Таинственная незнакомка - Портер Маргарет Эванс - Страница 40

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая

Направленная вперед мощным гребком Дэра, шлюпка дернулась, фонари закачались, подсвечники накренились, и капли воска разлетелись по сторонам. Опасаясь за свои оборки, Ориана приподняла юбку.

– Мадам Сент-Олбанс, вы меня дразните.

– Не могу же я испортить свое новое платье, – сказала в свое оправдание Ориана, воздержавшись, однако, от замечания, что сам он сбросил сюртук и что ворот его рубашки распахнут. Она протянула Дэру бокал. – Здесь еще осталось шампанское.

Дэр высвободил руку, отложив весло, и ваял у нее бокал. Допив вино, сказал:

– Если бы у нас были с собой перо и бумага, мы могли бы написать записку, сунуть ее в бутылку и пустить по воде.

Пошарив во внутреннем кармане плаща, Ориана ответила:

– У меня есть огрызок карандаша и программа представления, правда, сильно измятая.

В вечернем сумраке сверкнули в улыбке зубы Дэра.

– Если вы сами напишете послание, его будет невозможно прочитать.

В отместку за эту шутку Ориана опустила руку за борт и брызнула на Дэра водой. Вода попала ему на лицо и шею, намочила рубашку.

– Сделайте так еще разок, – со смехом попросил Дэр, и Ориана неожиданно для себя вздрогнула, предвкушая иные радости, которые хотела бы ему доставить.

Дэр вернул ей бокал, Ориана передала ему карандаш и смятую бумажку. Опустив локти на колени, она сидела и смотрела, как он пишет. Он передал ей сочиненное им послание, и Ориана поднесла его к свету, чтобы прочесть.

«Ориана и Дэр соединились по взаимному обету веры и надежды в субботу 6 июля 1799 года».

– Давайте вложим в бутылку по какому-нибудь личному предмету, – предложил Дэр, отцепил свою галстучную булавку и просунул в горлышко бутылки, булавка упала с легким звоном.

Потом он свернул записку трубочкой и тоже протолкнул ее в бутылку.

Ориана не могла расстаться ни с брошью – памятью об отце, ни с изумрудной сережкой – эти серьги носила ее мать. Колец у нее на пальцах не было. Тогда Дэр предложил ей пожертвовать одним из шелковых цветков, которыми была украшена ее прическа. Так они и сделали.

Чтобы получше запечатать бутылку, пробку от нее сначала опустили в растопленный воск.

– Ну что, бросаем?

Дэр взялся было за горлышко бутылки, но, спохватившись, сказал:

– Давайте вместе.

И, прижав своей рукой к горлышку пальцы Орианы, склонился вместе с ней над водой. Они осторожно опустили бутылку в реку.

– Надеюсь, ее выбросит на берег не у самого Лондона, – сказала Ориана, глядя, как бутылка пляшет на волнах. – Ведь мое сценическое имя обозначено в программе.

– А мое выгравировано на булавке, – добавил Дэр и взял весло. – Я еще смогу выудить бутылку из воды.

– Нет, – возразила Ориана. – Пусть уплывает.

Как и бутылка, они тоже уплывали в неизвестное. Судьбы их соединились. Надолго ли – как знать!

Увлекаемая упряжкой свежих лошадей, почтовая карета неслась по знакомой дороге. Четыре раза в год Ориана следовала этим путем из Лондона в Ньюмаркет и знала каждую встречную деревню, каждое фермерское хозяйство и каждый большой дом. Дэр, на плече у которого покоилась сейчас голова Орианы, видел все это впервые.

Они уже миновали ту гостиницу у почтовой станции, в которой Ориана обычно останавливалась по дороге в Суффолк. На этот раз она предпочла остановиться в Саф-фрон-Уолдене, более оживленном и многолюдном городке, расположенном на некотором расстоянии от дорожной заставы. Там было меньше шансов столкнуться с кем-нибудь из знакомых спортсменов, тем более что к этому времени большинство из них уже находились в Ньюмаркете.

В начале поездки, остерегаясь присутствия лондонских форейторов, Ориана и Дэр довольствовались тем, что, сидя в закрытой карете, держались за руки. После первой замены лошадей и сопровождающих позволили себе обниматься и целоваться. На третьем перегоне Ориана задремала в объятиях Дэра и продолжала дремать. Она нуждалась в отдыхе, так как почти не спала в ночь перед отъездом, обуреваемая тревожными мыслями и чувствами, причем грядущий вечер не обещал отдохновения.

Эту ночь они с Дэром проведут в одной комнате – и в одной постели.

Чтобы как-то отвлечься от размышлений об этой волнующей, но тем не менее действующей на нервы перспективе, Ориана заговорила с Дэром:

– Лошадь кузена Берфорда бежит завтра. Ей прочат хорошее будущее, и мы надеемся, что так оно и будет. – Помолчав, она добавила: – Большинство жилых помещений в городе наверняка уже занято.

– Где бы ты ни остановилась, меня это устраивает.

– Коттедж-Гуинн слишком мал, чтобы ты мог там устроиться, но моя квартирная хозяйка договорится о помещении для тебя где-нибудь в окрестностях.

Дэр с улыбкой наклонился к ней.

– Надеюсь, мне хватит денег, чтобы оплатить жилье и питание. Ведь в этой поездке я беру расходы на себя, не так ли?

– Это зависит от того, сколько ставок ты сделаешь и повезет ли тебе.

– Я и не думал делать ставки. Даже не знаю, как это делается.

– Очень просто. Ты обращаешься туда, где принимают ставки, тебе дают отпечатанную программу состязаний, в которой указаны имена лошадей и их шансы.

– Это мне не поможет.

– Я дам тебе совет. Я знаю всех владельцев лошадей и их жокеев, знаю и возможности лошадей. А Берфорд знает даже больше, чем я.

– Будет ли на скачках герцог Сент-Олбанс? Ориана покачала головой.

– В настоящее время он занят главным образом восстановлением Хэнуорта.

– А лорд Раштон?

– Он не может покинуть палату лордов до конца сессии, к тому же скачки его мало интересуют. Иногда он принимает участие в охоте на лис и стреляет дичь в своем поместье. Осенью он каждую неделю присылает мне свои трофеи корзинами. Энни ощипывает птиц, а Луи готовит из них великолепные блюда. – Ориана выпрямилась на сиденье. – Скоро приедем.

– Будем надеяться, что нам удастся получить хорошую спальню.

Внезапный приступ робости не позволил Ориане ответить. Она отвернулась, чтобы Дэр не заметил, как сильно она покраснела.

Долгие годы Ориана избегала близости с мужчинами. Бегство, как это называл Дэр, превратилось в скверную привычку, усвоенную ею за время воздержания. Но в глубине души Ориана лелеяла робкую надежду на то, что встретит человека, который вернет к жизни ее чувственность и будет при этом относиться к ней с уважением.

– Раз уж мы хотим сохранить тайну, – снова заговорил Дэр, – нам следует как можно скорее занять нашу комнату.

Одним из замечательных свойств Дэра было умение развеивать мрачные сомнения Орианы несколькими словами. Они условились, что утром покинут комнату порознь и отправятся в разных экипажах каждый на свою наемную квартиру в Ньюмаркете, всю неделю они станут держаться как случайные знакомые. После скачек Ориана проследует в Бери-Сент-Эдмондс, где даст концерт в апартаментах местной ассамблеи, а Дэр присоединится к ней потом в гостинице «Ангел». Если повезет, прежде чем вернуться в город, они проведут вместе несколько ночей.

Немного погодя карета остановилась у белого здания явно средневековой постройки. Его островерхая крыша прикрывала собой готический портал. Примыкающее здание в том же стиле было декорировано замечательными барельефами.

Ориана, опустив голову, удалилась в темный угол вестибюля, в то время как Дэр договаривался с хозяином гостиницы. Через несколько минут новые постояльцы уже поднимались по узкой лестнице на верхний этаж. Сердце у Орианы билось часто-часто, пальцы изо всех сил сжимали ручку деревянного футляра мандолины...

Предоставленная им комната была не слишком большой, но очень чистой. Мальчик-слуга поставил чемоданы на пол и удалился, явно потрясенный до глубины души размером чаевых, которые получил от Дэра.

Все еще нервничая, Ориана осторожно положила мандолину. Отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха, она распахнула окно.

– Чувствуй себя как дома, – произнес Дэр. – Я скоро вернусь.

И прежде чем Ориана успела ответить, он скрылся за дверью, и шаги его постепенно замерли в отдалении.

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая