждый раз искренне переживал привычные расставания, но с годами чувства притупились. Или он сам заставил их умолкнуть, чтобы не страдать снова?

Боги дали герцогу только одного сына, да и то незаконнорождённого. Он оберегал малыша как мог, после ранней смерти матери взял к себе в дом, но ребёнок редко видел пропадавшего по государственным надобностям отца. Его воспитанием занимались Элина и разномастные приближённые при немногочисленном дворе. Мальчик подрос, и впервые вождь задумался о его будущем. Сестра-то и подбросила мысль, которая коварным сорняком заполонила ум. Теперь Клепп искренне хотел увеличить свои владения для сына и его будущих отпрысков. Зачем? Он верил, что наследнику уготована более великая участь, и не замечал, что сам Стейн скептически относится к планам отца и надоевшей воспитательницы. Парнишка был свободолюбив, далёк от интриг и обладал трезвым умом. Он не желал большего, чем владел отец, и козни тётки окончательно испортили его отношения с опекуншей. Стейн замечал, что ему навязывают заботу в обмен на его будущее покровительство престарелой приживалки. Мальчуган не желал становиться марионеткой в руках «мачехи». Искренней привязанности между ними не было. К счастью для своей сестры, герцог не обращал особого внимания на придворные игры, и интриганка могла спать спокойно. Вождь был самоуверен. Привык владеть ситуацией и верил, что может одним словом укротить зарвавшуюся родственницу. Напрасно Зигвард не раз предупреждал высокопоставленного друга об опасной лояльности к жаждущей власти женщине. Клепп недооценивал ту роль, которую начала играть в его доме Элина. Он не считал, что слабая половина человечества способна противостоять ему. Герцог знал о коварстве родственницы, но не верил, что сестра способна предать его. Родная ли была рядом душа, Клепп не задумывался. Здесь у герцога наметился серьёзный пробел в жизненном опыте.

Разум вождя был силён, но сердце привычно пустовало. Мудрый при решении проблем окружающих, он заботливо оберегал своё одиночество. За страстными ночами и мимолётными увлечениями, как хвост за кометой, волочился длинный шлейф холодных разочарований и душевной боли. Больше он никого не хотел любить и потому не подпускал близко, не доверял. Может быть, даже мстил за предыдущие сердечные раны тем женщинам, что теперь надеялись остаться рядом. Порочный водоворот закручивал, безразличие становилось привычным. Он не чувствовал жалости к брошенным, не сострадал незаслуженно им отвергнутым. Так откуда сейчас взялся этот червь сомнений, который настойчиво грыз мозг? Клепп ещё и ещё раз прокручивал в уме факты, домыслы, слухи и сплетни, что в изобилии поставляли ему доверенные лица. Стоило ли ради блага государства сыграть с чужой судьбой ещё раз? Теперь и со своей тоже. Как устал он от слова «надо»! Своим поступком он сотрёт надежды наивной, но смелой девушки на любовь и счастливую семейную жизнь. Уничтожит собственные, загнанные в потаённые уголки сердца мечты о домашнем очаге, к которому хочется вернуться из дальних странствий, ради которого стоило бы выживать среди интриг и бед и побеждать в войнах. Неужели он так и не найдёт близкой по духу женщины, которая просила бы за него богов, призывая удачу? Оглядываясь на пройденный путь, он видел лишь пепелище от своей беспощадно сожжённой надежды. Верх дерзости: пригласив в свидетели богов, предать любовь. Земной вождь не решался бросить вызов небесам. Высшей власти он побаивался, с молоком матери впитав древнюю веру. Неожиданно Клепп пожалел себя, но быстро отогнал опасную слабость прочь и, предоставив верхним сферам самим разрешить вопрос добра и зла, незаметно задремал. По навесу над головой убаюкивающе зашелестел нежный весенний дождик. Герцог повернулся на бок и, скрестив руки на груди, как делал это и в детстве, забыл о завтрашнем дне. Сон пришёл как спасение, тёплый, подбитый мехом плащ согревал, а ночной, чуть сладкий от запаха первых цветов прохладный воздух делал дыхание глубоким и безмятежным.

Сидевшие у огня воины тихо переговаривались. Они никогда не сомневались в правильности решений вождя. А герцог мог не сомневаться в их преданности. Сейчас долг дружинников – беречь его покой, однако приближающийся издалека топот копыт нарушил неторопливую беседу у костра. Люди притихли, прислушиваясь. В ночной тиши звоном отдавался каждый удар, но всадники, видимо, избегали встречи с людьми и держали свой путь в стороне от наезженной тропы. Один из дежуривших у огня встал и, слегка прищурившись, пытался проникнуть взглядом в кромешную тьму. Луна в этот миг спрятала своё круглое лицо за непроницаемой завесой облаков и не спешила помогать охранникам.

– Не вижу, – ругнулся поднявшийся страж. – Ничего не вижу!

Это был молодой воин – совсем юноша, чьи правильные черты освещало трепетное пламя костра. Он был смугл и статен. Чёрные густые волосы непослушными прядями падали на плечи. Они были перетянуты вокруг головы кожаным ремешком, чтобы не мешали смотреть на мир выразительным, окаймлённым густыми ресницами карим глазам. Одежда была лишена вычурных деталей, но выглядела добротной. Скромная на вид, она отлично сидела на нём, подчёркивая хорошо сложенную атлетическую фигуру владельца. Укороченные рукава кожаной накидки открывали мускулистые руки.

Из темноты неожиданно появился Зигвард, он шагнул в круг света костра и по-хозяйски поинтересовался у часовых:

– Слышите?

– Да, но не видно ж ничего… – зевая, протянул сидевший у огня белобрысый парень, многослойная одежда которого еле-еле скрывала худобу хозяина. – И мимо он едет.

– Может, лошадей украли у кого… Зачем ночью рисковать, скакать сломя голову? – предположил черноволосый. – Местный народец нищий, а если места знакомы, так с закрытыми глазами можно проехать.

Зигвард прислушался:

– Нет, это не рабочие лошадки. Как летят! – восторженно присвистнул он. – А наездник-то один.

– Тебе виднее, – сказал белобрысый. – Ты лучше всех нас в конях разбираешься.

– Ну не всех, – завистливо покосился верный помощник герцога на кареглазого воина, но тот пропустил ехидное замечание мимо ушей. В юном воине уже разгорался охотничий азарт.

– Догнать надо. Разобраться. Чувствую, что неспроста он тут скачет ночью.

– А может, наёмник от местного барона сбежал? Говорят, им тут не платят, так они и уходят. Задаром кто же служить будет? – вмешался в разговор один из воинов, до сих пор молчавших.

– Тем более надо догнать, – заключил Зигвард. – Приедем с «подарком». Правда, и нам люди нужны. Воинскому ремеслу он, наверное, обучен. Хотя нет… Переманивать людей барона сейчас не будем. Пока велено дружить.

Все замолчали. Стук копыт был уже чуть слышен, но начальник стражи отчего-то колебался. Наконец он принял решение:

– Давай за ним, Исам, – приказал он черноволосому. – Только ты со своей Бабочкой можешь догнать. Выясни, кто, зачем и куда. Сам, впрочем, знаешь. Только не убивай просто так, отпусти доброго человека восвояси, боги тебе зачтут.

– «Добрые» в такую пору спят, – юноша решительно направился к лошадям, привязанным к одиноко стоящему дереву.

• Предыдущая
• 2/33
• Следующая