Дерзкий поцелуй - Портер Маргарет Эванс - Страница 36

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая

– Боже, помоги нам, – пробормотал один из носильщиков, почесав щеку. – Уж эти мне сумасшедшие дворяне! Мы только собьем себе ноги.

– Я вознагражу вас, не беспокойтесь. – Гаррик залез в носилки. Окна были грязные и засаленные, но он все-таки разглядел экипаж Лавинии.

Его носильщики, правильно рассудив, что скорость важнее удобства, побежали по Суоллоу-стрит в направлении Уайт-холла. Проезжая по Парламент-стрит, он полюбовался высокими башнями Вестминстерского аббатства, пока носильщики не сделали резкий поворот. Они перенесли его по Вестминстерскому мосту в Саутуорк, район трущоб, тюрем, сумасшедших домов, больниц и кладбищ. Над пивоварнями и винокуренными заводами предместья поднимались зловонные пары.

Гаррик предположил, что Лавиния направляется в Сент-Сейвор, крупнейшие доки Лондона. На перекрестке, где дорога от Вестминстерского моста сливалась с четырьмя другими дорогами, ее экипаж неожиданно свернул на Боро-роуд – оказалось, что ее целью был «Джорджинн», конечная станция карет, приезжающих из порта на юге Англии.

Лошадь, покрытая шрамами от ударов кнута, остановилась, и экипаж подъехал к стенам тюрьмы, увенчанным шипами. Лавиния вышла и обменялась несколькими словами с кучером – скорее всего она просила его подождать.

Гаррик постучал кулаком по крыше портшеза. Его носильщики поставили на землю носилки с резким грохотом.

– Немногие торопятся сюда попасть, – проворчал носильщик, бежавший впереди.

– Тут у нас мало клиентов, в этой части Лондона, – заныл другой.

Гаррик заплатил двойную цену и поспешил за Лавинией. Он решил, что она ищет этого парня, Уэбба, – он, очевидно, принадлежал к имевшему дурную славу сообществу, под названием «тюремные адвокаты», чьи клиенты были заключены в тюрьму за долги и другие мелкие преступления.

В тюрьме его встретил полный, краснолицый человек.

– Ваше лицо мне незнакомо, сэр. Что у вас за дело?

– Где мне найти поверенного Уэбба?

– Он приходил и уже ушел. Уладил дела с клерком, чтобы его пташку выпустили из клетки – ту, которую мы зовем Граф Королевского суда.

Страшная догадка заставила Гаррика спросить:

– Как его имя?

– Джон Кэшин. Живет в Стейт-Хаусе, как настоящий лорд, и одевается почти так же богато, как и вы. Сюда только что вошла его дочь. Вы можете осмотреться здесь, сэр, но уходите, когда зазвонит колокол для посетителей.

У Гаррика закружилась голова от этого открытия. Он прошел в маленький тюремный дворик, окруженный жилыми постройками и конторами. Лавиния, выделяющаяся на унылом фоне серых зданий красно-коричневым платьем, торопливо шла ко вторым воротам.

– Лавиния! – крикнул он.

Она повернулась, и он увидел гнев и удивление, отразившиеся на ее лице.

– О, Гаррик, зачем ты пришел? – простонала она.

– Чтобы увидеть графа Баллакрейна – усмехнулся он. – Очевидно, твой отец пересек не Ла-Манш, а Темзу. – Ярость бушевала в нем, и спокойствие давалось ему с трудом. – Лавиния, ответь, почему ты не сказала мне об этом?

Его громкий голос привлек внимание тощего остроносого человека, притаившегося у бочки с дождевой водой.

– Добрый сэр, – заныл он, – вы не должны грозить нашей мисс Кэшин.

Гаррик посоветовал незваному советчику не лезть не в свое дело.

Жирные, ловкие пальцы незнакомца сомкнулись на запястье Лавинии.

– Пришла забрать своего папу, моя милая? Я провожу тебя.

– Я знаю дорогу, мистер Боуз.

Соединив в уме имя и лицо, Гаррик процедил:

– Стоуни Боуз. При нашей последней встрече ты использовал утяжеленные кости. Ты сидишь здесь как преступник или как должник?

Уродливое лицо скривилось в гримасе.

– Отвали, сукин сын.

– Если бы здесь не было леди, я бы... – Гаррик огляделся и увидел, что Лавиния вошла в ворота. Забыв об омерзительном Боузе, он быстро последовал за ней.

На первый взгляд тюремный двор больше всего напоминал ярмарочную площадь.

Несколько мужчин болтали с безвкусно одетой проституткой. Оборванные дети бегали, прячась за тачками с овощами и фруктами. Женщины изучали товар, выставленный в витрине лавки мясника. Из кофейни вышла большая веселая компания и направилась к кегельбану. Тюрьма Королевского суда, понял Гаррик, воплощала собой микрокосм большого, многолюдного и оживленного мира за этими стенами.

Он подошел к Лавинии, которая беспокойно разглядывала толпу.

– Вот он идет, – произнесла она с облегчением.

К ним направлялся джентльмен. Его черные, слегка тронутые сединой волосы были завязаны в хвост. Хотя его куртка и брюки были сшиты у хорошего портного, галстук пожелтел от плохой стирки, и на башмаках не было пряжек. Рядом с ним шел мальчик – он нес на плече его сундучок.

Граф обнял дочь; его первые слова были тихими, а ее – и вовсе не слышными.

– Ты выглядишь гораздо лучше, чем я предполагала, – наконец услышал Гаррик. – Но как только я доставлю тебя на Сент-Джеймс-сквер, я пошлю за врачом.

– Не нужно, – отмахнулся ее отец. – У меня всего лишь небольшая простуда. – Увидев незнакомца, стоящего рядом с ней, он нахмурился. – Кто это, Лонду?

– Лорд Гаррик Армитидж. Кузен миссис Рэдсток.

Он еще раз обратился к ней с вопросом на певучем диалекте их острова, на что она ответила коротким «да». Лавиния повернулась к Гаррику, ее лицо было бледным.

– Я сказала ему, что мы можем тебе доверять, что ты не выдашь то, что нам хотелось бы скрыть.

Она искала у него поддержки. Ему хотелось наказать ее, и поэтому он не успокоил ее.

– Мы обсудим это позже.

– Мистер Уэбб расплатился по моим долгам? – спросил граф.

– Клерк освободил тебя – ты теперь свободен. Она говорила это так, как будто сама не могла в это поверить.

Бросив шиллинг пареньку, Гаррик взял сундук. Рука об руку отец и дочь прошли через внутренние и внешние ворота в привратницкую тюрьмы.

– Вот и наш сумасшедший, – объявил тюремщик праздношатающимся. – О, как мы будем скучать без вашей светлости! Вы должны навещать нас хотя бы изредка в вашей графской одежде.

Кэшины не обращали внимания на насмешки. Лавиния с высоко поднятой головой и щеками, красными, как и ее платье, вела отца к экипажу.

Усталый мозг Гаррика разрывался от вопросов, и он с трудом воспринимал невероятную правду. Его усталость, физическая и моральная, усиливала чувство нереальности происходящего. Он провел большую часть дня, путешествуя из Суффолка в Лондон. Его тело болело от этой безумной поездки в носилках. И теперь он узнал – и это было хуже всего, – что его невеста, чья честность покорила его сердце, была лгуньей до мозга костей.

Они забрались в экипаж, и кучер щелкнул кнутом по костлявому заду лошади.

Гаррик испытывал злость каждый раз, когда смотрел на печальное, виноватое лицо Лавинии. Из всех разочарований, которые он испытал – и пережил, – это было худшим. Если только, подумал он мрачно, его не ждут другие ужасные открытия.

Лавиния, чьи нервы были на пределе, то и дело роняла вещи отца, перенося их из сундучка в высокий комод. Неся последнюю рубашку, она остановилась в изножье массивной кровати:

– Как ты себя чувствуешь, папа?

– Сильней и лучше с каждым днем.

Она была рада этому.

– Отлично.

Он почесал Ксанту за ухом и проговорил сонно:

– Лонду, у меня нет ни малейших симптомов лихорадки, и я не могу понять, почему доктор накачал меня этой отвратительной микстурой. У меня была просто простуда, а не тиф – Уэбб ошибся. Я в последнее время не видел его и не мог спросить, как ты добыла деньги, чтобы заплатить Онслоу и всем другим торговцам. Большие суммы редко попадают в руки так удачно.

Она ожидала расспросов об источнике ее средств к существованию и приготовила откровенный, но неполный ответ.

– Я сделала нечто, что тебе, возможно, не понравится, и ты не одобришь это. Но теперь наш затянувшийся кошмар закончился, ты на свободе, и поэтому я не жалею ни о чем.

Она еще не решила, когда и как объявить ему о своей помолвке. Сейчас был неподходящий момент – он дремал с Ксантой на подушке. Она вышла в коридор и пошла в спальню Гаррика, зная, что должна многое объяснить своему разъяренному любовнику.

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая