Выбери любимый жанр

Первый поход - Посняков Андрей - Страница 47


Изменить размер шрифта:

47

Теодульф внимательно оглядел зал. Рыбаки в углу. Напротив – двое кэрлов, давно уже сидят, видно, обмывают покупку коровы. Ага, к ним уже присматриваются из своего угла шулеры. Выжидают, когда можно будет предложить метнуть кости. Выждут. Эти – выждут. И простофили кэрлы выйдут из корчмы и без коровы, и без денег. Это уж точно, можно не сомневаться, тем более с такими мастерами своего дела, как Ульва, который, несмотря на молодость… Ульва! Так ведь он вполне посвящен во все Гитины дела, хотя, конечно, девчонка и держит его на расстоянии, что и понятно – целее денежки будут. Но тут, видно, больше рассчитывать не на кого.

– Эй, господин Ульва. – Теодульф приветственно помахал рукой и показал глазами на внутренние покои. Понятливый Ульва не заставил себя долго упрашивать, кивнул собеседникам, прошел мимо кэрлов, слегка зацепив их привычным оценивающим взглядом, и, оглянувшись, скрылся в каморке Теодульфа. – Знаешь йоркскую дорогу? – без обиняков спросил его корчмарь.

Ульва кивнул.

– Там через две мили дубовая роща, затем – вдоль реки, потом направо, через луг, и сразу за холмом – заброшенная вилла. Там наши пленники, не знал?

Ульва громко поцокал языком, всем своим видом выказывая некое удивление, дескать, надо же!

– Поедешь сейчас с одним монахом, – продолжал Теодульф. – Там на вилле Ворон за старшего, ну, ты его должен знать. Вот записка… Пусть отдадут монаху ярла. Он уже заплатил, так что ты зря к нему не подкатывай, хе-хе. Все понял?

– А деньги? – поднял наглые глаза шулер.

– Какие деньги? – возмутился корчмарь. – Ты ведь и так в доле.

– Так ведь еще не получал.

– Получишь, как вернешься.

Увидев монаха, Ульва выругался про себя самой гнуснейшей бранью. Еще бы… Этот черноглазый черт, похоже, убьет сейчас одной стрелой двух куропаток сразу. И с Вороном встретится, и пленного ярла получит. Интересно, зачем ему пленник? А еще интереснее, что он, Ульва, ничегошеньки за это не поимеет, ну, может, лишь самую малость.

– Получишь за все свои труды две золотые монеты, – обернувшись, сверкнул глазами монах. Ох, не монашеские были у него глаза, скорее дьявольские! И странную власть имел монах над Ульвой, ведь сколько раз мог бы уже и уйти от него шулер, да вот не уходил, словно бы держала его какая-то неведомая колдовская сила. А вернее всего, просто хотелось выдоить из этого странного монаха хоть сколько-нибудь серебришка, тем более что и дела, которыми тот активно интересовался, оказались насквозь знакомыми. Грех было не воспользоваться, только вот не мог бы наверняка сейчас сказать Ульва, что изо всего этого лично для него выйдет.

Заброшенная вилла встретила их тем, чем и положено заброшенной вилле: заросшим садом, запустением и гнетущей тишиной. Даже вроде бы птицы не пели. Ульва громко покричал у ворот, поозирался с таким видом, будто был здесь впервые. Никто на крик его не явился. Ни Немой, ни Худышка, ни сам Альстан Ворон. Интересные дела-а… Ловко перемахнув через просевшую ограду, Ульва отпер засов и распахнул ворота перед монахом – тот был один, не взял с собой воинов, как посоветовал ему Теодульф. Да с таким-то взглядом – куда ему воины? Ульва явственно ощущал исходящий от паломника запах страха, не простого страха даже, а какого-то запредельного потустороннего ужаса. Все это сильно действовало на нервы. Как и окружающая обстановка.

Через совсем небольшое количество времени выяснилось, что на вилле никого нет, узилище-эргастул тоже пусто, и лишь открытая дверь поскрипывала себе печально, раскачиваясь под редким дуновением ветра.

Ульва озадаченно поскреб затылок. Однако, дела становились все интереснее. Интересно, куда ж они все подевались? Ведь, если верить словам Теодульфа Лохматого, настоятельница обители святой Агаты получила вчера вечером отрубленную руку этой девицы, Магн, с Гитиным приметным перстнем, надетым на безымянный палец. Мол, неизвестные злодеи, возмущенные до глубины души несусветной жадностью Седрика, отрубили несчастной девушке Гите руку, а завтра, может статься, отрубят и голову. Вообще, на взгляд Ульвы, не так уж и плохо было придумано. Зная упрямую настойчивость матушки настоятельницы, можно было предположить, что у Седрика она объявилась уже с самого утра. Еще бы – монастырю Гита была еще нужнее, чем самому купцу, ведь он давал за ней весьма существенное вспомоществование на помин души в будущем. Значит, к обеду – ну, пускай даже к вечеру – Седрик, с помощью матушки аббатисы и отрубленной руки, вполне дошел до нужной кондиции. Должен бы дойти, правда, Седрик тоже был упрямцем известным… А не его ли люди приложили руку к тому, что здесь происходит? Прознали каким-то образом про виллу, проследили, подумали – ага, вот там-то гнусные негодяи и держат бедняжку Гиту. И налетели, сорвавшись сразу после обедни, – чего тут скакать-то? Утащили пленников, а убитых и раненых забрали с собой. Этак, если они про Гиту расколются, совсем неважнецкий расклад выйдет, с любой стороны. Да и этот черт… Ульва покосился на монаха… Вряд ли теперь заплатит, что обещал.

А тот ходил кругами по заросшему саду, и под порывами налетевшего ветра черная ряса его трепетала, словно крылья ворона. И чего он тут ходит?

– Здесь пахнет кровью! – остановившись у дальней ограды, около заросшего ряской пруда, тихо изрек монах. Затем обернулся к Ульве: – Полезай в пруд. Пошарь там.

Шулер хотел было отказаться, сказав что-нибудь дерзкое, да натолкнулся на волчий взгляд монаха. Такой и убьет, недорого возьмет.

– Вот тебе, чтоб вода не казалась холодной. – Усмехнувшись, монах швырнул Ульве сверкающую золотую монету.

Поймав деньгу на лету, парень быстро попробовал ее на зуб и резко повеселел. Ради такого дела, пожалуй, стоило сюда ехать даже с этим дурацким паломником, с виду добрым, но изнутри больше похожим на черта.

Не снимая башмаков – мало ли, что там, на дне, – он медленно вошел в воду. И чуть было не споткнулся обо что-то, валяющееся у самого берега. Нагнувшись, потрогал… Что-то мягкое. Потянул на себя… И сел прямо в воду от страха, вытянув из-под ряски кровоточащий обрубок руки! Значит, эту девчонку, Магн, они кинули в пруд…

– Тащи на берег, посмотрим, – азартно потер руки монах.

Не чувствуя холода, Ульва с трудом поднялся на ноги и, поднатужившись, вытащил на берег мертвое тело. Это не было телом Магн! Ребенок. Пацан с отрубленной кистью руки. Ха, да это ведь Эд, служка из корчмы Теодульфа! Интересные заворачиваются дела!

– Да, их держали именно тут, – осмотрев темницу, задумчиво произнес монах. – А затем, похоже, они как-то ухитрились сбежать… Или охранники их отпустили сами и теперь действуют заодно, вытягивая из купца серебро. Похоже, что так… – Он мрачно взглянул на труп. – А ведь все это случилось недавно. Быть может, даже еще вчера… Так! – Паломник резко подступил к Ульве, с такой быстротой, что шулер попятился, снова рискуя угодить в пруд.

– А ну-ка, припомни, где они могут скрыться? – деловито поинтересовался он.

Ульва кивнул… И тут же получил еще одну золотую монету. Вероятно, чтоб лучше думалось.

Не очень-то скрывая радость, шулер задумчиво потер виски:

– Да много где… Это еще зависит от того, кто эти «они». Если они все-таки сговорились – один расклад, если нет – другой.

Он присел на корточки, отодвинул опавшие на землю листья. Монах бесшумно опустился рядом.

– Допустим, это вилла. – Ульва положил рядом с собой небольшой серый камень. – Здесь, где красные листья, рощица, а за нею деревня. За деревней, милях в десяти, женский монастырь. Ну, тот, святой Агаты. Здесь река, здесь еще одна деревня, тут – башня глафорда Адальреда и усадьба его тут же… там пристань…

– А здесь что, южнее?

– Лес. До самой реки Трент. Все леса да болотины. Там же где-то, говорят, есть старое капище – поставленные друг на друга огромные каменюки. Опять-таки точно не скажу, есть ли оно, нет ли. Сам я не видел. Но места глухие, безлюдные. Думаю, вряд ли они туда пошли. Народу там никакого, проезжие редко – все больше по реке, – откуда ж пожива? Нет, если это компания Ворона, не пойдут они туда ни за что.

47
Перейти на страницу:
Мир литературы