Дарий - Поротников Виктор Петрович - Страница 98
- Предыдущая
- 98/109
- Следующая
– Но по этим равнинам можно блуждать целый год и не найти ни скифов, ни савроматов, никого – вновь возразил Аспатин. – Между тем ионийцы оставят мост на Истре и вернутся в свои города с известием, что персидский царь вместе с войском сгинул на просторах Скифии. Это может послужить сигналом к восстанию для всех недовольных персидским владычеством. Вот что беспокоит меня.
Дарий задумался.
Единство азиатской части Ахеменидской державы для него было важнее всей Европы, к завоеванию которой он приступил. В Азии Дарием были одержаны самые громкие победы, там же собраны все его богатства, там его жены и дети, там гробницы предков. И его новая столица Персеполь наконец. В Европе у Дария покуда не было ничего.
Когда буря утихла, Дарий созвал военный совет и велел всем военачальникам откровенно высказаться, стоит ли продолжать преследовать скифов в этих песках.
Военачальники по тону царя сразу уловили, что прежнего неистового желания преследовать убегающих скифов у него нет. Поэтому голоса тех, кто уже давно настаивал на возвращении, зазвучали еще громче.
Впрочем, среди жалоб на усталость и бесполезность погони за неуловимым врагом слышались и здравые речи.
Так, Гобрий сказал, что песчаная буря замела все следы отступающих скифов, у которых теперь неоспоримое преимущество перед персами.
Если раньше скифы были далеки, но все же досягаемы для персидских дозорных, то теперь совершенно непонятно, где их искать.
– Можно с полной уверенностью предположить, что скифы попытаются поскорее выбраться из песков туда, где текут реки и много пастбищ для их лошадей, – заметил Тахмаспада.
С ним согласились многие из полководцев.
И Дарий, сделав вид, что уступает мнению большинства, повелел повернуть войско обратно.
Однако путь этот превратился в дорогу страданий.
Затишье продолжалось недолго. Еще не погасло дневное светило, как с юго-запада снова налетел сильный ветер, поднявший в воздух тучи песка.
Войско было вынуждено остановиться, поскольку лошади бесновались, не слушаясь седоков, а вьючные животные испуганно сбивались в кучу. Воины пытались ставить палатки, но их срывало ветром. Приходилось садиться наземь и плотнее прижиматься друг к другу, закрывая лицо бурнусами от злобных песчинок, засыпавших глаза, скрипевших на зубах…
Дарий пережидал непогоду в укрытии, которое по совету Аспатина устроили для него телохранители. Воины заставили двух верблюдов лечь, так, чтобы между ними оставалось небольшое пространство, а сверху накрыли животных широким полотнищем от царского шатра. Получилось некое подобие маленькой низкой хижины, где было довольно душно, но хотя бы ветер не хлестал здесь песком по лицу.
Привалившись к теплому верблюжьему боку, Дарий не заметил, как заснул, несмотря на все неудобства тесного убежища. В предыдущую ночь царь почти не сомкнул глаз, поэтому усталость и разнеживающее тепло верблюжьей шерсти быстро сморили его.
Пробудился Дарий от тишины и долго не мог понять, где он и что с ним.
Зашевелившийся верблюд и голоса, прозвучавшие совсем рядом, вернули Дария к действительности.
Выбравшись на свежий воздух, царь с некоторым удивлением взирал на темные небеса, усыпанные звездами, на красный лик ущербной луны. Ночь убаюкивала все вокруг умиротворяющей дивной тишиной, которую нарушали лишь крики ослов, доносившиеся из обоза. Разноязыкий гомон вдали напоминал базарную толчею в Вавилоне. В войске происходило какое-то брожение, некая тревога прокатывалась по этим десяткам тысяч вооруженных измученных людей, заброшенных так далеко от родных очагов неукротимой волей одного человека – персидского царя. Однако терпение войска иссякло. Дарий почувствовал это, когда его окружили военачальники, заговорившие все разом, перебивая друг друга.
Из их сбивчивых реплик Дарий понял, что военачальники не в силах удержать тех из воинов, которые собрались в дорогу, невзирая на ночь и на то, что приказа о выступлении покуда не было. Удерживать силой этих воинов было бесполезно, ибо их очень много. Среди них есть мисийцы, карийцы, киссии, парикании, каспии, сагартии, саранги, утии, мики… Даже персы и мидяне были готовы выступить немедленно, но, все еще повинуясь воинской дисциплине, не смели этого делать без царского повеления.
– Хорошо, – безропотно произнес Дарий, обращаясь к военачальникам, – подымайте войско. В путь!
Если днем от палящего зноя хотелось снять с себя все одежды, все казалось обузою, то ночью вдруг напал такой лютый, пронизывающий холод, что не спасали ни теплые бурнусы, ни войлочные панцири.
Проводники вели войско на юг, ориентируясь по звездам.
Наступил новый день, но Дарий приказал без передышки идти дальше.
Чем выше к зениту поднималось солнце, тем яростнее становилась жара. От идущего по барханам воинства в воздухе висела мелкая красноватая пыль. Идти становилось все тяжелей. Пришлось сделать привал.
Когда солнце стало клониться к закату, войско двинулось дальше.
Конница и воины на верблюдах вскоре сильно оторвались вперед. Из пехоты от авангарда не отставали лишь «бессмертные», среди которых находился Дарий и вся его свита. Царь ехал верхом на верблюде, поскольку решил поберечь своего коня.
Основная же масса пеших отрядов все больше отставала, растягиваясь по пескам длинными нестройными колоннами.
Когда в наступивших сумерках вновь был устроен привал, воины из передовых отрядов уже отдыхали, подкрепившись водой и пищей, в то время как растянувшийся на марше арьергард продолжал прибывать в стан до самой полуночи.
В полночь Дарий приказал выступать, невзирая на то что более половины воинов так и не успели отдохнуть.
Воды оставалось только-только, чтобы поддержать силы конников и «бессмертных». И зная об этом, Дарий спешил вперед.
Шли без передышки до самого рассвета.
Утром авангард после краткого отдыха выступил в путь, едва на подходе показались сильно отставшие отряды разноплеменного Дариева воинства.
Скрывшись за гребнем ближнего бархана, Дарий, покачиваясь на верблюжьем горбу, слышал позади, как измученные, остервенелые люди грабят его обоз, ища провизию и воду. Если в походных тюках еще оставалось немного еды, то воды нигде больше не было. Все бурдюки и сосуды были пусты…
Последний переход был самым мучительным.
Вся конница ушла далеко вперед, поскольку Тахмаспада, возглавлявший авангард, спешил добраться до реки Оара до того, как лошади начнут падать от жажды. Дарий не удерживал Тахмаспаду, ибо понимал, что сила скифов в коннице, и чтобы на равных противостоять степнякам, персам было необходимо сохранить своих коней.
«Бессмертные» вразброд шли по пескам, никто уже не соблюдал дисциплины и никто не требовал ее. Дарий мог бы уйти с конными отрядами, но предпочел не оставлять своих телохранителей и разделить с ними все тяготы нелегкого пути.
Неожиданно Дариев конь, которого вели в поводу, чегото испугался и, рванувшись в сторону, передней ногой провалился в нору суслика.
Конюх Эбар сообщил Дарию, что жеребец сильно покалечил ногу и не сможет продолжить путь.
Дарий захотел сам осмотреть покалеченного коня.
Когда царь и его конюх добрались до места, где на песке лежал жеребец со сломанной ногой, там уже собралась толпа воинов, которые вели яростный спор о том, стоит или не стоит добивать коня, чтобы избавить несчастное животное от страданий. Дарий, желавший во что бы то ни стало спасти своего любимца, вдруг увидел, как несколько воинов занесли над ним свои копья.
Не помня себя от гнева, царь, расталкивая всех на своем пути, прорвался к своему четвероногому другу, но не успел: все было кончено. Жеребец уже испустил дух, а его убийцы жадно пили кровь, припадая губами к ранам на конской туше.
Дарий один бросился с кулаками на четверых воинов. Но те не узнали царя и сбили его с ног. Дарий поднялся и снова ринулся в драку, теперь уже действуя кинжалом. Кого-то он полоснул лезвием по лицу, кому-то едва не пропорол живот, но его опять свалили наземь, стали пинать ногами. А один из воинов занес над ним боевой топор…
- Предыдущая
- 98/109
- Следующая
