Летающие острова - Бушков Александр Александрович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/133
• Следующая

Скрипнула дверь ванной.

– Интересно получается, – сказал Сварог, не глядя в ту сторону. – Люди Гаудина, прохвосты, мою подпись на документе подделали. Я же и есть барон Готар, сам должен подписывать всем подорожные, и себе в том числе.

Снабжать меня бумагой с моей же собственной подделанной подписью – это уже особый цинизм. Как думаешь?

Посмотрел в ту сторону. Аккуратно уложил сигарету в стоявшую на полу пузатую медную пепельницу:

– Та-ак, кошка. Это как прикажете понимать?

– А ты не знаешь? – спокойно спросила Мара.

Платьице лежало на кресле, а она стояла, завернувшись в широкое льняное полотенце, безмятежно смотрела на Сварога, чуть склонив голову к левому плечу, совершенно женским, уверенным взглядом, не допускавшим двойных толкований. Потом преспокойно убрала руки, и полотенце соскользнуло на пол.

– Кошка… – грозно начал Сварог, героически пытаясь отвести взгляд.

Не получалось, хоть ты тресни.

– Ой, да брось, пожалуйста, разыгрывать святого Амакоса, – тихо сказала Мара. – Сними лучше свои кружева идиотские.

Сварог сел и медленно стянул через голову рубашку. Он честно пытался бороться с собой, но не выходило. Никак. Он никогда не числил себя в сексуальных маньяках и половых неврастениках, да вот беда – представшая его взору фигурка была уже отнюдь недетская. Просто юная женщина точно знала, чего хотела. И никакого совращения малолетних. Вот и все, если вкратце. Чтобы не хотеть ее, нужно оказаться либо импотентом, либо идиотом, а о партийной организации здесь вряд ли услышат в течение пары-тройки ближайших тысячелетий…

Стоя на коленях у постели, Сварог в последнем приступе благонравия попытался внушить себе, какая он скотина, но самобичевание очень быстро вылетело из головы. Мысленно махнув на все рукой, он коснулся губами нежной кожи. Мара, не открывая глаз, легонько прижала ладонями его затылок, и он ощутил щекой нежный изгиб бедра. Дальнейшее случилось легко и нежно, и, пока его язык господствовал над влажными тайнами, мучительное наслаждение пронизывало тело так, что хотелось кричать, кровь колотилась в виски, и он впервые потерял голову. Кажется, она стонала. Кажется, ее тело медленно выгибалось и опадало, как колеблемый ветром стебель цветка. Плохо соображая, зная лишь, что обрел наконец необъяснимое, долгожданное, Сварог лег с ней рядом, слушая тяжелое дыхание, обнял по-настоящему и ни о чем больше не сожалел.

…Так уж ему везло, что, выйдя утром из каюты уже в дворянском облике, при мече, золотом поясе и баронском перстне, он нос к носу столкнулся с капитаном. Капитан в великолепном мундире, синем с серебром, тоже при дворянском поясе, мече и графском перстне, остановился с маху, не скрыв изумления. Он прекрасно помнил Сварога как почтительного купца, и теперь недоуменно шевельнул пышными усами:

– Оказывается, и на моей скромной посудине случаются чудеса. Как я успел заметить, ваш племянник уже превратился в очаровательную благородную девицу, теперь, понятно, очередь за вами…

Сварог с ходу преподнес ему историю барона Готара – совершенно правдивую (он лишь ввел в нее юную племянницу, бедную сиротку, вдруг оказавшуюся законной наследницей богатого поместья).

Капитан задумчиво шевелил усами. Сварог сообщил, что на означенное поместье претендует еще дальний родственник, от которого следует ждать любой подлости, и девчонку необходимо было доставить в Равену окольными путями, в замаскированном виде. Выслушав вежливо и внимательно, капитан фыркнул:

– Век живи – век учись. Каждый день узнаешь что-то новое, увлекательное – еще и этим моя служба мне мила…

Вежливо раскланялся и ушел, прежде чем Сварог успел подвергнуть его небольшому испытанию с помощью магии, дабы узнать, до какой степени капитан во все это поверил. Ситуация создалась щекотливейшая. Они были уже в Ронеро, но пароход оставался кусочком снольдерской территории, где капитан второй после бога. Правда, все обстояло не так уж плохо. Для таларского дворянина позором считается стать полицейским осведомителем.

Зато заграничный шпионаж – занятие по той же древней традиции вполне дворянину, самому титулованному, приличествующее. Значит, самое большее, что может сделать капитан, если он имеет отношение к секретным службам, – упомянет о странном бароне в своем донесении, вернувшись в Снольдер. И только. Нет, все обойдется…

Он поднялся на верхнюю террасу, отыскал Мару, молча встал рядом. Она подняла на Сварога лукавые глаза:

– Выспался? Ну вот, а ты боялся…

Сварог, по-прежнему ни о чем не сожалевший, вдруг заподозрил, что начинает краснеть: щекам стало что-то очень уж подозрительно горячо. Он повернул рыжую синеглазую кошку лицом к себе и крепко поцеловал.

Отстранил, взглянул серьезно и внимательно. Судя по ее удивленным глазам, ее еще ни разу не целовали на палубе роскошного парохода, и вообще, похоже, обходились гораздо незамысловатее и проще, чем следовало бы обходиться с красивой девушкой в развеваемом легким утренним ветерком красивом коротком платьице ронерской дворянки. Сварог прекрасно знал, что такое спецназ, и потому ничуть не надеялся на мгновенное перевоплощение ее в нормальную девушку – такое случается только со сказочными принцессами, да и то заколдованными, но некие надежды на будущее все же питал. Воевать должны мужики.

Сварог притянул ее к себе, и она неумело приподнялась на носках, обхватив его за шею. Сзади деликатно покашляли. Они отскочили к вычурным перилам, и капитан во всем великолепии прошествовал мимо, позвякивая золотыми шпорами и бормоча словно бы себе под нос:

– Бедные сиротки, конечно, одиноки и печальны, и утешить их – долг подлинного дворянина…

– Может, следовало бы его убрать? – деловито предложила Мара. – Я могу незаметно, никто ничего не заподозрит, он вообще умрет через неделю…

Перемена была столь резкой, что Сварог с досадой махнул рукой.

– Я что-то глупое предложила?

– Нерациональное, – сказал Сварог, чтобы не вдаваться в дискуссии. – Нет ни смысла, ни потребности… Красивый город?

– Да. Только стратегически уязвимый.

– Не без этого…

Равена, как и прочие столицы, размещалась по обоим берегам Итела.

Пароход уже пересек городскую черту, и по обе стороны уплывали назад высокие каменные дома под острыми черепичными крышами, берега были забраны в серый гранит, и над крышами дрожали потоки раскаленного воздуха, пронизанного едва заметными дымами: город просыпался, повсюду готовили завтрак. Кое-где над берегами еще стелился сизый рассветный туман, знаменовавший здешнюю зиму. "Зима, тоже мне, – подумал Сварог, глядя на низкие портовые здания, проступавшие сквозь зыбкое полупрозрачное марево.

– Ни снега, ни настоящих холодов. Только-то и всего, что самую чуточку прохладнее, – да облака, когда зарядят зимние дожди, выглядят унылее и угрюмее, чем летом". Правда, он еще не видел нынешнего лета своими глазами, и эта фраза была вычитана из здешнего романа.

– Тебе не холодно?

– Разве это холод? – удивленно взглянула Мара. – Вот на Сильване… И потом, нас учили переносить холод.

– А как получилось, что вас так рано научили…

– Заниматься любовью? – непринужденно закончила за него Мара. – Это просто. Видишь ли, женщина показывает гораздо лучший результат, если незадолго до того была с мужчиной. Наука. Так нам объясняли на лекциях, и я пришла к выводу, что наука права.

– Ну да, наука, – проворчал Сварог. – Чему бы путному учили, яйцеголовые…

Мара потупилась в наигранном смущении:

– Но я вчера ночью поняла, что многому нас довольно бездарно учили…

– Кошка, во второй раз ты меня покраснеть не заставишь.

– Но в первый раз ты и в самом деле покраснел. Этак пикантно запунцовел…

– Р-разговорчики, – сказал Сварог. – Меня, понимаешь ли, по-другому учили. Хватит. Давай о делах. Если, паче чаяния, нас вздумают задержать на таможне, будем прорываться. Жестко.

• Предыдущая
• 13/133
• Следующая