Котэрра - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 22

— А ты, господарь маг, сам-то Баюнов видал? Мне как-то на Торжище купец образок на портупею всучить хотел. С намалеванным Баюном образок. Глянул я на него и вижу — тот Баюн ну, прямо обезьяна лупоглазая. Уродина. И вправду они такие?

— Обезьяна лупоглазая? — рассмеялся маг. — Нет, они другие. Но глаза у них и правда большие. С рысью кому-нибудь встречаться доводилось? — Маг оглядел ватагу. — Только двое видели? А кошек? Кошек видели? Ну вот… Баюны на котов походят. На здоровенных котов, с хорошего кобеля размерами. Все у них как у кошек: тело гибкое, длинный хвост, уши острые на макушке и мурлы на морде, а из мурлов усы торчат. А лапы у них другие, не кошачьи. Лапы у них с пальцами. На задних лапах пальцы короткие, а на передних лапах пальцы длинные — как руки человеческие они, лапы их передние. Когда Баюн бежит, он на передних лапах кулаки сжимает и костяшками о землю опирается. Пушистые — шерсть длинная, мягкая — руки по локоть утонут… А морды у них действительно чудные: глаза большущие — величиной не как у кошки, тут, скорее, сову вспомнишь, — раскосые, зеленые, как трава молодая, и посажены на морде так, что кажется — Баюн на тебя смотрит с такой лютой злобой, аж сердце обмирает… — Маг покачал головой, будто вспомнил что-то. — Вот такие они, Баюны…

— А ты их где видал, господарь маг?

— А где их можно увидеть, как не в Землях Баюновых? — Маг пожал плечами. — Давненько это было, и я был совсем молод. И отправился я туда лишь за одним: собственными глазами Чаровпевцев увидеть захотел. Перешел Неодолимый Кряж и там стал ждать, на границе земель их. Долго ждал, все припасы извел, которые с собой взял. Ну и ладно, нам, магам, поститься не во вред, мы можем долго не есть, лишь бы вода рядом была. А там она была: место я себе выбрал у родника — не знал ведь, сколько ждать придется. Если бы я границу перешел, то они бы скоренько объявились и погнали меня прочь, но я же пришел не волшбой с ними тягаться, я увидеть их хотел. — Он мечтательно улыбнулся. — И дождался… К полудню дело было. Сначала почувствовал, потом заметил на горизонте две точки темные, которые расти стали. И вскоре я уже смог различить двух коней-огневиков, рысивших в мою сторону. Огневики, они иноходцы все, рысь у них размашистая, раскачивающаяся. Не бегут, а летят над землей. По медной шерсти будто языки пламени текут, лисий хвост над землей стелется, грива короткая алым гребнем на лебединой шее… Красивые… Нет коней красивее. У них еще по всей спине будто чепрак: шерсть вдоль хребта растет длинная, жесткая и курчавится, как у барана. Баюны за эту шерсть держатся, когда на конях своих скачут, — они ведь седел не знают…

Ватага слушала, затаив дыхание. Здорово маг рассказывал, я этих коней как живых увидел.

— …Ну, и у каждого из огневиков на спине по Баюну сидело. Один чернее самой ночи, другой — золотистый, в цвет осенней листвы. Скачут, хвосты по ветру пушат, меня ненавидящим взглядом своим сверлят, не моргнут. Подскакали, поднялись огневики по склону холма, в саженях полутора от меня остановились. Кони храпят, а Чаропевцы на меня со спин лошадиных глядят. Мешки горловые у Баюнов дрожат, но волшбы их не чувствуется. Стоим, друг на друга смотрим и молчим. Я жду — скажут мне, как обычно: «Уходи!». Развернутся кони, и умчатся прочь Чаропевцы. Сам доволен: выполнил, что хотел, Баюнов увидел. И не знаю, что мне в голову стукнуло, отвесил я им поклон в пояс, медленно так, чтобы не встревожить. А едва спину разогнул, как вдруг черный Баюн со спины огневика соскочил и ко мне подбежал. Сел он передо мной на задние лапы, хвостом их обернул и давай меня рассматривать: голову кошачью, остроухую то к одному плечу наклонит, то к другому. Он сидя мне чуть выше пояса оказался. Глазищи — как два колодца зеленого сияния, горящих среди тьмы… Полдень ведь, солнце высоко, всю равнину светом залило. У Чаропевца зрачок кошачий в нитку, остальное все — зелень. Из-под мурлов черных зубы белеют, черные длинные усы дрожат, а лапы Баюн на груди скрестил — совсем как человек. Я стою, не шевелюсь, хотя так и подмывает руку протянуть, коснуться его. Он же близко-близко, дух его чуешь. И пахнет Баюн — не поверите! — спелой малиной. Полюбовался он мной, прихоть свою потешил, потом вновь заскочил на спину коня, и умчались они…

— Трудно было горы перейти?

— Какие горы? — удивился маг.

— Ну ты сам же сказал — Неодолимый Кряж…

Зимородок расхохотался.

— Неодолимый Кряж?! Никакие он не горы, а две гряды пологих холмиков — младенец и тот переползет. Холмы Неодолимым Кряжем в насмешку прозвали: за ними Баюновы Земли начинаются, а Чаропевцы гостей не любят, так что туда лучше не соваться…

— А что будет, если сунешься? Убьют?

— Можно и погибнуть… — сказал маг. Он прищурил зеленые глаза и усмехнулся. — Вокруг Земель Баюновых не голые пустоши — там люди живут. Городов нет, одни становища, каждое со своим укладом. Вот… Люди издавна в соседях у Баюнов; сеют и жнут, охотой промышляют и к Чаропевцам относятся без страха, но с превеликим почтением, как к существам могучим и добрым, хоть и с мордой злой на вид. Обвини там Баюнов в убийстве человека, тебя сумасшедшим сочтут. Напугать Чаропевцы могут, страх нагнать, да так, что будешь бежать, себя не помня и вопя от ужаса. Они тебя один раз напугают, а дальше ты уже сам идти не захочешь, предпочтешь вернуться. Либо зачаруют, и ты не заметишь, как пойдешь обратно, считая, что по прежнему пути направляешься. Так и прогонят: не ходи в Земли Баюновы. Но убить… Нет, подобного за Баюнами не водится. А погибнуть, да, можно: там другая опасность для человека есть — индрик-зверь. На море, говорят, нет глупее и злобнее твари, нежели кашалот, вот и индрик на кашалота чем-то похож. Ума у него тоже немного, злобы, правда, поменьше. Огромен, любопытен и боязлив — таков индрик-зверь. Длины в нем сажени три-четыре, росту полторы, ноги как столбы, рог в три локтя… Со страху нападает — сначала любопытно ему, а подбежит — пугается и задавить, затоптать стремится. Орет со страху, других на помощь кличет… Индрики стадом в десятки семей пасутся, и все это стадо на тебя несется. Земля трястись начинает — с ног падаешь. Убежать — не убежишь: индрик сам бегает быстро, на коне верхом разве что спастись можно. Индрики — вторые стражи Баюновых Земель. Много их там, очень много. Я пока ждал, когда мне Чаропевцы на глаза покажутся, стада видел в сотни голов. Как темная, грозовая туча на горизонте… — Зимородок прижал ладонь ко рту лодочкой, и над палубой разнесся протяжный, вибрирующий вопль. Было в вопле что-то от крика кита. — Вот так они между собой перекликаются…

— Ты сказал, маг, вторые… А кто первые?

— Первые? Люди. Которые по границам Баюновых Земель обитают. Чужеземца там не хлеб-соль ждут, а молчаливая просьба убраться восвояси. Есть на Побережье купцы, которые хвалятся, что с Баюновыми Землями торговлю ведут. Врут. Они Неодолимого Кряжа в глаза-то не видели. Есть там место одно, где раз в году племена окрестные на ярмарку собираются, торгуют, меняются. Вот туда-то купцы и доходят, а дальше нет: дальше пойдешь, без штанов останешься.

— А ты как прошел?

— Балий[1] я или нет? — хмыкнул маг. — В Баюновы Земли только Баюновым Внукам путь открыт. Ну, на то их и прозывают — Внуками…

— А правда что Баюнова Сына человеческая баба от Баюна родила, как скамары поют?

Зимородок цапнул себя за подбородок и пожал плечами.

— Не знаю. Тот люд, который рядом с Чаропевцами живет, верит, что Баюн ему настоящим отцом приходился. Я же был на могиле матери Матто, Баюнова Сына. Место святым почитается. Жрец тамошний мне честь оказал, позволил при капище пожить. Я преданий их послушал, а по ним выходит, что похороненная приемной матерью ему была, не родной. А самого Матто принес Баюн-отец из иных, неведомо каких краев. Чаропевцев бы самих поспрашивать… Да как их расспросишь? Я Баюнов всего дважды в жизни видел, и то могу сказать — повезло.

— Дважды?

— Ну, где один раз, там и второй… Я — маг сильнейший в Кругу Света, а по молодости от этого ума никак не прибавляется. После той встречи на Неодолимом Кряже я решил возвращаться к Побережью, добыл лошаденку с седлом и припасов и поехал себе. Треть пути уже проделал, и вдруг захотелось вернуться и попытаться вынудить Баюнов поговорить с собой. Не я первый, не я последний… Выехал я к другому становищу, оставил там лошадь и пешком опять отправился к Неодолимому Кряжу, намереваясь на этот раз перейти его и войти в Баюновы Земли. Пешком, потому что сурков в Баюновых Землях не меньше индриков — не земля, а решето. И как только огневики ног себе не ломают, рысью да галопом по тем равнинам бегаючи, не могу понять… Своими глазами видел, что не парят над землей, — Зимородок развел руками. — День и ночь шел спокойно: ни индриков вблизи не встретил, ни Баюнов. А когда время к полудню следующего дня подошло, встало на дороге у меня первое стадо индрик-зверя. Огромное, не обойти. Ну, поворожил я немножко, чтобы индрик меня не почуял и не увидел, и пошел дальше прямо сквозь стадо…