Барбаросса - Попов Михаил Михайлович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/102
- Следующая
Второй пролог
Шатер императора Священной Римской империи Фридриха I Гогенштауфена стоял на большом зеленом холме. Слева его подножие обтекал небольшой извилистый ручей, справа обнимала пышная ореховая роща. И возле ручья и в роще было полно людей, лошадей и собак. Все они пребывали в слегка возбужденном; говорливом состоянии. Трехдневная передышка, данная старым императором войскам, закончилась. Было объявлено, что сегодня поход продолжится.
Третий крестовый поход.
У входа в огромный белый, украшенный синими ромбами и желтыми лентами шатер собрались все главные военачальники. Справа от входа первым стоял Николай Цорн, предводитель тяжелой рыцарской кавалерии, за ним Отто Фрейзинген, командир конных кнехтов, далее Марк Эвергейм, возглавляющий кавалерию брабантскую. Слева от входа расположились Филипп Куртнэ, Вальтер Герольдсек и фон Отто Гизебрехт, начальники соответственно наваррской пехоты, пеших кнехтов и арагонских стрелков.
Первым из шатра вышел камердинер императора Вильгельм Либенцеллер. Он подал знак герольдам, они подняли свои трубы, приложили их к губам, и над холмом вознесся торжественный, высокий, чуть хрипловатый звук.
– Его величество император!
Фридрих явился. Большой тучный бородатый человек, с одновременно сонным и внимательным взглядом из-под тяжелых век.
Собравшиеся склонились в подобающем полупоклоне.
Трубы герольдов взяли тоном ниже.
Император поднял руку.
Музыка стихла.
– Мы выступаем, господа.
Все знали об этом заранее, но согласно обычаю выразили бурную радость.
– Вильгельм, одеваться!
В тот же момент за спиной Фридриха появились два пажа, в руках у них была императорская кольчуга. Кольчуга необыкновенная, ее изготовили по методу, называвшемуся «ячменное зерно». Суть его в том, что каждое кольцо куется отдельно, причем сверху на одном делается выступ, а снизу отверстие. Выступ пропускается в отверстие соседнего кольца, а затем оба кольца склепываются. Мастера захваченного измором Милана изготовили для императора это чудо кузнечного дела.
Вслед за кольчугою, по всем правилам облачения, Фридриху были надеты наколенники. Каждый состоял из пяти частей кованого железа. Средняя, выпуклая часть свободно скользила при сгибании-разгибании по верхней и нижней частям. Верхняя и нижняя наглухо крепились к кольцам кольчуги. Средняя удерживалась на специальных шарнирах.
Потом настал черед наплечников. Они были выполнены в виде выпуклых кусков железа и ремнями крепились все к той же кольчуге.
Пока продолжалась эта неторопливая, тщательно выверенная процедура, император, чтобы не терять времени, расспрашивал Рахевина, своего секретаря. Он хотел знать, не поступили ли за ночь какие-нибудь новые известия о Саладине[13] .
Оказалось, поступили.
– Говори.
Длинный лысоватый секретарь смущенно покашлял.
– Говори же!
– Сведения весьма странные, ваше величество. Доносят, что Саладин приказал срыть стены Арктосиса и Хевана. Эти крепости лежат как раз на нашем пути в Святую землю, если мы не изменим путь движения.
– Мы не изменим путь движения, клянусь тем, ради чего мы сюда прибыли.
– Однако это известие не может не вызвать смущения,– сказал начальник рыцарской кавалерии.
– Он просто распускает такие слухи, которые могли бы вызвать в нас беспечность,– высказал свое мнение Марк Эвергейм.
Ему возразил Филипп Куртнэ:
– Известие, что Саладин срывает стены своих крепостей, вызовет у нас, наоборот, прилив сил.
– Надо еще раз допросить гонца, может быть, его неправильно поняли,– сказал Отто Фрейзинген.
В этот момент императору подвели коня. Он возбужденно похрапывал сквозь отверстия в кожаном наглавнике – шанфройне. Шанфройн был изготовлен из листов плотного пергамента и кожи, которые наклеивались друг на друга еще сырыми. Их натягивали на формовку, воспроизводящую лошадиную голову. Продольная железная полоса проходила от макушки до ноздрей. Отверстия для глаз были защищены с боков железными раковинами. Наушники были совершенно замкнутыми, с обрезанным в виде свистка верхним отверстием. В таком облачении конь был защищен не только от стрел, но и от копий.
– Нет,– сказал император,– никого не надо допрашивать, я уверен, что гонцы сообщили правду. И не надо надеяться, что Саладин сошел с ума, так же как не стоит рассчитывать на то, что таким образом он демонстрирует нам готовность подчиниться.
Собравшиеся у шатра молча ожидали, чем Фридрих завершит свою речь. Он решил помедлить. До того момента, когда взберется на коня. С помощью четырех пажей, руководимых Либенцеллером, ему удалось это сделать.
– Я думаю, нам надо насторожиться, господа. Саладин срыл стены этих крепостей, чтобы у его людей не было соблазна за этими стенами скрываться. Он знает о наших силах. Никогда христианский мир не посылал в Святую землю такого войска.
– И под таким командованием,– пропел Рахевин, но его лесть не была замечена.
– Гарнизоны этих крепостей он присоединит к своему войску, которое, очевидно, слабее нашего. Нам предстоят жестокие сражения, противник будет стоять насмерть.
Военачальники склонили головы в знак почтения к императору и преклонения перед его мудростью.
Императору подали шлем, он был, несомненно, византийской работы. Тулья из вороненого железа с восемью сходящимися позолоченными полосами. Место их соединения покрывал золоченый шишак. Низ шлема был обит золоченою же полосой с изображениями животных.
Водрузив это тяжеленное и импозантное сооружение на свою мощную голову, Фридрих сказал:
– Нам пора, господа.
Военачальники надели шлемы.
Император набрал воздуха в кольчужную грудь и мощно проревел:
– Гроб Господень, защити нас!
Ответом ему было мощное подспудное гудение сквозь отверстия в шлемах.
– Гроб Господень, защити нас!
Император тронул поводья, и его конь тяжело, уверенно и неторопливо зашагал вниз с зеленого холма.
Дорога шла вдоль ручья. Он постепенно набирал силу, и уже к середине дня можно было смело говорить, что крестоносная армия движется не вдоль ручья, но вдоль речки. Фридрих специально держался рядом с водным потоком, ибо был наслышан, сколько бедствий вынесли рыцари Христа в засушливых палестинских землях как раз от отсутствия благодатной влаги. Помимо благотворной духовной жажды их зверски изводила жажда физическая – для многих великолепных воинов, для многих великолепных армий она стала причиной гибели. Поэтому император положил себе ни в коем случае не повторять ошибок прежних полководцев на этот счет.
- Предыдущая
- 4/102
- Следующая
