Котэрра - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 35

— Молчите? — плаксиво упрекнул собравшихся Фома. — А мне-то каково? А? Я вот на вас надеялся, а вы все…

Помолчали. Вновь захрапел домовенок во втором ряду. Крыса, сунувшись было на открытое место, испугалась и юркнула обратно, цокая коготками в перекрытиях.

Феня почувствовал, что больше не может сидеть молча, встал. Все моментально уставились на него полными надежды глазами — Феня умный, он придумает, как быть.

— Вот что, пока Кири нет, нам нужно выбрать другого городового. Временного.

Лица домовых озарились улыбкой — ну вот, давно бы так.

— Да, пусть Феня!

— Молодец, Феня! Ты справишься!

— Февронтий, я всегда был о вас хорошего мнения, рад…

— Мама, а кто это?

— Ну все, что ли, пошли по домам?

Феня так растерялся, что и сказать ничего не мог. Слова убежали, выветрились, а навалившиеся удивление, страх и возмущение рождали одни междометия. Да и те вырывались из груди хрипами да присвистом.

— Вы чего?! — нашелся он наконец. — Вы… вы… да я, да как же так?

Домовые Фениных эмоций не поняли.

— Фень, ты что?

— Как это что? А выборы? И почему я?

— А кто? — искренне недоумевая, спросил Фома («убил бы его» — промелькнуло под Фениной шапкой). — Ты же сам захотел!

Феня, поняв, что решение проблемы просто-напросто нагло и беспардонно спихнули на его плечи, окончательно потерял дар речи.

А домовые, недолго думая, уже потянулись нестройной толпой к выходу, один за другим одевая «невидимость», чтобы случайный человек их не заметил.

Уже через пару минут на чердаке драматического театра остались только Фома и новоявленный городовой — испуганный и одинокий, еще пять минут назад обычный скромный домовой Февронтий.

— А как же мой дом? — с надеждой в голосе спросил он Фому.

— Не извольте беспокоиться, все устрою лучшим образом! У меня уже есть прекрасная кандидатура. Молодой, но весьма прилежный домовой, только-только окончивший учебу. С прекрасными рекомендациями, между прочим.

Феня сел на стул, закрыл глаза и понял, что он окончательно пропал.

«А Киря? Ведь он в беде! Он ждет и надеется на нас. На меня!».

Открыв глаза, Феня увидел себя в зеркале Фомовой лысины — тот склонился к новоиспеченному городовому, прислонившись к его груди. Лысина выглядела обеспокоенно, а отражение в ней — откровенно паршиво.

— Э, ты чего? Отвянь от меня! В порядке я. Уже в порядке. Что ж, раз вы все решили, значит, так тому и быть. Я все сделаю. Дело мастера боится, а я дела не боюсь и справлюсь лучше всех! Правда?

— Угу, — Фома, довольный тем, что перекинул проблему на чужие плечи, улыбнулся.

Да, поначалу Феня испугался трудностей. Слишком уж неожиданно они на него свалились. Но, как уже упоминалось, он был домовым (теперь уже городовым) ответственным, поэтому быстро взял себя в руки, засунул страх в мизинцы ног и приступил к исполнению обязанностей.

Что он, нечистой силы раньше не видал? Да раз плюнуть!

Правда?

Итак, схватив ноги в руки, а бороду в зубы, Феня принялся за дело. Перво-наперво он вытряс из Фомы ключик от Кириного кабинета. Тот располагался тут же, на чердаке драматического театра. В пыльном углу, за свалкой старого реквизита, скрывалась потайная дверь, за которой, в свою очередь, скрывался узкий лаз в инженерные пустоты. Лаз этот и привел Феню в маленький, но уютный кабинет пропавшего городового.

Что и говорить, Киря не стремился к особому комфорту. Обстановка в кабинете более чем скромная — небольшой старый сундучок из кожи болотного лиха (такой защитит содержимое лучше всякого замка), который служил одновременно и столом и сейфом, складной детский стульчик фабрики «Гандылян», лучина на бронзовой подставке, чернила, гусиное перо и пучок крысиных хвостов.

Феня уже бывал здесь, и неоднократно, но все никак не мог привыкнуть нагибаться входя. Дело в том, что он был почти на ладонь (домового, не человека) выше Кири, поэтому постоянно стукался макушкой.

— Ой! Растак тебя в болото!

Потирая голову, Феня с отчаянием смотрел на Кирин сундук. Как же его открыть? А ведь бумаги, надо понимать, именно там, внутри ларца.

Но, нагнувшись, он заметил, что сундук не закрыт. Маленькая деревянная свистулька, всунутая между верхней и нижней частями, не позволяла створкам сойтись. Свистульку Феня отлично помнил — это любимый оберег Кири, который для него сделал еще его дед тыщу, наверно, лет назад. И оставить ее здесь мог только сам Киря.

«Держись, Киря! Как есть, выручу тебя из беды. Сдюжу, будь спокоен!» — Феня открыл сундук и, придерживая крышку одной рукой, поднял с пола упавшую свистульку. В чем была сила деревянной фигурки (то ли утки, то ли голубя, то ли соловья), он не знал. А знать было бы полезно, но… позже.

А пока, засунув свистульку в карман, Феня откинул крышку сундука и принялся вынимать на свет божий его содержимое. Как он и думал, в ларце нашлась кипа густо исписанных каллиграфической кириллицей листочков. Были здесь, правда, и другие прелюбопытные вещички — несколько пучков засушенной герани, пара подков, моток ниток, сплетенных из шерсти трехцветной кошки, пара склянок с неизвестными Фене порошками и другие, явно преисполненные магического смысла предметы. Что и говорить — полезный ларец. Но первым делом надо разобраться с бумагами, прочее потом.

— Такс-с, посмотрим, — глубокомысленно просипел Феня, слюнявя указательный палец.

Первым делом он пробежался глазами по всем листочкам и, ориентируясь по датам, педантично указанным в верхнем левом углу, отбросил все явно устаревшее. Остальное пришлось читать внимательно.

Собственно, интересного после отсева осталось не так уж много. Всего три листочка. На первом со слов Плетеня было записано то, что Феня уже слышал на собрании. Второй листок почерком Кири приводил свидетельства опрошенных городовым бродячих кошек, крыс, мелких вампирчиков и пары домовых. На третьем Киря записал то, что сумел подслушать в милиции о пропавших в последнее время людях.

Итак, картина складывалась следующая:

Пропадали люди! Конечно, оставалось загадкой, сколько из заявленных в милиции пропаж являлись следствием неизвестно чьего магического вмешательства, ведь люди могли исчезать и по вполне обычным, человеческим причинам — кто-то сбежал от семьи, кого-то украли, кто-то… пусть земля ему будет пухом… и тому подобное. Но как минимум несколько свидетельств, указывающих на вмешательство потустороннего, в наличии имелось. Люди исчезали вдруг. Идет себе человек, никого не трогает и… хлоп! Исчезает.

Как такое может быть? Без магии — никак.

Оставалось предположить, что Киря попался в те же сети, что и прочие пропавшие. Видимо, Фене предстояло вступить в единоборство с серьезным противником — если уж он Кирю сумел утащить неведомо куда, то и ему придется непросто!

— Мдя-я!.. — выдавил из себя Феня, оттопыривая нижнюю губу. — Надо звать Ваську. Без него не обойтись!

Он аккуратно сложил назад все бумаги, оглядел еще раз прочее добро, покоившееся в ларце, и вытащил оттуда пару веничков герани и моток трехцветных ниток. Подкова у Фени и своя имелась, а с назначением других предметов он был незнаком, так что толку от этого добра не было, даже наоборот — по незнанию можно такого натворить…

Чуть не закрыв сундук, он опомнился — сейчас как захлопнется, и все, больше без Кири не откроем! Только он знает отворотное слово.

Эта мысль заставила Феню вспомнить об упрятанной в кармане свистульке. Он засунул гусиное перо, которым писал городовой, вместо свистульки, в качестве стопора и, тут же забыв о ларце, полез за деревянной игрушкой.

Свистулька как свистулька, так сразу и не скажешь, что в ней есть что-то магическое.

— Эх, была не была! — махнул Феня рукой и что было сил дунул в свисток.

Фью-ю-ю-и-ить. Фиу-фиу-фиу. Фью-ю-ю-и-ить. Фиу-фиу…

Игрушка залилась задорным свистом, который словно ниточкой протянулся в пространстве куда-то туда, в глубь города. Ниточка напряглась, натянулась и потащила Феню. Будто бы с того, дальнего конца кто-то потянул за нее, подтаскивая домового к себе.