Летающие острова - Бушков Александр Александрович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/133
• Следующая

«Ну, я ж тебя», – подумал Сварог, почтительно склоняя голову:

– Ваше сиятельство, буквально на днях Геральдическая Императорская Коллегия постановила: лица, обладающие и земными, и небесными дворянскими титулами, вправе держать себя с соблюдением того этикета, каковой требуется для обладателя какого-то одного титула.

Что было чистой правдой. Вот разве что единственным обладателем и земного, и небесного титулов был сам Сварог…

– Это совершенно меняет дело, – сказал граф. – Прошу простить за поспешность. Однако очередного выпуска альманаха Геральдической Коллегии я еще не получал, что и подвигло на непродуманные высказывания… – Он торжественно выпрямился. – Можете всецело располагать мною, барон. Любое мыслимое содействие, какое только потребуется…

– Благодарю, – сказал Сварог. – Любое мыслимое содействие оказывает ваш сын.

Граф пошевелился – для него это явно было внешним признаком волнения.

– Следовательно, я могу с полным доверием отнестись к его патенту на орден? Признаться, я не считаю этого шалопая способным на подделку бумаг императорской канцелярии, но вся эта история весьма загадочна – столь высокий орден на груди юнца столь сомнительной репутации… Поневоле закрадываются сомнения…

– Отбросьте сомнения, – сказал Сварог. – Вам известно, что случилось недавно в Харлане?

– Разумеется.

– Мы там были вдвоем. И это все, что я могу сейчас сказать.

– Барон, вы меня невероятно обрадовали…

– Будьте к нему снисходительнее, – сказал Сварог. – Он серьезнее, чем вам кажется.

– Быть может, в таком случае следует поручить ему тяжбу?

– Вы с кем-нибудь судитесь?

– Да, только что подал бумаги в коронный суд. Видите ли, барон, появление в Равене этих новомодных са-мо-ле-тов открыто и недвусмысленно нарушает «Закон о колдовстве», принятый триста восемьдесят четыре года назад королем Стениором Четвертым. Согласно этому закону, любое лицо, будь то ронерский подданный или иностранец, поднявшееся на глазах свидетелей в воздух, неважно, силой заклятья или с помощью каких-либо приспособлений, подлежит в зависимости от своего общественного положения либо сожжению, либо заключению в тюрьму, либо баниции[22] с непременным условием. Я – достаточно просвещенный человек и понимаю, что колдовством здесь и не пахнет. Но поскольку закон до сих пор не отменен должным указом, он продолжает действовать. Поле для скачек, на котором нашли пристанище самолеты нашего нахального соседа, не принадлежит ни королевскому домену, ни ратуше – это выморочная коронная земля, подчиняющаяся юрисдикции коронного судьи Равены. Каковой в соответствии с «Законом о колдовстве» обязан немедленно принять меры к задержанию вышеозначенных лиц и предайте их суду с предварительным уничтожением вещественных доказательств путем публичного сожжения…

– Великолепная мысль, граф, – сказал Сварог. – С вашего позволения, я немедленно готов обсудить ее с вашим сыном, как и другие, не менее серьезные вопросы, ради которых я и прибыл.

– Не смею вам мешать, барон. – Когда Мара поднялась вслед за Сварогом, граф поспешно добавил:

– Простите, лауретта, но я вынужден просить вас остаться и удовольствоваться моим обществом. Юная незамужняя дама не может находиться без камеристки в комнате, где присутствуют холостые дворяне…

Мара обреченно уселась вновь. Сварог ободряюще ей подмигнул и пошел за дворецким. Видимо, он не опомнился еще от беседы со старым графом – войдя в указанную ему комнату Леверлина, начал было велеречиво:

– Позвольте, граф, узнать результаты возложенного на вас поручения…

– спохватился, досадливо махнул рукой. – Тьфу ты…

– Вот так и живем, – сказал Леверлин. – Рискнешь остаться на обед – каждая новая тарелка будет ставиться перед тобой под звуки четырех фанфар и вопли мажордома. «Жаркое его небесного великолепия!», «Салфетка его небесного великолепия!» Останься обедать, умоляю!

– Черта с два, – сказал Сварог. – Спасибо, что предупредил… Итак?

– Ты не станешь на меня сердиться?

– За что?

– Да сожгли мы твою книгу, – сказал Леверлин. – Под утро мы с отцом Калебом, найдя искомое, посоветовались и решили – лучше этому ученому труду вылететь в трубу с пеплом. А гореть она не хотела, крайне неприятное было зрелище…

– Да черт с ней, раз вы нашли… – сказал Сварог нетерпеливо. – В чем там секрет?

– Целая глава была посвящена искусству создания виденного тобою двойника – под благозвучным названием «чегаор-тетайн». Подробности этого процесса не стоит повторять, да и вряд ли они тебя заинтересуют… Кроме одной, самой существенной и объясняющей кое-что. Жизни такому двойнику отведено на три недели. Три и семь – Изначальные, похоже, придерживались той же магии чисел, что иные наши колдуны… Три недели. Отсюда следует: примерно через шестнадцать дней пребывающее сейчас во дворце создание перестанет существовать – и зрелище будет красочное, с эффектами…

Правда, есть средство сохранить двойника неограниченно долгое время. Для этого нужно, чтобы прообраз, настоящая Делия, был с соблюдением особого ритуала принесен в жертву в присутствии двойника. Тогда подменыш обретет плоть и кровь, долгую жизнь всецело подвластной создателю куклы… Если с книги не сняли копии и никто после смерти Сенгала не знает ритуала, мы наполовину выиграли. Но я склонен допускать худшее…

– Я тоже, – сказал Сварог. – У Сенгала не могло не остаться сообщников. Такое предприятие требует организации…

– И что ты намерен делать?

Сварог достал сигарету и пустил дым в потолок:

– А ничего. Они сами загнали себя в ловушку. Им непременно придется доставить Делию во дворец, к двойнику, а не наоборот. Если ее отыщут раньше нас, именно те, кто собирается «закрепить» двойника, вмешаются люди протектора. Если ее отыщут те, кому она нужна, как ключик к трем королевствам, бабка-гусятница сумеет определить ее новое укрытие. И мы перехватим их по дороге. Наконец, нам самим может повезти. Видишь какие-нибудь изъяны в моей задумке?

– Пожалуй, нет. Разве что ее попытаются убить…

– Убить ее попытаются не раньше, чем она попадет ко мне. Никак не раньше…

Сварог по сути бездельничал. Он навестил сначала Орка, потом снольдерского любителя риска, разговаривал с обоими недолго, чуть ли не стоя, создавая впечатление, что невероятно спешит. Уже возле особняка Орка к нему обрадованно сели на хвост потерявшие было след шпики – с которыми он учтиво раскланялся из коляски. Того, получившего от Мары монетой в глаз, он больше не видел – но один из новых, хоть и не похожий внешне на горротца, при каждом резком движении девчонки торопился отъехать подальше, что выдавало его принадлежность к белому флагу с черным солнцем.

Остаток этого дня и весь следующий Сварог болтался без дела по дому графини, готовому к любым неожиданностям: у ворот и в саду прохаживались вооруженные дворяне, вдоль стен, позвякивая скользившими по натянутым канатам цепями, бегали здоровенные псы мясницкой породы, черные, гладкошерстные, с отрезанными ушами и хвостами. Гребень стены покрылся железными «ежами», ворота закрыты плетенками из колючей проволоки. Все слуги вооружены. Особняк стал наглядной иллюстрацией к историческому роману о войне Кабанов с Волками[23], когда лихие налеты средь бела дня на городские дома недругов были делом самым обычным. Войдя в азарт, Маргилена велела было выкатить из каретного сарая две старинные фамильные пушки, но Сварог ее отговорил, пожалев пауков, давно устроивших в жерлах дачи. По городу ползали пущенные людьми Гинкера слухи – что барон Готар собирается перевезти в дом графини сокровища своего предшественника и загодя принял меры предосторожности. На самом деле Сварог, превращая особняк в крепость, хотел заставить своих конкурентов решить, будто найденную принцессу он намерен укрывать у графини. Между тем укрыть ее должна была бабка-гусятница…

• Предыдущая
• 38/133
• Следующая