Дерзкий поцелуй - Портер Маргарет Эванс - Страница 58

• Предыдущая
• 58/63
• Следующая

– Я сделаю все, что смогу. – Адвокат поклонился герцогу и Фрэнсис Рэдсток и вышел.

– Я еду за Лавинией, – объявил Гаррик.

– Что? – взорвался его брат.

– Почему? – спросила кузина.

– Потому что она в беде, и я ей нужен.

– Гарри, ты трезв? – осведомилась Фрэнсис.

– Трезв как судья. Ньюболд не поехал с ней, ведь так?

– Нет. Она расторгла помолвку.

– Хорошая девочка, – заметил он вполголоса.

– Гарри, ты не можешь помчаться за этой девчонкой, – твердо произнес Эдвард. – А как же скачки в Эпсоме? И в Ньюмаркете?

– Ты не беспокоился о том, что я пропущу скачки в Эпсоме и Ньюмаркете, когда приказал мне уехать на континент, разве не так? Когда я бросил Серену Холси, ты избавился от меня – ради собственного спокойствия. Теперь, когда я еду по своей воле, ты требуешь, чтобы я остался. Прости, но я не могу. Я потерял мать, и я знаю, как несчастна и напугана сейчас Лавиния.

– Гарри, – вставила Фрэнсис, – она сказала, что не может выйти замуж за Уильяма из-за тебя. Ты тоже ее любишь?

– Больше жизни, больше чести – и больше моей семьи.

– И все это время ты позволял мне думать, что ты ненавидишь ее? Лучше бы ты не обманывал меня.

Он увидел боль в глазах кузины, и это задело его за живое.

– Да, так было бы лучше. Я желал Лавинию с того дня, как впервые встретил ее, а в Лэнгтри я узнал, что она испытывает те же чувства ко мне. Но тогда ты уже толкала ее в объятия Ньюболда, а затем Эдвард намекнул, что я должен жениться на Кэролайн Роджерс. Поэтому Лавиния и я собирались сбежать, но нам помешал этот проклятый Уэбб. Когда я узнал, что ее отец сидит в тюрьме, я нагрубил ей, и, прежде чем я успел с ней помириться, она уехала из Лондона. Вернувшись, она приняла предложение Ньюболда. Я был расстроен и рассержен – почти все время пил и ругал ее на чем свет стоит. Я мало сделал для того, чтобы продемонстрировать свои достоинства, – признал он. – Она гораздо лучше знает о моих недостатках. Неудивительно, что она предпочла богатство такому бродяге, как я. – Он криво усмехнулся. – Теперь у нее будет и то и другое.

– Сколько ты выиграл? – спросил Эдвард, протягивая ему какие-то бумаги. – Все утро люди приносят сюда банковские чеки.

– Двадцать шесть тысяч.

Фрэнсис прижала руку к горлу:

– О, Гарри!

Гаррик взглянул на часы.

– У меня нет времени рассказывать эту историю. Я не смогу догнать Лавинию, даже если отправлюсь на самой быстрой почтовой карете. Из какого порта она отплывает?

– Из Уайтхейвена, – сказала его кузина. – Она надеялась успеть в понедельник на корабль.

Он взял ее за руку и поцеловал в напудренную щеку.

– Я прощен, Франческа?

– Твое счастье – вот что важнее всего.

– Не мое – Лавинии, – поправил он кузину. – Карло будет сопровождать меня только на первом этапе; потом я отошлю его в Суффолк. Дядя Барди знает все, вот почему он отдал мне бриллиантовое ожерелье тети Анны – он хотел, чтобы оно было у невесты. Где же лицензия? Мне нельзя ее забыть. – Его карманы оттопыривались от выигрышей. Наконец он нашел бумагу, основательно измятую.

– Гарри, – торопливо заговорила Фрэнсис, – Лавиния оставила здесь свой брачный наряд. Возьми его с собой, это будет мой подарок – так ты сэкономишь, тебе не придется заказывать все заново.

– Я могу себе это позволить. – Он повернулся к брату: – Пошли мне отчет из Эпсома. Но если кто-то захочет купить моих лошадей, скажи, что я решил их не продавать.

Черт, как здорово быть богатым!

Штиль вынудил Лавинию провести ночь, в оживленном Уайтхейвене. Она сняла комнату в гостинице «Глобус». Путешествие было трудным и утомительным, потому что на каждой остановке кучер давал пассажирам всего полчаса на то, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Наконец она смогла найти свободное время, чтобы пришить оборку на нижней юбке, которую порвала где-то между Литчфилдом и Ливерпулем.

– Миледи, – позвал ее хозяин гостиницы, – к вам посетитель.

Курьер из замка? Она встала, готовясь к худшему, и тут дверь распахнулась.

– Гаррик! – Она не могла сказать больше ничего, потому что он обнял ее так крепко, что чуть не выдавил весь воздух из ее легких.

– Любимая, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. – Я даже не мечтал найти тебя здесь.

– Корабль не смог отплыть. – Она погладила его плечи, грудь. – Я не ожидала, что ты последуешь за мной.

– Разве я мог поступить иначе, услышав новости о твоей сестре? Я так волновался...

– Никто здесь, в городе, не слышал о... о потерях в замке Кэшин, – произнесла она. – Рыбацкие и торговые суда постоянно ходят в Дуглас и Рэмзи, так что если бы случилось что-то ужасное, об этом стало бы известно, а потому я не теряю надежды.

Он коснулся ее щеки.

– Твой синяк проходит. Но ты выглядишь изможденной.

– И ты тоже.

Его глаза были темнее ночи и волосы давно не чесанные.

– Не могу вспомнить, когда я в последний раз спал в постели, – признался он. – Не в ту ночь, когда ты уехала из Лондона, и не после.

– Тебе нужно поесть.

– И помыться.

Пока Гаррик ел, он рассказал ей то, что узнал о суде над Дэниелом Уэббом.

– Его должны были повесить за все преступления, которые он совершил, но суд отнесся к нему снисходительно и подарил ему жизнь. Он останется в тюрьме, пока его не отправят в Новый Южный Уэльс.

Горничная принесла небольшую ванну и затем бегала взад-вперед с ведрами горячей воды, чтобы ее наполнить. Житель Мэна из Пила, сказала она, только что зашел в пивную. Лавиния бросилась вниз, чтобы найти его и узнать последние новости. Она вернулась в тот момент, когда Гаррик выходил из ванны, и протянула ему полотенце.

– Находиться в обществе обнаженного мужчины – разве тебя не волнует, что подумает горничная? Эти люди, должно быть, неплохо знают тебя.

– Да, но они не будут шантажировать меня, как Уэбб. Кроме того, ничто не может повредить моей репутации больше, чем участие в уголовном деле и расторжение помолвки с лордом Ньюболдом. Я никогда не смогу показаться в Лондоне.

– Возможно, не в этом году, – протянул он. – Но со временем свежие скандалы становятся старыми и неинтересными. Прежде чем покинуть город, я совершил нечто, что превзошло все твои подвиги, поэтому сейчас лондонцы говорят обо мне.

– Что же это такое? – спросила она подозрительно.

Он покачал головой:

– Я слишком устал, чтобы рассказывать тебе сейчас – или делать что-то другое. Идем в постель, любимая.

Лавиния с удовольствием сбросила одежду и юркнула под одеяло.

Лавинию разбудили крики чаек, и сначала она подумала, что вернулась домой. Но, повернув голову, она увидела Гаррика.

– Ты здесь, прошептала она сонно, прижавшись к широкой груди и поглаживая его по бедру, по гладкой тугой коже.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, дорогая, мне придется показать тебе, почему я гнался за тобой через всю Англию. – Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Что ты делаешь со мной?.. Я чувствую... – Он резко вздохнул. – Черт, где ты была раньше?

– Сейчас я здесь, и это все, что имеет значение, – ответила она, прижимаясь к нему.

Он крепко поцеловал ее. Их жаждущие тела слились. Он разбудил в ней желание, доведя до экстаза, а потом входил в нее, все снова и снова.

Она смотрела в его глаза; ее губы раскрылись. Она не в силах была выразить все, что чувствовала, хотела и на что надеялась. Затем страсть захлестнула ее, и ее восторженный крик разнесся по их спальне.

Ее успокаивали эти резкие переходы от отчаяния до наслаждения и экстаза. Его любовь помогала ей справиться с тревогами. Его любовь залечивала раны, полученные ею в эти последние, бурные дни в Лондоне. И даже отодвинула куда-то далеко ее страхи о будущем.

Он прижал ее к себе.

– Я вынесу все, что бы ни произошло, – поклялась она. – Пусть случится то, что должно случиться.

• Предыдущая
• 58/63
• Следующая